Где-то очень глубоко, она догадывалась, что это воздействие паучьих жидкостей. Другого быть не могло. Но что ей оставалось делать? Воды накапывало в фонарик очень мало, и каждый раз убивая паука, она рубила лапы и сливала жижу в бурдюк. Когда она густела, то Лиана вываливала её рядом с тухнущим мясом, и шла на охоту.

Ела она тоже только свежатину. То, что отрезала от паука на последней охоте. Она уже знала, какие части более вкусные, а какие не очень. Тут были одни самцы, самки не попадались. Наверное, сидели в своих гнёздах, а она с тоской вспоминала о паучьих яйцах, которые тогда ей не понравились. Всё познаётся в сравнении. Самцы на вкус были гораздо хуже, пришлось привыкать.

Второй раз за короткое время Лиана теряла рассудок. Он ускользал от неё, анализ ситуации практически прекратился, вся её жизнь постепенно переходила на рефлексы. Проводя рукой по лицу, она чувствовала корку. Это паучья «суставная жидкость», кровь, грязь, пот, всё вместе смешивалось и засыхало.

Одежда тоже стояла колом, пропитанная внутренним содержимым пауков и грязью. Даже ходить в ней уже стало тяжело. Волосы били просто деревянные.

После очередного пробуждения, Лиана поняла, что не может встать. Живот возвышался над ней огромной горой. Она поползла в сторону торчащего из стены меча, чтобы попить, и о чудо! Крышечка была полная, и даже вокруг натекла небольшая лужица. Такого ещё ни разу не было. Видно, в этот раз она очень долго проспала.

Отхлебнув половину, она бережно поставила крышечку и стала языком, как кошка слизывать воду с камня. Потом поставила крышечку на место. Делала она всё это лёжа на боку, но теперь опять перекатилась на спину и уставилась в потолок. Она проводила так довольно много времени. Но в этот раз потолок расплывался, перед ним летали яркие звёзды. Уже не в первый раз за это её путешествие мелькнула мысль, что это конец. И тут уже никакой надежды нет в принципе, все варианты закончились, эта пещера станет её склепом. Здесь её никто и никогда не найдёт.

Лиана закрыла глаза. Она не уснула, а погрузилась как будто в забытье. Связь с реальностью ещё сохранялась, но к ней начали примешиваться образы, рождённые засыпающим разумом. Проплыл перед глазами Сёма, потом по очереди вся их семья с Левиафана, включая даже Руди и Барсика. Потом поплыли новые знакомые, с которыми она встретилась в тюрьме. Папаша, Мать, Рыба зачем-то, ну и конечно Мина. Жаль, что она нашла родственницу и теперь умрёт. А могли бы рожать детей, дружить семьями, забросить опасные походы.

Она перенеслась в своё сокровенное место. Вот её стеллажи с книгами. На полу лежит пыль. Даже в герметичном помещении с кучей фильтров, она всё равно откуда-то берётся. Здесь никого не было очень давно. Да и кому там быть? Она уехала и уже не вернётся. Отец с дедом тоже, скорее всего, мертвы.

Тут мысль немного заострилась и начала сгонять дремоту. А как они интересно прошли это место? Или они не справились, и их путешествие закончилось здесь, как и у неё? Семейное место гибели? От этих мыслей ей стало почему-то тепло, она ощутила, что родные где-то рядом, что она не одна, и опять стала соскальзывать в свои видения. Опять перед ней потянулась вереница знакомых образов. Они все смотрели на неё и молчали. Действительно, а что тут скажешь? Но неожиданно один из них заговорил:

— Здравствуй, Лиана! Ну ты и спряталась, еле тебя нашёл.

Только вот она не поняла, кто именно это сказал. Кто из тех, кто проплывал перед её мысленным взором. Да и голос был как будто незнакомый. И звучал слишком реально. А может, это не сон? Она дёрнулась, сбрасывая дрёму, и постаралась резко открыть глаза. Получилось плохо. Перед глазами стояла пелена. Но в этой пелене она различила светлое пятно, в районе входа в пещеру.

