Как обычно, рубилово заканчивается внезапно. Повергаешь очередного врага — и видишь, что больше не с кем сражаться. Я оглядываюсь по сторонам в поисках противника, но рядом только мои воины с окровавленным оружием в руках. У многих чужая и своя кровь на одежде, лице и даже щите. Наверное, и я выгляжу так же сурово. По крайней мере, смотрят на меня с уважением. Командир в атаку шел первым, не прятался за их спины. Только такому они согласны подчиняться.

Среди убитых немало и наших. Соратники проверяют, может, кто жив, после чего переключаются на раненых. Их относят в тень, хотя еще не жарко, где оказывают первую помощь. Только сейчас замечаю, что солнце уже взошло. Во время боя время летит стремительно. Если бы пришлось воевать всю жизнь, показалось бы, наверное, что прожил всего час или даже меньше.

— Откройте ворота, впустите отряд Эйраса, — приказываю я воинам.

Несколько ахейцев уже поднялось на башню по лестницам. Они стоят на верхней площадке, машут руками нам и тем, кто по ту сторону стены, и что-то кричат. Хоть убей, не могу различить, что именно, потому что звуки растягиваются и как бы вязнут. Такое впечатление, что в ушах у меня ватные тампоны.

Встряхиваю головой, чтобы отогнать наваждение, говорю слишком громко:

— Хеттов тоже можно бить.

Стоявшие рядом со мной воины издают победные вопли. С тех давних пор у ахейцев и других народов сложилось мнение о непобедимости хеттов. По оговоркам, некоторой робости, так не присущей этим псам войны, я догадывался, что поход на хеттов многие считают авантюрой. Надеялись, что пограбим деревеньки и быстро удерем за родные крепостные стены. Все-таки отражать нападение хеттов, сидя в городе, намного легче, чем сражаться с ними в поле или штурмовать их крепость. Тем более, что в Милаванде есть возможность удрать на галере, если дела пойдут слишком плохо. Может быть, пока что они не верят, что самые сильные — мы, но уже и не верят, что самые сильные — хетты.

Ахейцы так увлеклись сведением счетов с заклятыми врагами, что уцелела едва ли десятая часть жителей Сахаппа, да и то в основном молодые женщины. Если бы я не остановил побоище, их бы тоже убили чуть позже, после того, как на каждой размагнитились бы человек по сто. Город оказался бедным. Хетты вообще живут скромно. Единственная роскошь — одежда из дорогих тканей, причем чаще шикуют мужчины. Рядом с городом добывают медь, довольно чистую, но всю увезли вглубь страны, узнав о нашем приближении. Добыча наша была так мизерна, что мне пришлось построить войско и толкнуть речь.

— Месть — дело хорошее, особенно та, которую получил по наследству. Надеюсь, вы ее удовлетворили. Иначе мне придется отправить по домам всех ахейцев и тех, кто тоже пришел сюда, чтобы отомстить хеттам. В отличие от вас, все остальные здесь ради добычи, а вы перебили не меньше полутора тысяч наших рабов. Да и мстить не воинам, а женщинам и детям, уподобляясь хеттам — это не по-мужски, — сказал я.

Убивать хеттов, конечно, не перестали, но теперь делали это намного реже и незаметно для меня, потому что остальные воины с пониманием относились к мести ахейцев. Особенно забавно было то, что и дорийцы считали, что так и надо делать, позабыв, что и им ахейцы отомстят, если подвернется случай.

Мое войско движется дальше на восток по территории хеттов. Нам никто не мешает, не пытается остановить. Такое впечатление, что хетты не замечают нас или надеются, что мы быстро пограбим и уберемся восвояси. Добычи мы пока взяли маловато, чтобы возвращаться домой. Заодно я решил захватить несколько городов-государств и раздать земли своим воинам, кто захочет здесь остаться, чтобы получился пояс безопасности из вассалов. Для этого разместил небольшой отряд в захваченной Сахаппе. Заодно оставили там награбленное, чтобы не таскать туда-сюда. Если хетты решат напасть на Милаванду, то сперва вынуждены будут отбить бывшие свои города. Это даст нам время приготовиться к встрече, выбрать место для битвы. В то, что она случится, сомнений не было. Когда мы были еще в Сахаппе, прибыл посол от правителя хеттов Суппилулиума с коротким сообщением: «Боги стали на мою сторону и решат войну в мою пользу». Я ответил так же коротко: «Приди и узнай, на чьей стороне боги». Правда, переводчик из пленных хеттов сделал фразу длиннее раза в два. Может быть, добавил что-то от себя. Слушая их разговор, заметил, что почти каждое предложение начинается с «ну». У меня сразу появилось подозрение, что многие русские — это потомки хеттов. Даже я в детстве был склонен к хеттскому языку.

