Эта умная мысль, как догадываюсь, приходила не только в мою голову. Дело было лишь в том, что маленький отряд не сможет удержать в повиновении такой большой город, а объединить несколько отрядов мог только авторитетный командир, которого, по мнению других командиров, среди них не было. Кроме меня. Мало того, что, как теперь уверены не только жрецы, но и все участвовавшие в захвате, боги любят меня, так я еще и довольно таки хороший воин. Многие увидели, как я рубился впереди отряда, и зауважали. Ты можешь быть как угодно удачлив, умен и хитер, но в первую очередь командира сейчас оценивают по храбрости и умению биться меч в меч, щит в щит. Этот экзамен я сдал на «отлично». Если я остаюсь в городе, то автоматически становлюсь правителем, и другим командирам будет не так обидно, что пост достался не им. Зал сразу наполнился гулом — почти все командиры принялись обсуждать эту новость.

Я даю им несколько минут, а потом кидаю еще одну горсть дрожжей в выгребную яму:

— Командиры получат по участку земли за городом, на котором рабы будут выращивать вам хлеб и к хлебу.

Гул начинает нарастать, но быстро стихает. Видимо, за столами сидят предки будущих французов, потому что участок земли для них — предел мечтаний. На Балканском полуострове и островах Эгейского моря мало сельскохозяйственных земель, особенно пригодных под зерновые. Остается коз пасти на склонах гор. В Малой Азии ситуация получше, поэтому желающих обзавестись участком земли всегда много. Как следствие, войны здесь идут постоянно. Может быть, именно это и отпугнуло многих командиров. Из случайно подслушанного я сделал вывод, что боятся прихода хеттов, чьим данником была Милаванда. Рискнуть решили командиры, под началом которых находилось немногим более тысячи воинов. Этого хватит, чтобы держать город в повиновении, но маловато, если нагрянут хетты.

Впрочем, хеттам, как я слышал, сейчас не до нас. У них уже два года засуха и голод. Это лето тоже очень жаркое и без дождей, так что и третий год будут сидеть на строгой диете. Обычно запасы зерна делают на три года и в случае неурожая используют, как семенной фонд. Если и в этом году не уродится, а всё к тому идет, в следующем году сажать будет нечего, а через год — и некому.

Торговое место пустым не бывает. Не успели мы перевезти свои семьи с Крита и обосноваться в Милаванде, как пожаловали купцы из-за гор. Приехали без товара, на разведку. Возглавлял делегацию из трех человек, не считая слуг, полноватый вальяжный мужчина лет тридцати семи, густая курчавая черная борода которого была длиной до живота. Аккуратно подстриженная, расчесанная и со здоровыми, поблескивающими волосами, она придавала солидность, степенность, внушала веру, что обладатель такой бороды ни за что не обманет, а если и обманет, то на самую малость, а если не на самую малость, то все равно человек порядочный. И голос был под стать бороде — сладкий и как-то чересчур правдивый. Этому человеку в жрецах было бы самое место, но и купцу приходится мошенничать пусть и не меньше, зато на других грехах наверстывает недобранное. У всех делегатов были большие, прямо таки карикатурные носы и приплюснутые черепа со срезанными затылками. Если бы я встретил их в России, то решил бы, что передо мной армяне из богемной тусовки, потому что волосы на голове были заплетены в толстую и короткую косу с алым бантом. Темя прикрывали маленькие черные шапочки, похожие на кипу, вышитые желтыми нитками. Одежда из полосатой тонкой льняной ткани обернута вокруг тела по спирали, ниспадая. На ногах кожаные сандалии с острыми и загнутыми вверх носами, напоминающие средневековые западноевропейские пулены. Мода таки тоже движется по спирали. Так сейчас одеваются хетты, которых я встречал ранее в Египте и Финикии. Впрочем, сами себя хетты называют несилли. Подозреваю, что купцы были еще и шпионами, посланными разведать, насколько серьезны люди, обосновавшиеся в Милаванде.

— Великому полководцу, захватившему так быстро такой большой и неприступный город! — проворковал руководитель делегации по имени Тушратт на египетском языке, вручая мне меч в ножнах из красного дерева с золотыми петлями, кольцами и бутеролью (наконечником) и с рукояткой из роговых пластин темного цвета.

