Правда, оставался вопрос с завещанием. Лионель сам рассказал Анри всё, что узнал - не было никакого завещания, а была мистификация покойного графа Флориана и живого дядюшки Жиля. И хорошо, что разговор происходил без свидетелей и в Лимее - потому что самым большим желанием Анри по итогу было - убить зловредного дядюшку.
Потому что... скольких бед удалось бы избежать! И пока ему не было понятно, что же следует сделать, чтобы с честью выйти из этой ситуации - всем. Он не отдаст Лимей Жилю, он уже наслышан, как Жиль управляется с собственностью. Ещё только не хватало пускать такого к себе! Но и убивать родственника исподтишка ему тоже не хотелось. Вызывать же. Поединок оружием смертоносен для Жиля - он же на ногах едва стоит. А поединок магией Анри проиграет. Да и вообще - нехорошо это, вызывать родственника. И убивать по тихой - тоже.
А потом ещё заявился Орельен, и принялся рассказывать, какой Жиль замечательный. Сколько он всего видел, в каких передрягах побывал и сколько всего умеет. И что Жакетта оказалась его дочерью!
Это последнее совсем в голове не укладывалось. Наверное, если бы этой дочерью оказалась какая-нибудь другая дворовая девчонка, которую Анри не знал, ему было бы всё равно. Но Жакетта! Жить с ней, можно сказать, бок о бок, и не подозревать, что она -кузина? Как Лионель и его братья, как девочки Вьевилль?
Жакетта, если смотреть со стороны, не изменилась от такого известия совершенно. Дважды в день проводила ему восстановительные процедуры для сломанной ноги, спокойно и молча. И только на прямой вопрос ответила - да, так вышло, господин Жиль ей отец. И попросила разрешения сходить в обычно запертую портретную галерею -посмотреть портреты бабушки и прабабушки. Анри подумал и пошёл вместе с ней - раз уж ничего с этим не сделаешь, нужно принимать девицу в семью. Рассказал ей о великих предках, она, правда, слушала с подобающим вниманием и трепетом, и этим тоже набрала у него очков. Хорошая девица, понятливая.
А потом сияющий Орельен сообщил, что она согласилась выйти за него, и господин Жиль не возражает. И что господин Жиль пригласил его пожить в Аконе. Жакетта и так уже фактически переселилась в Акон - там, мол, нужна женская рука и бытовая магия, там запустение, нужно привести всё в порядок. Еще Анри слышал, что Жакетта беседовала с господином Греви - о мерах по улучшению жизни в том самом Аконе. Сколько прислуги нанять, сколько платить, что требовать. Где найти хорошего повара. Где взять обученного камердинера для господина Жиля - господи, тот даже и такой вопрос сам решить не может? Оказалось - нет, не может.
С камердинером помогла тётушка Катрин. Услышав историю о походе на Безье и всех сопутствующих обстоятельствах, она прослезилась, попросила Лионеля передать Жану-Филиппу пожелания скорейшего выздоровления, а Орельена - открыть портал в Акон. Да, немедленно. Какая разница, что там? Там её брат, это важно, остальное - не слишком.
Она вернулась в тот же день - весёлая, смеющаяся. Очень хвалила Жакетту - говорила, хорошо девочка держится, молодец. А потом связывалась с господином маршалом, делилась впечатлениями, рекомендовала ему навестить Жиля и выясняла, как у него с нуждающейся в обучении молодёжью - таких можно выдать дядюшке, пусть набираются. чего смогут. Господин маршал прислал троих нуждающихся в обучении молодых людей, и одного из своих камердинеров - не бросать же теперь родича, раз он нашёлся и не просто сидит у себя в замке, а даже занялся какой-то политикой. И поддержал Лионеля всем своим весом, когда тот просил короля дать пока Филиппу де Безье от ворот поворот.
Потом драгоценный дядюшка решил жениться. Уже не на Анжелике, но - на сестре Саважа, которая потеряла мужа в последних беспорядках и временно проживала вместе с детьми у господина маршала. По крайней мере, Орельен рассказал, что дядюшка Жиль побывал в столице - и у него есть свои тайные способы попадать туда быстро! - и посватался к госпоже Мадлен. Госпожа Мадлен, говорят, потеряла дар речи от такого факта, правда, ненадолго, но никакого ответа не дала и просила время на раздумья. А дядюшка Жиль ответил - мол, сколько хотите, дорогая Мадлен, а я пока приведу в порядок городской дом, вы надумаете - а он уже вас ждёт.
