— Сколько ты готов заплатить за них? — задал я вопрос. — Только не рассказывай, чтобы сбить цену, какие они плохие, не зли меня, отвечай прямо.

Купец на то и купец, чтобы отвечать криво, вслед за колебаниями цены. После десяти минут интенсивного диалога сошлись примерно на тридцати пяти процентах от реальной стоимости парусников. Если учесть, что еще пару часов назад я готов был уступить их за четверть цены, сделку можно считать удачной. Тем более, что я пристегнул к ней несложное условие.

— Эти суда лучше всего продавать в Губле, который не дружит с сидонцами, — посоветовал я. — Там проживает мой тесть. Перевезешь его сюда вместе с семьей.

— Если у него будет мало вещей, — выдвинул встречное условие Тушратт.

— Это ты с ним решишь, сколько вещей мало, а сколько много, — сказал я.

Было бы интересно посмотреть, как они будут обсуждать этот вопрос. Наверняка это зрелище могло бы стать образцовым учебным занятием для начинающих торговцев.

Мой тесть Потифар и Тушратт нашли друг друга. Если они за день пару раз не поругались, значит, день для обоих прошел зря. Причем им не важен повод. Главное — процесс. Придя ко мне в гости, тесть первым делом изблёвывал хулу на своего коллегу и только после этого хвастался прибылью.

— Давай я казню его, чтобы не мешал тебе торговать, — как-то предложил я серьезным тоном.

Потифар в мой юмор не въехал, произнес обреченно:

— А с кем я буду дела вести?!

— Ладно, пусть живет, — решил я и добавил: — Тем более, что он мои шутки лучше тебя понимает.

Пару дней тесть не поминал конкурента всуе, а на третий спросил:

— Ты точно не казнишь его?

— Если ничего не нарушит, то и не будет наказан, — ответил я.

— Жаль! — произнес Потифар так искренне, что уже я не понял, шутит он или нет. — У меня нет хороших товаров, чтобы придавить его. Вот если бы ты захватил какой-нибудь ценный груз…

Он знал, что в ближайшее время я опять отправлюсь за добычей. С укреплением города почти закончили, осталось доделать по мелочи, что моего присутствия не требовало, а сидеть дома мне надоело.

— Какой попадется, такой и захвачу, — сказал я.

Торговля у него такое выработала или торговцем стал потому, что имел такую способность, но Потифар никогда не говорит напрямую, обязательно заезжает из-за угла, причем порой из-за угла соседнего дома. Вот и сейчас он долго перечислял, какие товары надо бы мне захватить.

— Да знаю! — перебил я. — Что ты предлагаешь?

— Из Губла после их праздника бога неба, который через две недели, отправляется большой караван в Та-Кемет, десятка два судов. Повезут самые ценные товары, в том числе пурпур и покрашенные им ткани, — сообщил он и добавил: — Дикари с севера очень ценят такие ткани, платят за них серебром, которое пользуется большим спросом у гублцев, сидонцев, тирцев и даже людей реки.

У меня и раньше было острое желание рассчитаться с жителями Губла за их гостеприимность, а после того, что рассказал тесть, оно стало непреодолимым. Собрались мы за день и вышли в море на двух парусниках. Экипажи взял усиленные, чтобы хватило на доставку в Милаванду как можно больше захваченных призов. С набором была проблема: слишком многие хотели поучаствовать в рейде.

Ко мне подошел Эйрас и, медленно, словно с трудом вспоминал слова, сообщил:

— Несколько командиров, которые участвовали в захвате города, хотят присоединиться к нам на своих галерах.

Наверняка все эти командиры — ахейцы, его земляки и, может быть, родственники. Впрочем, даже если не родственники, все равно люди этой эпохи не воспринимают себя вне коллектива. Они теперь все члены одного клана, и Эйрас — глава их, а я — глава нескольких кланов, стремительно разбогатевших, что считается во все времена признаком покровительства богов.

— Я бы с удовольствием, но мы пойдем напрямую, по открытому морю, вдали от берегов и днем и ночью, без остановок, потому что надо успеть вовремя, — отказал я.

