***

Граф Рено де Демартен

И где старина Моррис отыскал эту вертихвостку. И главное внешность такая ангельская, глазищи синие на половину лица, а когда хмурится становятся серыми. И вроде бы сама такая маленькая, но ручка у неё точно «железная».

Граф вспомнил как она доверчиво прижималась к нему, когда после всплеска магии он вёз её в замок, посадив перед собой в седло.

Чего только ему стоило сдержаться. Вот вроде после сложной дороги, а когда он уткнулся, случайно, конечно, носом в светлую макушку, то ощутил аромат лютении*

(выдум. Лютения — редкий цветок, расцветающий раз в год. Экстракт лютении стоит очень дорого, из него делают эликсир, поднимающий настроение, потому что аромат лютении для каждого свой, но нет никого в этом мире для кого лютения бы не пахла. И пахнет она для каждого счастьем)

Граф даже испугался, когда понял, что практически дышит девушке в макушку. Усилием воли оторвался. И больше старался не наклонять голову.

Он сперва весьма скептически отнёсся к тому, что эта малышка сможет управлять экономикой замка, но потом несколько раз поговорил с Моррисом и тот с восхищением рассказывал, как быстро девушка считает, видит «слабые» места.

Граф даже перепроверил несколько расчётов и тоже удивился, обнаружив, как переделаны учётные книги. Насколько всё теперь выглядит прозрачно и логично.

Но отчего-то его раздражало, что не только Моррис восхищался девушкой. Даже женатые мужчины замка возносили хвалу его экономке. Вот же вертихвостка!

А уж когда он увидел её сидящей на руках Захари, то чуть было не полез в драку. Настроение испортилось.

«Конечно, все девушки любят красавчиков, а кто он? Просто урод, да ещё и магический инвалид».

Даже графиня, которой «кровь из носу» необходимо выйти за него замуж, старается при первой же возможности от него улизнуть.

Ему до сих пор весело, когда он вспоминает обрадованное лицо графини, обнаружившей полуодетую экономку у него в покоях.

Сам себя ругал, но ничего не мог поделать с тем, что Мари его сильно раздражала. Своей независимостью, равным поведением. Видно, что вроде бы старается походить на прислугу, но у неё плохо получается.

Это заметно, когда человек вырос в подчинённом положении, а когда привык общаться со всеми на равных. Так вот, если бы графа спросили, кто из двоих девушек, Мари или графиня де Лузиньян, являются аристократками с древней родословной, то он бы отдал первое место Мари Фантен.

Чёрт! И почему это имя кажется ему знакомым.

Конечно, он чувствовал, что поступил несправедливо, заставив экономку идти на поклон к графине, и поэтому решил, что сегодня постарается загладить свою вину.

***

Граф собирался на завтрак, когда прибежала новая воспитательница дочери и доложила, что она не может в таких условиях заниматься воспитанием, потому что развратная экономка ей этого не даёт.

Граф попытался возмутиться, но вскоре подошёл слуга, посланный… графиней де Лузиньян и доложил, что в комнате экономки обнаружен мужчина, голый.

К тому моменту, когда он пришёл в крыло замка, где жила экономка, возле её комнаты уже находилась и графиня, и капитан Захари, и Моррис. Сама же Мари в полном неглиже стояла, прикрывая спиной завёрнутого в сдёрнутое с кровати покрывало парня. Парень был молод и красив, только выглядел несколько истощённым.

«Странный выбор, — подумал граф, — но в любом случае, он не позволит превращать замок в дом увеселений.

— Что вы на этот раз скажете в качестве оправданий? — стараясь сохранять спокойствие, спросил граф у экономки, а про себя подумал:

«Сейчас она скажет, что это не то, о чём все подумали»

— Это совсем не то, что вы все подумали, — заявила эта… девица. И внешность такая ангельская, а сама…

Графиня брезгливо сморщила маленький носик:

— Рено, надеюсь, что вы примете меры, иначе какой пример будет для вашей дочери.

У графа мелькнула мысль о том, что вот странно всё это, почему вдруг графиня с утра оказалась в этом крыле замка?

