— Пошли за водой?

Она кивнула. Он взял ведро в одну руку, за другую уцепилась девчушка и они пошли обратно к колодцу, который располагался чуть в стороне от улицы.

По дороге они разговорились, девочка сказал, что живет в таверне «Жирного Луи» и зовут её Эмилия, но все называют ей Лия.

— Какое красивое имя, — хрипло сказал мужчина, — давай я помогу тебе отнести воду, а ты покажешь мне дорогу в вашу таверну, сказал он, когда увидел, что девочка снова пытается сама поднять ведро.

Посмотрел, как она идёт, пытаясь удержать на ножках мокрые башмаки, поставил ведро, подхватил девчушку на руки, усадил на плечо, другой рукой взял ведро и такой живописной пирамидой они двинулись к таверне.

***

Мари. По дороге в Шантильи

Дилижанс был полный, в самом его начале, уж не знаю по какой причине это место считалось самым дорогим, занимало семейство, состоящее из дородного господина, который всё время потел, отчего ему приходилось вытирать лоб большим серым платком, и было непонятно, серым платок был по причине цвета материала, или от грязи. Супруга дородного господина тоже отличалась богатым телосложением, как их две дочери.

Девочки были крупные, поэтому было сложно определить возраст, но я решила, что они всё-таки ближе к подросткам.

Не успела эта «упитанная» семья усесться как они достали из корзинки еду и разложив на коленях такие же серые тряпки, похоже, что из того же материала, из которого был пошит и платок главы семейства, принялись дружно жевать.

Поскольку я так и не купила себе еды, то просто задыхалась от этих вкусных ароматов, чего-то мясного с чесночком, и сглатывала слюну. И честно говоря, на ближайшей остановке уже готова была расстаться со второй монеткой, которую хотела сохранить, чтобы начать копить деньги на поиски дочери.

Но возле меня сидела пожилая пара и женщина, неожиданно достала из сумки булочки, одну передала своему супругу, а другую предложила мне с доброй улыбкой:

— Кушай, деточка, я сама пекла

Не в моём положении было отказываться, поэтому я с благодарностью приняла такой неожиданный, но очень нужный подарок.

Ещё в дилижансе ехали две монахини, в рясах того же цвета, что была и у матушки Боншон. Возможно, здесь все монахини носили чёрные балахоны.

Напротив монахинь дремал крепкий молодой человек, лица которого никто не видел, он как только уселся на своё место, сразу надвинул шляпу на лицо и заснул, ну или сделал вид, что заснул.

Ещё в дилижансе оставалось три свободных места, но возница сказал, чтобы не занимали, что пассажиры на них есть, просто посадка будет на следующей остановке, при этом с подозрением поглядев почему-то на меня, как будто я первая кандидатка на то, чтобы пересесть к толстякам поближе.

Примерно через час со стороны «первого класса», как про себя обозвала место в дальней от двери стороне дилижанса, раздался дружный храп. «Упитанное» семейство во сне стало «радовать» нас продуктами брожения в их кишечниках и на весь дилижанс завоняло. Я практически высунула нос в узкую щель слухового окна, и только таким образом мне удалось немного смирится с послеобеденной атмосферой фургона.

Я обвела глазами дилижанс и обратила внимание, что кроме меня, больше никто не морщит нос, единственное, что мне показалось, что парень, «спящий под шляпой» развернул голову куда-то в мою сторону, отвернувшись от семейства, и пытается дышать через рот так, чтобы это выглядело естественно.

Через час фургон остановился, и возница открыл дверь, объявив остановку.

Я сразу же выпрыгнула из салона, но возница сообщил, что сейчас посадит дожидающихся пассажиров и фургон снова двинется.

Пока я вдыхала полной грудью, стараясь набрать побольше свежего воздуха, к фургону подошли трое. Причём один из них бы явно в более зависимом положении, чем двое других.

Когда они подошли к самой двери я увидела, что у одного руки связаны. Возница тоже это заметил и что-то недовольно пробурчал, но мужчины, видимо охранники, которые везли какого-то странного заключённого, не стали обращать на него внимание и залезли внутрь фургона.

