- Господин граф, вы можете сделать меня невидимой? - зашептала Лика.

- Увы, нет. Не владею этим искусством. Но могу сделать лучше - идёмте танцевать. Я почему-то не приглашал вас сегодня ни разу, хочу исправить оплошность.

- Благодарю, - полыхнула улыбкой Лика.

О да, это лучшее, что может быть. Анри сам виноват - нехрен где-то болтаться, пока всякие принцы приглашают её, а принцев тут столько, что всех не перетанцуешь. И Саваж реально лучший партнёр в вольте.

Они сделали вид, что увлечены нюханием рук и взаимным реверансом, и ускользнули буквально из-под принцева носа. Не видели, и точка.

Наконец-то Лика почувствовала себя в своей тарелке. Она знала, что делать, она знала, что умеет и что у неё неплохо выходит. И партнёра знала, в отличие от всех других, ну, или почти всех. И партнёра, в отличие от всех других, так же пёрло от танца и от взаимодействия в их паре, как и её саму. Ух, полетаем!

И они полетали, очень неплохо, откуда только у Лики силы взялись! Она отталкивалась и прыгала, и он бережно и ловко её ловил, и аккуратно ставил на пол. Лика подозревала, что её улыбка - до ушей и даже шире.

В финале он её прямо поднял вверх и закрутил - пока остальные чинно кланялись друг другу. Совершенно счастливая, Лика опустилась на пол, склонилась в реверансе... и вдруг заметила справа знакомый ало-золотой блеск.

Её драгоценный Анри кланялся и держал в руках ручку какой-то крысы, чтобы не сказать

- сучки, которая прямо пожирала его глазами и так улыбалась, и так вздыхала, что усомниться в её хищнических намерениях было невозможно. А потом ещё и коснулась пальцами его щеки!

- Это что за явление? - спросила шёпотом Лика у Саважа.

Он вздохнул.

- Это госпожа Офелия, придворная дама мадам Екатерины. Не помню, кто у неё сейчас муж, поэтому затрудняюсь с родовым именем и титулом.

- Что ли старая любовь, которая не ржавеет? - хмыкнула она. - Да ладно, мне рассказывали, что он сюда к кому-то бегает. Как это - не щадите мои чувства, скажите, как есть.

- Как есть, боюсь, он сам не знает, - покачал головой Саваж. - Пойдёмте, госпожа Анжелика. Добыть вам вина? Здесь в соседней зале есть накрытые столы, может быть, принести вам пирожное?

- Спасибо, господин граф, вы настоящий друг. Пойдёмте за вином.

Столы и впрямь были, и оказалось, что умные люди вроде Орельена и Жакетты там давно пасутся.

- Не мог позвать, что ли, - ткнула Лика Орельена пальцем в бок. - А то я капец устала танцевать со всеми этими королями и принцами.

- Ты сегодня в центре внимания, это так. Но когда ещё побеседуешь приватно с кем-нибудь - только в танце!

- Ага, побеседуешь, три раза. Только в паване, и то потому, что она медленная. А пока скачешь и прыгаешь, ни фига не побеседуешь.

- Это ты не танцуешь балетти. Там не надо прыгать, танцуй себе да беседуй, - возразил Орельен. - Ничего, ты научишься. Ты очень многому научилась, скажи же, Жакетта, да?

- Господин Орельен прав, - кивнула Жакетта. - Вы ничем не отличаетесь от других дам в зале.

- Госпожа Жакетта не вполне права - вы красивее других дам в зале, - заметил Саваж, передавая ей бокал с вином, содержимое которого он предварительно понюхал и как бы не попробовал.

В финале бала танцевали бранль, в котором кавалеры поднимают дам вверх, почти как в вольте. Но Лика почувствовала такую чудовищную усталость, что отказалась от всех приглашений - и своих, и чужих. Да, это весело, но у неё уже нет никаких сил веселиться, честное слово.

И когда явился Анри и повелел отправляться домой, она выдохнула с облегчением.

По дороге оказалось, что куда-то делся Саваж, и утащил с собой Орельена. По этому поводу Лионель фыркал, но - тут фыркай не фыркай, а как есть. Лика смогла подняться в седло только с помощью Анри - тот поднял её и тупо держал, пока она не нашла опору обеим ногам. И добавил, что в карете ей было бы проще.

