Увидев, что фриги не гонятся за ними, пращники возвращаются на прицельную дистанцию. Подходить к врагам ближе опасаются, иначе попадут под обстрел своих лучников. И так стрелы летят в сантиметрах над крутящимися пращами. И вражеские тоже прилетают, пусть и в небольшом количестве. Легким пращникам не составляет труда уклониться от стрел, хотя есть исключения: два получили ранения, отходят за фалангу. Пикинеры расступаются, пропуская их. У одного рана в голени. Он выдернул стрелу, благо у фригов нет зазубрин на костяных наконечниках, и забил на кровь, которая заливает ступню сверху. Второму попали чуть ниже правой ключицы, зажал рану левой рукой, и между пальцами просачивалась кровь.

Нервы у наших врагов оказались крепче, чем я думал, но и у них терпение закончилось. Вроде бы урон лучники и пращники наносят небольшой в сравнение с общим количеством воинов. Что такое для многотысячного войска гибель сотни человек, даже трех сотен?! Сущая ерунда! С другой стороны, комар тоже высасывает из нас всего маленькую капельку крови, а тратим энергии на то, чтобы убить его, столько, словно мстим за литр. То ли лучники или пращники попали в какого-то знаменитого командира, то ли просто накопилась критическая масса раздражения, фриги сорвались с места и понеслись в атаку, причем так быстро, что умудрились поразить дротиками несколько пращников.

Пешие воины с метательным оружием пока что не в чести. Их считают трусами, не способными на бой лицом к лицу, тело в тело, кость в кость. С особым презрением относятся к пращникам, которые гибнут очень редко. Даже в случае проигрыша они успевают убежать, потому что без доспехов и тяжелого оружия. Высыпать камни из сумки — пара секунд. Сейчас они доказывают, что тоже нужны и тоже гибнут.

Лучники успели отбежать и уцелели все. Гнались за ними не долго. Видимо, у фригов была договоренность сражаться от обороны, поэтому остановились метрах в пятистах от нас. Главное, что спустились со склона, вышли на поле. Теперь им будет легче двинуться дальше. Пока не хотят, ждут, что мы пойдем в атаку. Раззадоривая моих воинов, кричат что-то, наверное, хвалебное, показывают разные понятные жесты. Самое забавное, что жесты эти у всех народов и во все века похожи. Стараются напрасно. Во время сражения дисциплина в моей армии резко повышается, а что ситуация будет развиваться именно так, я предупредил перед сражением и дважды повторил, что на того, кто бросится в атаку без приказа, не пожалею стрелу. О том, что стреляю я очень метко, знают все, а быть убитым в спину считается позором, даже если ты в это время бился лицом к лицу. Мол, боги знают наши мысли и наказывают за них.

Мои метатели отбежали к фаланге, пополнили запасы стрел и камней и вернулись к прежнему занятию, только разошлись к флангам, чтобы был шанс смыться. Если фриги еще раз бросятся в атаку и уже на фалангу, она не будет расступаться, чтобы попустить метателей, иначе развалится строй. Спасаться лучники и пращники будут, огибая ее с флангов. Кто успеет.

Во второй раз фриги терпели минут пятнадцать. Поняв, что назойливых стрелков можно отогнать, только не оставив им пространства между собой и фалангой, пошли в атаку. Воин в бронзовом шлеме с черной щеткой конских волос от наушника до наушника, явно хеттском, что-то проорал, потряс в воздухе дротиком и побежал вперед. За ним двинулись остальные, сперва центр, а потом и фланги. Как это принято, никто не обгонял вождя, благодаря чему был прекрасной мишенью. Моя стрела попала ему в светло-русую густую бороду, может быть, в подбородок или шею. Фриг шагнул еще раз пять прежде, чем ноги подкосились, и рухнул ниц. Бежавшие рядом с ним притормозили, а поняв, что убит, заорали громче и ломанулись на наши пики, метая на бегу дротики. Пока они достигли нашего строя, я успел завалить еще несколько обладателей дорогих шлемов и доспехов.

