Ведь просто так мне самой, без чьей-то помощи не заработать. А если я не заработаю, как тогда я смогу поехать в Бурж, чтобы найти дочку. Ведь каждый день, пока я не могу этого сделать, она там совсем одна и не факт, что у неё всё хорошо.

Бурж

Утром, открыв глаза граф де Демартен пытался понять, почему он лежит на полу, одетый, в грязной одежде и дурно пахнет.

Вспомнил нотариуса, грязную дешёвую забегаловку и девочку, Эмилию, которая плакала и просила его подняться. Открыл глаза, сильно болела голова, потрогал рукой, на затылке была большая шишка и судя по тому, что резко защипало, была рассечена кожа.

Что там сказал нотариус? Стоп! Он не сказал, он дал ему газету. Нет, а как звали его жену? Сара? Сара умерла. Ему не для кого больше жить. Выходит, что он зря держался за жизнь все эти страшные три года.

Как это зря? Он будет жить ради дочери! Его дочь, она жива. Непросто так он оказался в этом трактире. Его дочь Эмилия жива. Надо только всё оформить.

Граф встал, посмотрел на себя в маленькое зеркало, которое висело здесь же над импровизированным рукомойником. Граф усмехнулся, для таких лишенцев такие же рукомойники, побитые и без магии. Из зеркала на него смотрел бородатый мужик непонятного возраста с синяком под глазом и ссадиной на лбу.

— Да, уж, красавчик, — подумал граф

Воды в рукомойнике не было и граф был вынужден выйти из комнаты, чтобы крикнуть хозяйке, что ему нужна вода.

Он вышел на лестницу и увидел, что на полу сидела Эмилия, сжавшая в комочек, а хозяйка трактира лупила её какой-то мокрой тряпкой.

Злость всколыхнулась, какая же гадина! Одним прыжком с лестницы Жан оказался возле трактирщицы и схватил её за руку, которую она как раз замахнулась, чтобы снова опустить мокрую тряпку на белокурую головку.

Трактирщица испуганно взглянула на него.

— Прекрати…ть! — схватил тряпку, вырвал её из рук распалившейся бабы и бросил в сторону двери

Трактирщица отшатнулась. А Жан наклонился и поднял девочку с пола. Она прижалась к нему и обняла ручками за шею.

И тут трактирщица заявила:

— Если такой сердобольный, то забирай девчонку себе, одни убытки от неё.

— Вот и славно, — подумал Жан, а девчонка, как будто почувствовала его уверенность, ещё крепче прижалась к нему.

Вспомнил, что спустился, чтобы сказать, что у него нет воды, хрипло бросил трактирщице, не выпуская ребёнка из рук:

— Принеси воды и завтрак в комнату. Завтрак на двоих.

И вместе с прижавшейся к нему девчонкой пошёл наверх.

В комнате еле оторвал от себя вцепившегося в него ребёнка, посадил на кровать, открыл окно, потому что в комнате было ужасно душно и до сих пор разило перегаром.

Вскоре в дверь постучали, и в комнату протиснулся тщедушный муж хозяйки с ведром воды. Вслед за ним старшая дочка хозяйки принесла поднос с едой и перед тем, как выйти из комнаты зло взглянула на сидящую на кровати Эмилию.

Жан пересадил Эмилию к столу и сказал:

— Ешь

Девочка взяла кусок хлеба и стала жевать.

На подносе ещё были яйца, похлёбка и ветчина, порезанная тонкими ломтями.

— Не хлеб, — сказал он, имея в виду, чтобы девочка брала всё, что ей хочется

Девчонка испуганно положила хлеб обратно.

Жан выругался про себя, но потом попытался ещё раз: — ешь. Всё. Что. Хочешь.

Наконец он увидел, что девчонка схватила кусок ветчины и начала есть, аккуратно откусывая кусочки и блаженно жмурясь.

Пока Эмилия ела, Жан умылся, надел чистую рубаху и тоже присел к столу.

— Ну, что делать будем? Поедешь со мной?

Девчонка закивала.

Он бы в любом случае её здесь не оставил. Это сейчас лето, а потом наступит осень, да и постояльцы у трактирщицы разные, а она к девчонке относится хуже, чем к своей козе. Неизвестно кому девчонку отдать готова, гадина.

Но это хорошо, что Эмилия сама хочет с ним поехать.

Он полез в шкаф, туда, где лежали оставшиеся деньги и обнаружил, что они исчезли. Обыскал два раза, но так и не обнаружил.