Я вынул оружие, посмотрел на сероватый клинок из нержавеющего железа, обоюдоострый, немного сужающийся к рукоятке. Длина сантиметров восемьдесят, наибольшая ширина сантиметров пять. Тяжеловатый, точно не скажу, но больше четырех килограмм. Все равно для данной эпохи — грозное оружие.

— Такие прекрасные мечи изготавливают только наши кузнецы! — не преминул похвалить свой подарок купец.

— Ты так говоришь потому, что не видел мой меч, — возразил я. — Он запросто разрубит твой.

— Не может быть! — искренне воскликнул Тушратт.

— Давай поспорим? — предложил я. — Если с одного удара переполовиню твой меч, ты станешь моим рабом, если нет, будешь торговать здесь без пошлин.

У купца зашевелился длиннющий нос, иллюстрирую, наверное, борьбу жадности с благоразумием. Вверх взяло последнее. Видимо, знал, что из двух спорящих один дурак, потому что не знает и спорит, а второй подлец, потому что знает и спорит. Подлецом он, как догадываюсь, побыть не отказался бы, а вот попасть в рабство…

— Я верю тебе, — произнес он тоном, который убеждал в обратном. — Непобедимый полководец не может обманывать бедного купца.

— Хотел бы я быть таким же непобедимым, как ты беден, — подначил я.

Вот тут купец и лоханулся, расцвел от блаженства, что оценили его по достоинству, но все же произнес смирено:

— Я всего лишь один из многих, кто трудом своим добывает хлеб свой…

— Зачем пожаловали? — сменил я тему разговора, потому что каждый труд у нас в почете, если трудятся на тебя.

— Мы раньше продавали здесь свои товары. У нас были склады и лавки. Теперь все потеряно, — начал купец. — Мы понимаем, война есть война, ничего теперь не вернешь. Хотелось бы снова торговать здесь. Скоро должны приплыть наши постоянные покупатели. Они могут не знать, что здесь случилось…

Это вряд ли. Сейчас, несмотря на отсутствие средств массовой информации, а может, благодаря этому, новости распространяются практически мгновенно, по крайней мере, быстрее, чем перемещаются люди. Наверное, потому, что новостей сейчас мало и все важные. Скорее всего, покупатели ждут сообщение от этих купцов, куда приплывать за товаром?

Помня, что торговля — основа благосостояния государства, я объявил решение:

— Можете возвращаться и торговать, как раньше. Покупайте или арендуйте помещения, ведите дела и платите такие же налоги, как раньше. Никто вас не тронет, если не будете нарушать законы.

— Вот мы и хотели бы узнать, по каким законам вы живете? — осторожно поинтересовался он.

— По тем же, по человеческим, — ответил я. — Узнаю, что продаете некачественный товар, обвешиваете или как-нибудь иначе обманываете покупателей, буду наказывать по тяжести преступления, как и предыдущий правитель, — и добавил шутливо: — А что буду делать за неуплату налогов — догадайтесь сами!

— Мы всегда соблюдаем законы и исправно платим налоги и пошлины! — очень искрение, я бы даже сказал, с нотками легкой обиды и возмущения заверил купец.

— Тогда возвращайтесь в Милаванду без страха, — пригласил я, но не удержался и подколол: — И передайте тем, кто вас прислал, что город в надежных руках, укрепляется, просто так не захватишь.

То, что Тушратт обращался ко мне на египетском языке, не взяв с собой переводчика, говорило о том, что разведка у них поставлена неплохо. Стоит ли за ними какой-нибудь правитель? Скорее да, чем нет. Купцы сейчас шпионят, даже если не хотят. Глаза видят, уши слышат, язык рассказывает всем, кто спросит, в том числе и правителям других государств, хорошее отношение которых — залог успешной торговли. Сразу после того, как мы приняли решение остаться в Милаванде, я осмотрел ее крепостные сооружения и составил план, как их сделать надежнее. Каждому из переселенцев при захвате города досталось по несколько рабов-мужчин, а мне — почти полсотни, которых мы договорились не продавать, пока не защитим надежнее и не благоустроим город. Сейчас рабы трудились над возведением угловых башен, а потом займутся ремонтом и увеличением высоты стен, сооружением на них машикулей и изготовлением разных приспособлений и механизмов, которые помогут при обороне. Я постараюсь применить все знания, накопленные в моем прошлом, а их будущем.