— Я им так и сказал… — произнес ахеец виновато, будто провинился чем-то не только перед командирами, но и передо мной.

— Скажи, что в следующий поход возьму больше людей, и пойдем вдоль берега, — предложил я.

— Это хорошо! — повеселевшим голосом молвил Эйрас и пошел с радостной вестью к своим землякам.

Утром перед отплытием устроили в главном городском храме, посвященном богу Солнца, принесение жертвы — забили бычка-однолетку. Самое забавное, что жрецы были те же, что и при предыдущем населении. Это абсолютно не смущало никого из новых горожан. Поскольку они принадлежали к разным племенам, каждый называл бога по своему — на этом различия и заканчивались. Люди ленятся придумывать новые ритуалы, поэтому сейчас они похожи у всех народов, только у продвинутых, типа нынешних египтян, богов и ритуалов больше. Кстати, заимствуют друг у друга и мифы, немного переделывая, согласно своим представлениям о том, как должен был вести себя в подобной ситуации их бог. Я уже послушал местные варианты баек о потопе и своем заклятом друге Гильгамеше.

Жрецы — два старика лет шестидесяти и один наполовину моложе — вынули из разрезанного брюха потроха, разложили их на овальном каменном столе, после чего долго копались в них, напоминая начинающих патологоанатомов. Мнения у стариков разделились, а молодой, как догадываюсь, права голоса не имел, поэтому долго обсуждали, интенсивно размахивая руками. Победил предсказавший нам удачу. Я бы удивился, если бы было наоборот. Если мы нарвемся на неприятности и ничего не захватим, то жрецам ничего не будет при обоих предсказаниях, а вот если пообещают неудачу, а нам повезет, то и в этом случае им ничего не будет, но по-другому — черта с два хоть кто-нибудь подарит им хоть что-нибудь из добычи!

Мы стоим на якорях южнее высокого мыса, поросшего лесом. Мачты сливаются с деревьями, поэтому суда плохо различимы со стороны моря. В будущем здесь таких лесов не будет, как и во многих других местах. Души деревьев переселятся в людей, расплодившихся без меры. Судя по тем, кого встречал в будущем, самым распространенным деревом на планете был дуб. На верхушке мыса на высоком ливанском кедре устроена дозорная площадка, на которой дежурят два человека. Оба смотрят на море севернее нас, ожидая появление добычи. Мимо уже прошмыгнул небольшой караван из Угарита. Несмотря на привычку грабить суда этого города-государства, на этот раз я удержался. В первую очередь надо было отдать долг Гублу.

Рядом с вышкой трудятся несколько человек. Я решил срубить несколько кедров на запасные мачты. Хотелось бы построить еще два-три парусника, но, к сожалению, в Милаванде нет корабелов, способных на такое. До финикийцев им еще далеко. Максимум, на что способны — галера средних размеров и средних мореходных качеств. А самому заниматься мне лень.

— Вижу много судов из Губла! — кричат с вышки.

У каждого финикийского города свои цветовые предпочтения при изготовлении парусов. Губл любит зеленые и желтые горизонтальные полосы. От египтян отличаются только отсутствием красных полос. Может быть, выбрали такие цвета, чтобы нравиться своему главному торговому партнеру.

Лесорубы сразу прекращают работу и катят уже срубленные стволы к воде, чтобы отбуксировать к судам. Время у нас еще есть. Миль пять, которые между нами, караван преодолеет за час. За это время мы успеем погрузить запасные мачты и выбрать якоря.

Шли гублцы компактно, в две линии с интервалом полкабельтова, на удалении около мили от берега. Всего их было тринадцать. Суда парусно-гребные, с одной мачтой и восемнадцатью-двадцатью четырьмя веслами, водоизмещением тонн сорок-пятьдесят. Палубы только в носовой и кормовой части. В середине груз навален с горкой, что мешает работать с парусами. Северо-восточный ветер силой балла четыре подгонял их, помогая преодолевать встречное течение. Вышедшие из-за мыса на веслах парусники оказались для гублецев неприятной неожиданностью. Несколько минут они еще гребли навстречу, а потом начали перестраиваться, чтобы встретить нас широким фронтом.