Моя армия движется по горам на восток, к реке Евфрат, на берегу которой находится столица Каркемиша, уменьшенного варианта Хеттской империи. Нынешний ее правитель Тальми-Тешшуб даже принял титул табарну после победы над Пандоросом, а правителям подчиненных ему городов передал свой титул хассу. Отец Тальми-Тешшуба женился на дочери Тутхалияса, сестре убитого мной Суппилулиума. Он приходился мне родственником по жене и по хеттским законам имел полное право на титул. Осталось только защитить это право. Судя по имени, род свой ведет из Митанни, с которым граничит Каркемиш на востоке, от правящих там хурритов, которые, судя по именам богов, как-то связаны с индийскими ариями. Наверное, одно из арийских племен двинулось на запад, завоевало местные семитские племена и потихоньку растворилось в них. Это хурриты распространили на Ближнем Востоке коневодство и колесницы. По крайней мере, все руководства по коневодству составлены в Митанни и потом переведены на другие языки и большая часть терминов, которые используют соседние народы, управляясь с лошадьми и колесницами, хурритские. У меня появилось предположение, что гиксосы, недавно, по историческим меркам, захватившие Нижний Египет — это семитские племена под предводительством ариев.

Судя по тому, что соседи Каркемиша идут ко мне с поклоном и признаниями в любви и верности и со всех сторон прибывают желающие поучаствовать в его разгроме и последующем разграблении, ни у кого нет сомнений, кто победит. Все понимают, что одно дело разбить небольшой отряд под командованием хассу Пандороса, а другое — одолеть нападение всей армии народов моря и их вассалов под предводительством табарну, провозглашенным панкусом в Хаттусе. Скорее всего, понимает это и Тальми-Тешшуб, но отступать ему уже некуда, потому что слишком далеко завело его честолюбие. Он бы и вернул мне оказавшуюся великоватой «шапку табарну», вот только, как это сделать без потери лица, что по нынешним временам влечет и потерю головы?!

Правитель Каркемиша учел некоторые ошибки своего шурина. О том, что нападем на него, знал заранее, поэтому подготовился. Большая часть пути проходит по горам, и в каждом месте, где была возможность устроить засаду или хотя бы приостановить нас, это сделали. Постоянно приходилось высылать отряды на склоны ущелий, чтобы сверху не посыпались камни. Днем и ночью выставлял усиленные дозоры, потому что покоя нам не давали сутки напролет. Кстати, отряд Пандороса разбили во время обеденного привала, когда воины после сытного обеда кемарили в тенечке, а вместе с ними расслабились и часовые. Видимо, Тальми-Тешшуб решил измотать нас. Глядишь, передумаем нападать, пойдем поищем более слабую добычу. Несколько отрядов «охотников» так и поступили, потихоньку отстав и исчезнув в неизвестном направлении. У остальных хватило сил и терпения дойти до долины, в которой протекала река Евфрат и находился город Каркемиш.

Хурриты называют реку Перат (Сладкая вода). Египтяне обозвали «Рекой, текущей в обратную сторону». Ведь каждый житель Та-Кемета знает, что нормальная река Х’ти течет с юга на север, а севера на юг может течь только ненормальная. Евфрат здесь вырывается из горного ущелья в неширокую долину и постепенно превращается из горной реки в более медленную и спокойную. Долина то расширяется, то сужается горными отрогами, которые река огибает, образовывая излучины. На этих излучинах и поселились люди, чтобы вода с трех сторон защищала от нападения врагов. В долине по берегам реки расположены поля, а на склонах гор — деревни, сады и виноградники. Добираться сюда трудно, поэтому армии захватчиков появляются редко и в основном с юго-востока вдоль русла Евфрата, который вытекает на широкую и плодородную Месопотамскую низменность. Если же появляются с запада или севера, то мстят за все лишения, перенесенные по пути.

