Ещё одним главным был монсеньор Анри, но тот пребывал ещё в более непростом состоянии. О нет, он был в сознании, и Жакетта постоянно обезболивала его пострадавшую ногу, но бегать по дому и лично что-то решать он не мог. Правда, когда приходили и спрашивали о чём-нибудь, и если он не спал в тот момент, то решал все нужные вопросы. А если спал - Антуанетта отказывалась будить. Или предлагала приходить позже, или отправляла к управляющему его преосвященства господину Рокару.
Её саму королева милостиво освободила от службы - до тех пор, пока монсеньор Анри не сможет хоть как-то передвигаться самостоятельно. Нет, при нём, конечно, был камердинер Флорестан, но он привык, что Анри здоров, бодр и весел, и совершенно терялся, видя его зафиксированную шинами ногу. Жакетта обещала, что выздоровление пройдёт быстрее, чем если бы его высочество лечили без магии, но все равно - дело нескольких недель.
Антуанетта сначала сама терялась, потом привыкла. Привыкла к виду мужского тела, к раздражению Анри от боли и собственной беспомощности, к необходимым процедурам. В первый вечер Жакетта вежливо, но твёрдо отстранила её от всевозможной полезной работы, потому что были помощники - Флорестан и Ландри. Но потом оказалось, что Флорестан не такой уж хороший помощник, разве что - подержать больного, перевернуть, помочь переодеть. А Ландри и вовсе при первой же возможности куда-нибудь сбегал. А Антуанетта оставалась.
Она ничего не понимала во врачевании ран и переломов, и в том, чем помочь целителю. Но видела, что руки нужны, и вспоминая образ действий Анжелики, который обычно работал, переборола смущение и спросила Жакетту прямо - чем она может быть полезна. Она неопытна, да, но ведь может научиться? В конце концов, Анжелика столько всего выучила с нуля за три с небольшим месяца, а чем она хуже?
Жакетта очень удивилась, но сказала - да, помощь нужна. Кроме перелома, у Анри были ещё ушибы и ссадины, и порез - видимо, от клинка Ива де Во. Всё это нужно было обрабатывать каждый день, а то и дважды в день, и не только магическими средствами, а даже и просто менять повязки. Отмачивать присохшие, делать новые. Во всём этом нужно было помогать, и Антуанетта начала учиться - как это вообще делается. Вроде, у неё что-то выходило - Жакетта благодарила, Анри улыбался.
Ещё её дважды в день, утром и вечером, приглашали к его величеству - рассказать о состоянии Анри. Антуанетта ходила, и исправно рассказывала - что Жакетта делает всё возможное, прогнозы хорошие, и вообще что им всем повезло, что у них есть целитель. Доведись до неё такое раньше - она бы пропала от смущения, потому что и вообразить себе не могла, что будет каждый день беседовать с королём запросто, он даже всегда настаивал на том, чтобы госпожа де Безье села в кресло рядом с ним. Но оказалось, что сообщать об Анри - можно, хоть бы и королю, ничего особенного для того не требуется.
В близком общении король оказался отличным собеседником и вообще приятным человеком - не забывал спросить о ней самой, о том, кто были её родители, где она бывала и какие книги любит читать - ведь все дамы её величества любят читать! Антуанетта про себя благодарила Анжелику, что та читала много и ещё больше рассказывала о прочитанном, и после её рассказов Антуанетта тоже нередко бралась за ту же книгу - чтобы составить своё представление. Кто бы знал, где это поможет!
Также на час или чуть больше она заглядывала в покои её величества - чтобы о ней там не забывали. Нет, она не сама додумалась, ей Жакетта подсказала. И это было правильно -там тоже живо интересовались состоянием Анри, и ещё расспрашивали об Анжелике - об её болезни, о жизни в Безье, о покойном графе Флориане. Антуанетта старалась не болтать лишнего, но многие факты уже были общеизвестными - отчего бы их не повторить? И нет, она не знает, кто покушался на жизнь графа и его дочери. Она очень далека от таких материй.