Лика хотела сказать, что ей было бы проще, если бы он не танцевал со всякими непонятными сучками, но промолчала. Силы надо беречь, и не скандалить же на ступенях королевского дворца?

Пока остальные садились кто на коня, кто в карету, она оглядывала двор. Некоторые окна дворца светились, и в одном из них стояла любопытная парочка - король Генрих Рокелор и известная ей Жанна. Они смотрели друг на друга и улыбались, король ей что-то заливал, а она слушала. А потом наклонился и поцеловал.

Что тут скажешь? Лика сразу же остро посочувствовала принцессе Маргарите. И вспомнила про записочку.

Записочка гласила: «Буду рада, если вы завтра приедете на чашку арро к полудню». Однако, надо приехать.

А когда Лика из последних, надо сказать, сил поднялась к себе в комнату, то увидела чудную алую розу, лежащую на подоконнике распахнутого окна. На шип была наколота бумажка с рисунком. Цветок розы - просто цветок, без шипов и стебля - держали две ладони, очевидно не дамские.

- Спасибо тебе, неизвестный друг, - выдохнула Лика и наконец-то заплакала.

Следующим утром Лике вовсе не хотелось ни подниматься, ни одеваться, ни выходить из комнаты. Но Жакетта со вздохом сказала - монсеньор велел. Он ждёт.

Ну всё, раз монсеньор велел - трындец. Надо.

За завтраком собрались только свои - Анри, Лионель, Орельен, Саваж. И Туанетта, тоже бледненькая. Она-то с чего? И Анри какой-то мрачноватый, будто ему поддали хорошенько, а он ещё не переварил.

После взаимных приветствий и рассаживания за столом начал Лионель.

- Итак, дамы и господа, хорошая новость - его величество отдал опеку над госпожой Анжеликой семье Вьевилль. Плохая новость - только над физической оболочкой означенной госпожи, да ещё о её духовных нуждах тоже следует позаботиться. Её приданое по-прежнему в руках Антуана де Безье, и он выпустит его из рук только после того, как госпожа Анжелика станет принцессой Лимейской. Его величество в этом месте развёл руками и сказал, что тут уж он ничего не смог сделать с мадам Екатериной, она стоит насмерть - нет свадьбы, нет и приданого.

- Благодарю, Лионель, - Анри был рад.

Лика подумала и поняла, что тоже рада. Вьевиллей она знает, они нормальные - что принцесса Катрин, что господин маршал, что их дети. А как бы брата Антуана - нет. И что у него в голове - фиг поймёшь, но очевидно, что ничего хорошего.

- Далее, - продолжал Лионель. - Друг мой Жанно, скажи на милость, какого дьявола ты вчера подрался с Сансером?

О как, Саваж кого-то убил? Или ранил? А Лионель раздаёт всем сестрам по серьгам?

Сам адресат вопроса только меланхолично пожал плечами.

- Орельен видел - он сам напросился. Если бы я не ответил ему - решили бы, что это уже не я. Ну и я ж его не убил.

Ну да, ну да - раз не убил, то и говорить не о чем.

Анри зависал над тарелкой и хмурился.

- Зачем, Жан-Филипп? Он же мухи не обидит.

- Наверное, в его жизни встречаются разные породы мух. И других насекомых, - лениво отвечал Саваж. - Тебя он не обижает, тебя пойди обидь, ты и сам по себе очень даже ничего, и ещё за тобой Вьевилли единым фронтом, вчера все это видели. А обо мне хоть и известно, что в целом я тоже человек Вьевиллей, но на меня, очевидно, благоговение перед этой фамилией не распространяется.

- Кто такой этот Сансер? - спросила Лика шёпотом у Орельена.

- Это... ну, граф, владения у него в северу от столицы, муж одной фрейлины королевы-матери, госпожи Офелии, - так же шёпотом ответил Орельен.

О как. Лика прямо хотела разглядеть Саважа подетальнее, но опасалась, что её интерес вызовет какие-нибудь ненужные сейчас комментарии.

- И. что теперь?

- А теперь, как он оклемается, его могут отправить в имение вместе с супругой. Чтобы не развязывал ссор накануне большой войны. Хоть дуэли и не запрещены сейчас, но его величество смотрит на них косо. А Сансер был сам виноват, мы с Луи д'Эме свидетели.

Он прицепился к серьге в ухе Жана-Филиппа, а этого делать не следует, даже если ты пьян в хлам, а если трезвый - тем более, и все люди в здравом уме это знают.