Прослышав о намерении брата, тётушка Катрин собрала вещи, девочек и тоже отправилась в столицу. Сказала - нужно не пропустить такое зрелище, как человеческое сватовство Жиля де Рогана. Опять же, скоро свадьба Лионеллы, нужно готовиться. Что ж, не пропустила, потом поделилась впечатлениями.
Такое ощущение, что вокруг все - живут и дышат полной грудью. А он, Анри де Роган, вдруг оказался где-то в стороне от торных дорог, сколько бы сам их не мостил - себе и другим. Как будто с него содрали всю кожу, и любое прикосновение к чему угодно сразу же отзывается болью. Или он сейчас как змея, которая, говорят, сбрасывает шкуру, и мучается, пока не нарастёт новая. Вот он и наращивает... что-то.
Уехал даже Луи д'Эме - он, оказывается, собрался жениться на вдове де Совиньи, подружке прежней Анжелики. И просил Лионеля посодействовать - он собирался увезти супругу в опустевшие владения её бывшего мужа, которые теперь её, и нужно было, чтобы мадам Екатерина отпустила ту со службы. Анри не знал, как Лионель добился нужного, но госпожу Жанну со службы отпустили с богатыми подарками, и после того они с Луи сразу же обвенчались в лимейской часовне, и отбыли. За охрану теперь отвечал кузен Ги де Мар, он тренировал людей без присущего Саважу блеска и без старательности Луи, но справлялся.
В Лимее осталась одна Антуанетта. Анри не слишком понимал, почему она не отправилась вместе с её величеством Елизаветой в столицу, но - вроде та разрешила Антуанетте прибыть, когда ей будет удобно. А пока она выполняла назначения Жакетты -сидела с Анри, читала ему книги, намазывала на ногу какую-то целебную грязь из болота - подумать только, ему на ногу и грязь из болота! Анри не видел никакого эффекта от той грязи, но терпел. И так усиленное магией лечение шло быстрее, чем если бы его просто пользовали обычные лекари, он мог наступать на ногу, хоть это и было достаточно больно. Но бороться с болью - это понятно, это проще, чем бороться. неизвестно с чем.
Анри проснулся утром и понял - нужно что-то делать, нужно что-то менять. Точнее, всё уже изменилось, все уже изменились, это он как-то отстал и задержался. Наверное, слишком цеплялся за старое, пока оно не взяло и не рассыпалось совсем.
Вообще - всё пошло не так с того момента, как дядюшка Жиль попытался навязать ему свою волю, а он - согласился, вместо того, чтобы игнорировать, как советовали друзья, или прямо выяснять у дядюшки, что же ему нужно. Потому что, как оказалось теперь, всё, что ему было нужно, он получил и без Анри, это Анри потерял. что? И потерял ли?
Лимей у него, и пусть кто-нибудь только попробует сказать или сделать что-нибудь против. Как говорила Анжелика о чём-то другом - кто встрянет, нарвётся. Вот, всё так.
Друзья? Ну так они бы рано или поздно начали устраивать свою жизнь. Глупо думать, что до старости прожили бы тут, решая какие-то вопросы для него. Орельену нужно учиться, и дядюшка Жиль, похоже, может многому его научить. А Жану-Филиппу просто пришло время идти своим путём, его место - не при Анри, он достоин намного большего.
Он потерял невесту... потерял ли? Он не женился на Анжелике, ну и слава господу. Хорошо, что не стал торопиться. Хорошо, что не стал запирать её, защищать от Саважа, или что там ещё можно был придумать. Стихию не запрёшь.
Более того, как только он это понял, то смог ощутить и чудесное, пьянящее чувство свободы. Он, безусловно, женится, но - по своему выбору, на той, что подойдёт ему, на той, что будет с радостью принимать всё, что бы им обоим не выпало. Наверное, о чём-то таком говорила тётушка Катрин - что правильно, это когда вместе. И Анжелика твердила о том же - хотела, чтобы вместе, а он её не понимал. Но, впрочем, вместе с ней ему бы и не хотелось - после расплавленных ворот замка Безье он это понял окончательно.