А ещё к Анри приходил управляющий господин Рокар и желал получить помощь в делах бытовых и практических. Ему не часто приходилось кормить такую ораву гостей -обычно к его преосвященству приезжали только немногочисленные друзья, а большая охота случилась всего пару раз, и на пару дней, а тут всё это уже некоторое время продолжается и непонятно, как надолго затянется. И ему нужно было знать - сколько и каких продуктов приобретать, сколько и какой еды готовить. Обычно Анри знал ответы на какие-то из этих вопросов, но - на глобальные. А о том, какое меню предпочесть и что для этого нужно закупить - затруднился, потому что с этим легко справлялись его управляющий господин Греви и его повар господин Атэн. И тогда в какой-то момент Антуанетта вспомнила, что её, вообще-то, тоже учили всем этим управительским премудростям, просто это было так давно, ещё до смерти родителей, что почти забылось.
А тут вдруг вспомнилось.
Оказалось, что если напрячься и немного посчитать, то можно сообразить и про количество хлеба, которое нужно испечь к утру, о том, как быстро его съедят таким количеством и понадобится новый. И про мясо, и про муку, и про яйца, и что там ещё бывает. О нет, Антуанетта сама ни разу в жизни ничего не приготовила, в отличие от той же Анжелики, но - что-то она знала, и вдруг это оказалось нужным и полезным! Господин Рокар был весьма благодарен ей за помощь и просил разрешения заходить и спрашивать ещё, и конечно же, она согласилась.
А ещё ей пришлось вспомнить, как одеваются, умываются и причёсываются без посторонней помощи. Мерзавку Мари прогнали, а никого нового Антуанетта себе не нашла - потому что здесь все при деле. Ей немного помогала на бегу Жакетта, и ещё немного - Сесиль, камеристка Мари-Мадлен, придворной дамы её величества. Главным образом - зашнуровать сзади лиф платья. Жакетта ещё грела воду для умывания. А всё остальное, как оказалось, можно сделать самостоятельно.
Но если бы не Анжелика - то ей бы никогда ничего подобного и в голову не пришло.
А потом Анри стало полегче, Жакетте уже не приходилось снимать боль так часто - и он начал разговаривать с Антуанеттой. Обо всём на свете - о детстве и учёбе, о придворной жизни - как ей всё это понравилось, о цветах и птицах, о любимых временах года, о любимых книгах и любимых занятиях. Вдруг это оказалось легко, вдруг у них нашлось множество общих тем, и это сильно скрашивало обоим проходящие дни.
Антуанетта даже не сразу поняла, что судьба подарила ей много-много часов наедине с Анри, и это было не предосудительно, это было хорошо и правильно. Она понимала, что эти часы - наверное, самое лучшее, что у них вообще будет, потому что когда принц встанет на ноги, то непременно подберёт себе другую невесту, подходящую по статусу. А пока - он её, и больше ничей, и не очень-то важно, что он сам об этом думает. Антуанетта ни за что бы не стала спрашивать, что именно он думает, не хватило бы духу. Поэтому -так. Смотреть, говорить, дышать одним воздухом.
Несколько дней назад, ещё до известия о том, что Анжелика разрывает помолвку с Анри, Антуанетта проснулась до рассвета от сильной жажды и пошла на ощупь поискать воды -вроде, на столике у стены был графин и стакан. Она нашла и то, и другое, а на обратном пути случайно бросила взгляд на постель Анжелики. Занавеска была полуоткрыта, и в сером утреннем свете Антуанетта с удивлением разглядела спящего в той постели Саважа! На груди у него лежала Анжелика, обхватив его руками, и уткнувшись в него носом. Они оба были в сорочках, но это же не препятствие ни разу...
Тогда Антуанетта очень пожалела, что в её жизни нет, не было и не будет ничего подобного. Что ей просто некого так вот обнять, и никто не будет рад, если она вот так приведёт его в свою кровать тайком и уложит спать. А потом уже подумала - ничего себе Анжелика, ничего себе они с графом друзья.
И после та же Анжелика недвусмысленно сказала ей - не будешь бороться, ничего и не будет, жизнь сама по себе никогда не станет такой, как тебе нужно. Наверное, Анжелика права. Наверное, и вправду нужно бороться.
Она мечтала, что будет - как в балладе. Да что знают о жизни те баллады!
