Я расспросил его о гарнизоне и крепостных сооружениях Сидона. Город больше, многолюднее, сильнее и богаче Угарита. К тому же, постоянно воюет с соседями, как на море с другими финикийцами, так и на суше с небольшими городами и кочевниками, приращивая за их счет свои владения. Но и у меня теперь большая армия. Стоит кинуть клич, как сбегутся искатели наживы со всего Средиземноморья. Не то, чтобы я был слишком злопамятным, однако не забыл гадости, которые сделали мне жители этого города. Да и всегда найдется уважительная причина для нападения на того, кто намного богаче и слабее тебя.

В конце зимы, когда заканчивал постройку второго судна, я собрал городской Совет. В Милаванде самая, по моему мнению, жизнеспособная форма правления — аристократическая республика. Право голоса имеет только тот, кто платит налоги на сумму, превышающую двенадцать серебряных шекелей. Во столько нам обходится в год один городской стражник. Жизненно важные вопросы принимаются на Совете. Он состоит из правителя, то есть, меня, и восьми советников. Если больше девяти человек, совещания превращаются в борьбу группировок. Каждый год два члена Совета переизбираются, лишаясь права быть избранными следующие четыре года. Сколько лет советовал, столько отдыхай. Должность не хлопотная и доходнее на порядок, чем у стражника, не говоря уже о косвенных надбавках, так что от желающих нет отбоя. Шесть из восьми советников — командиры отрядов, включая Эйраса и Пандороса. Еще два места достались купцам: моему тестю Потифару и Тушратту, который перебрался к нам на постоянное жительство. Все они входят в первую десятку самых богатых горожан. Обычно они лишь утверждают предложенные мной законы или решения по важным вопросам, но в том случае (я ведь, такой умный и образованный, не вечно будут здесь править, хоть и Вечный Капитан), если Совет большинством голосов выступит против правителя или не сможет по какой-то причине принять решение, вопрос будет перенесен на тайное всеобщее голосование. Каждый получает два камня, белый (за) и черный (против), и один бросает в первый кувшин, а другой — во второй. Каких камней будет больше в первом кувшине, такое решение и будет принято. Второй кувшин для проверки и сохранения тайны, кто как проголосовал. Я перенял этот способ голосования у древних афинян, а они, как теперь понимаю, переймут у Милаванды, то есть, у меня.

— После весенней ярмарки собираюсь в поход. Вместо меня правителем останется Потифар. Каждый из вас, кто отправится со мной, может вместо себя оставить советником любого достойного человека, — поставил я в известность.

Командиры отрядов загудели одобрительно. Они уже засиделись дома. Обрадовался и мой тесть. Любит он власть, как я арбузы.

— Добыча предполагается большая, так что передайте всем, что возьму с собой тех, у кого есть галера или круглое судно, — продолжил я.

— На какой город собираетесь напасть? — поинтересовался Тушратт.

— Почему спрашиваешь? — задал я встречный вопрос.

Не то, чтобы я подозревал его в шпионаже, но мой вопрос сразу отшибает любопытство.

— Что знают двое, знает враг, — повторяю я чью-то мудрость из двадцатого века, а, может быть, свою, прорвавшуюся через сколько-то десятков веков и вернувшуюся к истоку.

Дальше мы быстро обсудили текущие дела. У командиров не было желания трепаться, спешили поделиться с подчиненными приятной новостью. Война — это вариант Ящика Пандоры: в ней можно оказаться, но нельзя покинуть живым, потому что будет в твоей крови до смерти, даже если больше никогда не возьмешь в руки оружие.

В городе Угарите ждали нас. Да и трудно скрыть перемещение каравана судов, растянувшегося на несколько миль и везущего около десяти тысяч воинов. Признаюсь честно, я не ожидал, что желающих набежит так много. Предполагал, что в лучшем случае будет вдвое меньше. Поскольку сами они считать не умели, а у меня не было ни сил, ни желания делать это, нашел простой выход: экипаж малой галеры приравнивался к отряду из пятидесяти человек, средний — семидесяти пяти, большой — ста, а круглого судна, которых прибыло одиннадцать — ста пятидесяти. Поскольку галеры и круглые суда были разные, на некоторых отряд был больше, на некоторых меньше. Долю от общей добычи будет получать командир и делить по их внутреннему договору.