Передние фриги пытаются протиснуть между пиками, отклонив их в сторону или вверх-вниз, выдернуть из рук, чтобы добраться до врага. В это время фалангисты работают пиками вперед-назад, стараясь уколоть в незащищенное место. Поскольку против одного врага работают одновременно трое на разных уровнях, у него мало шансов победить. К тому же, сзади на него давят, лишая маневра. У фалангистов другая проблема. Хорошо видит врага только первая шеренга, а вторая и третья работают иногда по цели, но чаще наугад. Наткнулся на врага — продолжил колоть, пока не сразил.

Я жду, когда фриги основательно ввяжутся в бой. Рубятся они отчаянно, несмотря на потери и то, что фаланга медленно теснит их, шагая по трупам убитых и раненых врагов. У нас тоже есть потери. В центре и на левом фланге, который слабое звено любой фаланги, она истончилась до трех-четырех шеренг. Мы побеждаем, но положение все еще шаткое.

Я поворачиваюсь к трубачам и знаменосцам и приказываю:

— Сигнал атаки!

Трубачи начинают издавать пронзительные звуки, настолько противные, что побежишь в атаку только ради того, чтобы больше не слышать их, а знаменосцы размахивают красными флагами из стороны в сторону. Предназначены звуковые и визуальные сигналы отрядам из Вилусы и Арцавы. Они в лесочке, который на нашем левом фланге. Сейчас должны быть позади врага. Для этого я и выманивал фригов с дальнего склона долины. Какое-то время отклика на сигналы не видно, но потом сразу большое количество воинов появляется из лесочка. Их там пять сотен с небольшим, остальные представители их государств в передних рядах фаланги. Возглавляет засадный отряд Харилай, правитель Арцава. Строя они не держат, бегут толпой. Наверное, громко орут, но я их не слышу. Рядом со мной так громко звенит оружие и вопят от ярости и боли, чтобы не слышу даже хлопки тетивы по наручу, когда стреляю по врагам.

Отряд Харилая нападает с тыла на фригов, разя их короткими копьями и мечами. Позади у дикарей всегда стоят самые неопытные и трусливые. Они не выдерживают удар, начинают смещаться к центру, создавая панику, а самые умные решают, что пора сваливать, и сразу бегут к поселению. Вскоре их примеру следуют и остальные. И так пятились, а тут еще нападение с тыла — и фриги сломались. Плотный масса воинов начала распадаться на группы, а потом и на одиночек, каждый из которых спасался, как умел. В бой опять вступили лучники и пращники, которые, выскочив из-за наших флангов, погнались за удирающими врагами, разя их из своего оружия или трофейными дротиками. Фаланга по инерции, подталкиваемая задними шеренгами, которые еще не знали о победе, прошла метров пятьдесят и замерла, образовав кривую линию. Пикинеры продолжали стоять в строю. Они оглядывались на меня, ожидая приказ. Такие просветленные, счастливые лица в мирной жизни не увидишь.

— Пики на плечо! Идем вперед, сохраняя строй! — скомандовал я.

Не то, чтобы думал, что фриги вернутся и снова вступят в бой, а лишь для того, чтобы пикинеры прошлись строем, потренировались, привыкли быть частью большого целого. Иначе разбегутся обирать убитых, превратятся в шайку мародеров.

Грабить в поселениях фригов по большому счету нечего. Они удирали от нас, прятались в лесах, унося с собой всё ценное. Изредка мы захватывали небольшие группы, но добыча была мизерная. Победа — это, конечно, прекрасно, только ведь победитель должен вернуться домой с богатыми трофеями. Иначе, какой он к черту победитель?!

Проблема эта вскоре решилась путем переговоров. Обычно мы шли с раннего утра и до полудня, после чего становились на ночевку. С полудня начиналась такая жара, что воины еле плелись, поэтому я решил не перенапрягать их. Дойдем до берега Черного моря, посмотрю, что там творится, и отправимся по домам. Давать еще одно сражение фриги не собирались, а гоняться за небольшими их отрядами было нерационально. Во время очередной стоянки на берегу речушки с мутной водой, в паре дней от черноморского побережья, ко мне привели делегацию из трех фригов. Возглавлял ее мой старый знакомый Мита, который когда-то командовал отрядом, участвовавшим в нападении на Милаванду, а затем вместе с нами захватил Апашу. Я уже знал, что киконы — это одно из фригских племен, но удивился, увидев парламентером от них Миту.