Армия Каркемиша не решилась дать нам бой на подходах к городу. Основную ее силу составляют колесницы, а сюда, догадываюсь, долетел слух, как быстро и легко расправились мы с хеттскими. Каркемишцы спрятались за высокими стенами, сложенными из крупных камней. С трех сторон, по берегу реки, изогнувшейся здесь, были стены высотой метров шесть, а с четвертой — восемь. Плюс девять одиннадцатиметровых обычных башен и три пары двенадцатиметровых фронтальных у трех ворот. Двое ворот выходили на берег реки и лишь одни — на другую сторону. У них тут не только река течет неправильно, но и ворота расположены не как в нормальных городах. Евфрат сейчас был мелок, отступив от стен метров на тридцать. На оголившемся дне стояли десятка два круглых лодок, сплетенных из лозы и обтянутых шкурами, которые при нашем приближении были перетащены в воду и отправлены нагруженными вниз по течению. Может быть, это, как обычно, купцы сплавили свой товар в города в Месопотамской долине, а может быть, эвакуировались предусмотрительные, причем не самые шустрые. У них было время удрать вниз по течению всем городом. Разве что правитель не позволил. Раз он погибнет, пусть и остальные тоже.

Жаркое солнце спряталось за горизонтом несколько минут назад. От каменистой почвы все еще продолжают подниматься струи горячего воздуха, искривляющие действительность, если смотреть через них. Кажется, что массивные городские стены покачиваются, как картонные. К сожалению, стоят они крепко и на скале. Только в одном узком месте в северной части на берегу реки фундаментом им служит известняк. Там сейчас пленные крестьяне долбят камеру под присмотром Халкеуса. Ахеец, поднаторевший на предыдущих осадах, неторопливо отдает распоряжения. В его словах слышна непоколебимая уверенность, что камеру мы вырубим и крепостную стену обрушим, несмотря на то, что осажденные недавно сделали ночную вылазку, убили часть рабочих, своих земляков и, возможно, родственников, а остальных забрали в город, и разрушили и сжигали защитные щиты и прочие приспособления. Завидев меня, Халкеус оставляет «саперов» в покое.

— Все восстановили, работы опять идут полным ходом, — докладывает он. — Как бы каркемишцы опять не напали и не порушили. Сегодня кто-то важный приходил на башню, смотрел, что мы делаем. Свита с ним была большая.

— Значит, обязательно нападут, — сказал я, — поэтому, начиная с сегодняшней ночи, когда стемнеет, тихо уводи рабочих в лагерь. Вместо них здесь до рассвета будут воины.

Первая половина ночи была темная. Почти полная луна появилась часа за два до рассвета. Лунный свет высеребрил горные склоны и добавил совсем уж фантастического тусклого блеска речной воде. Казалось, что река наполнена ртутью, резво и весело катящейся по каменному руслу. За ее шумом я не сразу услышал приближение вражеского отряда. Они шли плотной группой вдоль крепостной стены, стараясь держаться поближе к ней, где были менее заметны. Передвигались тихо. Оружие ни разу не звякнуло. Видимо, идут налегке, оставив все ненужное, включая ножны, в городе. Слышно было только поскрипывание гальки под ногами да изредка кто-нибудь спотыкался. Если бы мы их не ждали, то наверняка бы опять проворонили. Точно не скажу, но шло не меньше пары сотен. Предыдущий успех вскружил каркемишцам головы, решили нанести больше ущерба. При подходе к сооружениям, защищавшим место работ, замедлили шаг и сбились плотнее. Судя по звукам, в камере работы шли полным ходом: стучали кирки и молоты, рабочие переговаривались, кто-то начальственно покрикивал…

На большие щиты, стоявшие на берегу реки неподалеку от места работ, каркемишцы не обращали внимание. И зря, потому что за этими щитами, а не только возле камеры, их ждали воины, готовые к бою. Они тоже налегке, чтобы быстро бегать. От их скорости зависит успех предстоящей операции. Я стоял за вторым щитом, откуда лучше была видна камера и подходы к ней. Немного дальше ждал еще один отряд, большой, в котором воины были в тяжелых, надежных доспехах и с большими щитами и длинными пиками. Им тоже придется побегать, но не так быстро, как спрятавшимся за щитами. Пока что они сидели на камнях, изредка обмениваясь шепотом короткими репликами, вопреки моему строжайшему приказу держать рты на замке.