Но он был так разозлён, что не успел её додумать, как у него уже вырвалось:

— Мадемуазель Фантен, у вас есть несколько часов, чтобы собрать вещи

Мари Фантен

Вот это я попала!

Надо было срочно исправлять ситуацию. Почему именно сегодня модир обратился, когда я уснула, пригревшись с дочкой под боком.

Было очень странно, как так быстро его обнаружили. Вероятно, новая воспитательница вышла из своей комнаты, а он вышел из моей? И не выяснишь пока у модира не восстановятся связки.

В прошлый раз и с Этьеном, и с братьями Ринальди также было, они не сразу могли начать говорить.

Я, проснувшись, сразу побежала в свою комнату, боялась столкнуться с графом. Вот, честно, лучше бы столкнулась. Тогда, по крайне мере не пришлось бы сейчас объяснять, почему я в неглиже и мужчина в покрывале, сдёрнутом с моей кровати.

— Ваше сиятельство, мы можем поговорить наедине? — спросила графа.

Граф странно дёрнулся, как будто я железом по стеклу провела.

Но прежде, чем ответить отдал приказ капитану забрать несчастного Густава, который так и стоял молча.

— Вы делаете ошибку, господин граф, — я попыталась задвинуть парня за спину, — этот человек пострадал и нуждается в помощи. Выслушайте меня.

Меня захлёстывало отчаянье

Наконец граф согласился меня выслушать, но Густава всё же увели.

Я посмотрела на стоявших вокруг зрителей, и попросила всех выйти и оставить нас с графом наедине.

— Это обернувшийся модир, — сказала графу

Но граф мне не поверил:

— Интересная у вас фантазия, и как же он оказался в вашей комнате?

— Я его лечила здесь, — спокойным тоном ответила графу, тем более что это была чистая правда

Граф рассмеялся: — И часто вы так лечите?

Потом сделал шаг ко мне и грубо схватил меня за талию, развязно произнёс:

— Может и меня вылечите?

Я, стараясь сохранять спокойствие, ответила:

— Может и вас удастся

Но этот неандерталец бородатый, сначала смотрел на мои губы, и они даже начали немного зудеть от того каким взглядом он смотрел. И в какой-то момент мне даже показалось, что граф меня сейчас поцелует, но вместо этого он легко, но крайне унизительно оттолкнул меня в сторону и направился к двери.

— Не нужно мне «лечение», — проговорил граф слово «лечение», таким тоном, что сразу стало понятно, что он вовсе не лечение имел в виду, — тем более от таких как вы. Даю вам несколько часов, убирайтесь из замка.

— Вы делаете ошибку, граф! — вскричала я в отчаянье

Но граф уже ушёл, хлопнув дверью.

Я опустилась на стул, чувствуя себя совершенно без сил.

«Что теперь делать, как доказать? Не втягивать же маленькую девочку?»

***

Ну что сказать, выпроводили меня из замка качественно, даже шанса не дали, ни к дочери сходить, ни с графом объясниться.

Моррис, которому было неловко меня рассчитывать, причитал:

— Мадемуазель Мари, как же так?

— Моррис, ну хотя бы вы не верьте тому, что видели, всё совсем не так, всё дело в плитке. В вашем замке был модир, граф в курсе, насколько я знаю. Молодой человек, которого обнаружили у меня в комнате и есть он. Плитка особым образом влияет на модиров, возвращая им человеческий облик, но процесс пока не стабилен, и если вы уведёте обернувшегося модира далеко от плитки, причём плитка должна быть или врыта в землю, или вмонтирована в стену здания, которое стоит на земле, то произойдёт обратное превращение. А так как модиры, как правило очень истощены, то вернувший свой прежний облик человек может и не пережить возвращения в форму модира.

Я очень хотела, чтобы старик мне поверил:

— Свяжитесь с герцогом де Мариньи, а пока вы ждёте информацию, постарайтесь сделать так, чтобы молодой человек находился недалеко от плиток. Я вам нарисую схему, заройте плитки по территории замка. Этот молодой человек Густав де Вальмон, сын баронессы де Вальмон, которая живёт в Шантильи. Свяжитесь с ней, пожалуйста