Когда мы остановились на ночь у стен города, ко мне пришел Никмадду со свитой, чтобы заверить в верноподданничестве. Наверняка кое-кто из свиты и влиятельных горожан убеждал его, что зря подчинился какому-то морскому разбойнику, что выгоднее было бы дружить против Та-Кемета. Войско, расположившееся на ночь под все еще разрушенными стенами, должно было напрочь выгнать крамольные мысли из молодой и глупой головы правителя.

Проинформировав меня, что судно с данью почти загружено и не сегодня-завтра отправится в Милаванду, Никмадду сообщил:

— У меня гостит посольство от Ифтаха, правителя Губла. Узнав о твоем приближении, они задержались, чтобы выразить тебе свое почтение и преподнести подарки.

— Пусть приходят утром, поговорю с ним до отплытия, — сказал я.

Сперва захват Губла не входил в мои планы, потому что Сидон богаче. Увидев, сколько воинов собралось в поход, решил, что не помешает ограбить и города по пути к главной цели. Тогда уж точно хватит всем.

Возглавлял делегацию гублцев мой старый знакомый Варак. На этот раз из него выветрилась вся «нирванистость» и прочая лень, место которых заняли лесть и угодничество. Поклонился мне он так низко, как, наверное, не кланялись Вараку его рабы, которые выложили передо мной рулоны пурпурной ткани. Может быть, среди этих рулонов есть тот, что я в свое время преподнес ему?

— Мой повелитель Ифтаха, твой верный друг, прислал меня с этими дарами! Он не сомневается, что ты помнишь, как помог тебе в трудное для тебя время, дал убежище в своем городе, и надеется и в дальнейшем поддерживать с тобой самые теплые отношения! — торжественно и вроде бы искренне веря в свои слова, произнес Варак.

— Я помню, как меня приютили, но не забыл и то, как меня хотели арестовать и выдать на расправу людям реки, — сказал я. — Поэтому я не могу остановить своих воинов, которым нужна добыча. Ты видел, какое большое войско со мной. Они должны получить что-нибудь или возьмут сами. Я предлагаю городу Гублу заплатить моему войску за отказ от нападения и в дальнейшем делать мне каждый год подарки по примеру Угарита.

— Наш город не такой богатый, как Угарит… — начал было Варак.

— Ваш город сейчас намного богаче Угарита, — перебил я, — но может стать намного беднее, так что вот вам список того, что я хочу получить.

Догадавшись, зачем со мной хотят встретиться гублцы, я перед сном накидал перечень тяжелого, но посильного откупа. В него входили золото, серебро, бронза, драгоценные камни, ткани, красители и продукты: зерно, бобы, вяленая рыба и скот. Не у всех, присоединившихся ко мне, были большие запасы еды. В последнее время на каждой стоянке отряды расходились в разные стороны в поисках съестного, бывали стычки из-за еды. И вчера вечером и сегодня утром они пограбили деревни возле Угарита. Впрочем, грабить там, по большому счету, было нечего. Крестьяне не настолько глупы, чтобы при приближении такого большого войска не уйти подальше с его пути и не увести и унести с собой все ценное.

Прочитав список, написанный рабом-финикийцем, захваченным в Угарите, Варак попробовал торговаться:

— Это слишком много! Мы не сможем столько собрать!

— Тогда соберут мои воины, — спокойно молвил я. — Поторопись передать этот список Ифтахе. Где-то через неделю мы будем у стен Губла и получим всё от вас или возьмем сами еще больше.

До Губла мы могли добраться дня за три, но по пути у нас было несколько финикийских поселений. Самым крупным был Айнок, расположенный на острове. В двадцать первом веке это будет единственный остров, принадлежавший Сирии. Я проходил мимо него несколько раз. Он небольшой, каменистый, без источников воды, которую привозили с материка и собирали дождевую, что по тем временам казалось жутким анахронизмом. В будущем на нем останутся только маленькая рыбацкая деревенька и большая марина для яхт. Сейчас это небольшой город моряков и рыбаков, обнесенный четырехметровой каменной стеной без башен, перевалочная и ремонтная база, на которой прячутся обитатели прибережных материковых деревень во время нападения сухопутных врагов. Говорят, его основали беглые сидонцы, не ужившиеся со своим правителем, поэтому любым беглец там были рады. Я проходил несколько раз мимо него и в эту эпоху и даже подумывал поселиться после изгнания из Губла. Удержали от такого решения проблемы с водой. Пройти мимо или ограбить Айнок было одинаково неэтично. Выход подсказали его жители.