Она силилась проморгаться, и резкость потихонечку настраивалась. Из мутоты выплыла фигура человека. Молодой, светловолосый, в сандалиях, светлых холщёвых штанах, в такой же светлой расстёгнутой рубашке, из-под которой выступал мускулистый торс, на плече холщёвая котомка, и что поразило её больше всего, пронзительные зелёные глаза. Она увидела всё это быстро, пока фокус не пропал, и всё опять не заволокло мутью. Пытаясь его разглядеть, она сильно напрягала шею, чтобы приподнять голову, но теперь расслабилась, и затылок звонко треснул по каменному полу. Боли она не почувствовала.

Этого человека она не знала, а это только подтверждало ту мысль, что его здесь быть не может. Где-то, в глубине души, она могла поверить, что кто-то из её друзей отправился-таки следом и нашёл её. Невероятно, но такой шанс был. Но чтобы тут появился незнакомец, который её знает? Это было невозможно. Да и к тому же, он был слишком идеальным, чтобы быть реальностью, скорее плод воображения.

Послышались лёгкие шаги, она почувствовала, как кто-то опустился рядом с ней на корточки и взял за руку.

— Прости меня, Лиана, — раздался тот же незнакомый голос, — это моя вина. Я звал тебя, ты меня услышала и правильно поняла направление, но вовсе не нужно было идти под морем, можно было плыть на вашей лодке. Я не предусмотрел, что ты можешь выбрать такой вариант. Это моя ошибка. Хорошо, что я успел. Теперь всё будет в порядке. Ты ещё здесь? Ты меня слышишь? — спросил он.

— Тебя нет! — одними губами прошептала Лиана, и начала проваливаться в пустоту.

— На твоё счастье, я есть, — сказал незнакомец и бережно положил её руку, после чего встал, слегка хлопнул в ладоши и потёр одну об другую, оглядываясь по сторонам, — ну что ж, бывает и хуже. Делать нечего, рожать будем здесь!

Он открыл глаза. Потом закрыл. Потом опять открыл. Ничего не менялось. Мелькнула мысль, что он ослеп, но он её прогнал. «С чего это вдруг? Просто здесь темно. Кстати, где это здесь? Как я здесь очутился, и кто я вообще такой?» В голове была пугающая пустота. Хотя нет, не совсем. Была ещё боль. Страшная боль во всём теле. И как это он её сразу не заметил? Боль была очень сильной и заполнила собой всё сознание. Он застонал. Звук прозвучал глухо, как будто под водой. Или у него что-то со слухом? Он застонал ещё раз.

Неожиданно, где-то совсем рядом раздалось хихиканье. Сдавленное и довольно мерзкое. Кто-то сдерживался, чтобы не рассмеяться. Он попытался повернуться в ту сторону, тело пронзила ещё более острая боль, и сознание вновь его покинуло.

В следующий раз он очнулся, когда его куда-то тащили. Он лежал на чём-то мягком, по ощущениям, это были ветки деревьев, и на этих ветках его не очень деликатно волокли по земле. Ноги бились об камни, и каждый удар отзывался вспышкой боли. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, но стон через них всё равно прорвался. В ответ раздалось всё то же хихиканье. На очередной кочке тело опять пронзила боль, и он вновь отключился.

Он ещё несколько раз приходил в себя, каждый раз понимал, что его по-прежнему тащат в темноте, каждый раз, после приступа боли терял сознание. В последний раз он отключился уже надолго. Хотя сам он этого и не знал. Для него время сейчас не существовало. Были только короткие просветления сознания, которые каждый раз заканчивались вспышками боли.

В следующий раз он пришёл в себя через четыре дня. Он лежал на чём-то твёрдом, боль была, но уже довольно приглушённая. Пошевелиться он практически не мог. Что-то мешало. Не мог даже повернуть голову. Казалось, что она привязана. Это было странно, но очень было на то похоже. Он открыл глаза. Прямо над ним, были пята фиолетовой растительности, вроде грибка, фрагментарно покрывающие потолок. Точнее не потолок, а свод пещеры.

Видел он плохо. Всё расплывалось в фиолетовой мути. Иногда удавалось немного сфокусироваться, но ненадолго. В голове происходило приблизительно, то же самое. Мутный туман, из которого он никак не мог выудить информацию. Никакую. Он не понимал ни что происходит, ни вообще, кто он такой. Это было очень страшно.