Встреча двух армий произошла неожиданно. По крайней мере, для моей армии. Может быть, у хеттов с разведкой было лучше, ведь им помогало местное население. Я каждый день высылал разъезды на колесницах в разные стороны. По возвращению они докладывали, что о хеттах ни слуху, ни духу. Скорее всего, делали вид, что ездили далеко, а на самом деле отсиживались где-нибудь в тенечке. Приближается лето, и с каждым днем становится все жарче. Да и тяжело на колесницах ездить по горным дорогам. Тут обычно перемещаются на мулах или ослах. Впрочем, по мере углубления в империю дороги становились все лучше, то есть, все шире. Если в приграничных районах были места, где колесница проходила с трудом, то теперь две могли разминуться свободно.

Мы как раз огибали с юга соленое озеро Татта, на берегу которого было много деревень солеваров, сейчас пустых. Узнав, какую резню мы учинили в Сахаппе, аборигены предпочитали убегать подальше или прятаться получше. На озере большая колония розовых фламинго. Когда они взлетают все вместе, небо розовеет, как во время восхода солнца. Впереди была большая долина с полями, засеянными злаками. Именно в ее начале нас и встретило хеттское войско. Я узнал о том, что враг рядом, вечером, когда остановились на ночлег на берегу речушки с чистой и холодной водой. Как догадываюсь, хеттский дозор случайно наткнулся на мой, когда тот, отсидевшись в тенечке, решил, что можно возвращаться в лагерь. Если бы ни эта встреча, напали бы на нас внезапно, рано утром или на переходе, когда колонна растянулась бы на несколько километров. Не уверен, что мое неподготовленное к сражению войско выдержало бы налет нескольких сотен колесниц. Как мне рассказал Джет во время похода на иевусеев, именно так хетты разбили армию фараона Рамсеса Второго возле города-государства Кадеш, расположенного в горах восточнее Финикии. Впрочем, Джет утверждал, что победили египтяне, но почему-то после битвы сразу подписали мирный договор и убрались восвояси. Заметив несущуюся во весь опор колесницу, которая подлетала на неровной дороге так, что оба ездока по всем законам физики должны были уже давно лежать мертвыми или искалеченными на обочине, я сразу понял, какую весть они несут.

— Трубить тревогу! — крикнул я трубачам, которые следовали вместе с моей свитой и на ночлег располагались неподалеку, а рабу Нецеру приказал: — Неси все доспехи и оружие.

Обычно я на день надевал только бригантину и брал с собой шлем, который нацеплял на колышек своей двуколки. У меня было две двуколки — колесница и одноконная с сиденьем, изготовленная по моим инструкциям. Обитатели Средиземноморья еще не доросли до «мирных» двуколок. Облачившись по-боевому, выслушал доклад дозора, сбивчивый, бестолковый. Говорили, что встретили большую хеттскую армию, но видели всего пять колесниц. Конечно, умный человек по капле воды догадывается о существовании океана, только вот вряд ли определит хотя бы приблизительную величину этого океана и место его нахождения. Для этого нужна дополнительная информация. Да и не тянули дозорные на умных. Скорее, на недисциплинированных лодырей. С дисциплиной в моем войске, как и в любом другом, виденном мною в эту эпоху, большие проблемы. Ее чтут только во время сражения и только потому, что за нарушение можешь быть казнен сразу, без разбирательства. Насаждать жесткую нецелесообразно, потому что армия добровольная: чуть что не так, сразу разбегается. Пытаюсь потихоньку приучать, в первую очередь тех, кто живет в Милаванде и не сильно предрасположен разбегаться.