— Вот же идиот! И как же теперь добираться куда-либо?

Он посмотрел на Эмилию. Та протянула ему свою тряпичную куколку.

Жан грустно улыбнулся: — ребёнок

— Деньги пропали, как теперь мы с тобой куда-то доберёмся, не знаю

Девочка вдруг взяла и показала Жану, что у куклы оторвана голова и снова протянула её ему.

Он взял куклу. В кукле лежал его кошелёк

— Ты спрятала? — спросил он

— Да, потому что мадам Грас вчера рылась у тебя в комнате, но я успела раньше, — довольно улыбаясь ответила девчонка

— Не боишься, если ты поедешь со мной, что твоя мама тебя не найдёт?

— Мама умерла, — грустно ответила Эмилия, шмыгнула носиком и продолжила, — я слышала, как мадам Грас об этом говорила.

Потом взглянула на Жана и тихо, шёпотом спросила:

— А ты? Ты мой папа?

Жан даже вчера, когда нотариус показал ему газету сдержался, но сейчас после того, как Эмилия очень тихо спросила, он вдруг почувствовал, что не может дышать, что в горле образовался ком, а газа странно защипало. Жан сжал зубы, молча подошёл, снова взял девочку на руки, прижал к себе, уткнулся носом в светлую макушку и тоже прошептал:

— Да, я твой папа.

И его чуть не оглушил крик:

— Я знала! Я знала! А они мне не верили!

Жан сказал:

— Тогда собирайся, сегодня же мы с тобой уезжаем, и да, я буду называть тебя Эми, ты же не против?

Эми кивнула, подбежала и взяла куклу, которую он ей купил, обняла её и села.

Жан и сам понял, что сморозил глупость, что ей собирать? Все её пожитки, это то, что на ней надето, да ещё кукла

— Сиди здесь, я пойду куплю лошадь и вернусь

Жан встал, чтобы выйти, но Эми тоже вскочила и вцепилась в него

— Я вернусь, посиди здесь

Он смотрел как она обречённо села обратно, держа за руку куклу почти с неё ростом и смотрела на него глазами полными слёз.

Вернулся Жан в трактир только через три часа. Получилось не так быстро, как собирался. Сначала долго ходил по рынку, пока наконец не нашёл коня, который не упадёт после первого же льё.

Потом сходил к нотариусу, оформил все необходимы документы, и ещё взял бумагу, которую следовало оформить за подписью временного опекуна, которой являлась мадам Грас. Нотариус ему сразу сказал, что если он увозит из города свою дочь, то всё должно быть оформлено по закону. Иначе всякое можно ожидать от таких трактирщиц. С неё станется заявить в жандармерию, просто, чтобы назло.

Первое, что он увидел, подъезжая к трактиру была Эмилия в разорванном платье, у платья был оторван рукав, как будто она с кем-то дралась, а в руках она держала куклу, у которой не хватало одной руки. Впрочем, рука от куклы тоже нашлась, она лежала тут же в пыли перед трактиром.

Он спешился, Эмилия тут же подбежала к нему и прижалась.

— Что случилось? — спросил Жан

— Они сказали, что ты уехал, а меня оставил здесь, потом они хотели забрать Кати, — всхлипывая и вытирая нос кулачком, начала рассказывать Эмилия

— Кати? — не понял Жан

— Кати, — кивнула Эмилия и помахала покалеченной куклой.

Жан взял Эмилию за руку и вошёл в трактир. Он бы сразу уехал, но ему требовалось оформить бумаги, чтобы не оставить трактирщице и шанса навредить ни ему ни девочке.

На удивление разговор с трактирщицей получился короткий. Всё упиралось только в деньги. У этой твари, по какой-то случайности выбранной матерью Эмилии в качестве временной опекунши, бегали глазки, когда она пыталась посчитать какую сумму будет готов заплатить этот странный и страшный мужик. И её не волновало, что будет с девочкой. Получив свои деньги, она без возражений подписала требуемый документ.

Со слов трактирщицы, мать девочки действительно умерла, не пережив ритуала передачи магии.

И уже через полчаса, усадив девочку перед собой, на специально установленное на седло мягкое сиденье, и укрыв её новым плащом, граф де Демартен выехал за ворота Буржа. В дорожной сумке были заверенные нотариусом документы на графа де Демартен и его дочь Эмму де Демартен.