Я, поскольку сидела на самом крайнем у двери месте, забралась последней.

Дилижанс отправился, возница объявил, что следующая остановка будет уже в Шантильи.

Прислонившись к двери так, чтобы свежий воздух из слухового окошечка попадал мне прямо на лицо, потому что с появлением мужчин дышать в фургоне стало ещё тяжелее. Резкий запах мужского пота, смешался с тем, что продолжал доноситься со стороны «упитанного семейства», да ещё от кого-то из мужчин резко пахло то ли ваксой, то ли ещё чем-то для обработки обуви.

— Да уж, — подумала я, — как мне выжить с таким чувствительным носом в этом магическом «средневековье». Но голод, тряска и слабость всё-таки взяли своё, и я не заметила, как провалилась в сон.

Разбудила меня резкая остановка, отчего я со всей силы ударилась лбом о дверь дилижанса.

— Неужели мы уже доехали в Шантильи, — подумала я. Но как оказалось, это была вынужденная остановка.

Дверь в фургон распахнулась и в проёме показался страшный заросший бородой мужик, с чем-то похожим на пистолет в руке.

Оглядев нашу разношёрстную компанию, он сказал:

— Приехали, господа хорошие, всем сидеть, никому не дёргаться.

У меня мелькнула совершенно неожиданная мысль, выхватить у него из рук пистолет, или как это здесь назвалось. И тот же миг, будто кто-то дёрнул оружие у него из рук, и оно упало на пол дилижанса.

Если бы мне не было так страшно, я бы точно расхохоталась. Настолько забавно-удивлённым стало выражение лица мужика.

И одновременно случилось следующее. Пистоль оказался у ног того самого человека, который всю дорогу дремал со шляпой на лице, он схватил оружие и быстро, так быстро, что никто не успел даже охнуть выстрелил одного из мужчин, сидевших около мужчины со связанными руками. Отбросил, видимо, бесполезный после выстрела пистоль и, достав откуда-то нож резко разрезал верёвки на руках у мужчины.

Причём второй охранник, сидевший по другую сторону от того, у кого были связаны руки, даже не попытался сопротивляться.

Потом мужчины поднялись и пошли к выходу из фургона.

Озадаченный громила из рук, которого «улетел» пистолет, помог им выбраться. Но тот, кто ехал с нами от столицы, в шляпе, неожиданно повернулся и сказал:

— Я знаю, что среди вас есть маг, сильный, пусть выйдет сам или я его найду.

А я ещё подумала, — вот матушка Боншон мне говорила, что магии здесь совсем мало и только у аристократов, а мне за один только день уже второй попадается

Никто не вышел, и бандит стал обходить каждого, начал он естественно с меня, я же сидела у самого края.

— Сними платок, — резко приказал он

Было ужас как страшно, но платок пришлось снять и все увидели мою стрижку «под мальчика»

Многие брезгливо сморщились. Бандит тоже качнул головой и позволил натянуть платок обратно.

Так он прошёл по всем, но ни у кого, видимо, магии не обнаружилось. Хотя возле одной из дочек «упитанного семейства» он простоял довольно долго.

Тогда он посмотрел на труп охранника и спросил второго:

— Это он был магом?

Второй неуверенно ответил, что вроде бы нет, но точно он сказать не сможет. Он, якобы, впервые с ним в деле.

Тот, кого освободили, крикнул:

— Эй, пошли уже, времени немного, вы и так задержались, я вообще не планировал трястись в этом фургоне с вонючими жирдяеми.

Мужчина в шляпе вышел наружу, на меня он даже не посмотрел.

А я заметила на себе задумчивый взгляд пожилой женщины, которая угощала меня булочкой.

Всё что было дальше я помню словно в тумане. Дверь фургона защёлкнулась, словно его заперли снаружи и вскоре стало понятно, что нас не собирались оставлять в живых. Фургон начала заполняться дымом. Началась паника.

В основном начали кричать толстяки, которые рванулись по узкому проходу между лавками фургона по направлению к двери, оттаптывая всем ноги и спотыкаясь о так и лежащий на полу труп охранника.