Старшие Дижо ещё не спали, и как оказалось ждали только меня. У них же тоже был непростой день.

Молодые Дижо, извинившись, что не могут составить мне компанию, пошли укладывать детей. Дижо старший, увидев меня, обрадованно выдохнул и тоже пошёл отдыхать. Со мной осталась только мадам Дижо.

Коротко рассказала ей про допрос, который устроил мне капитан, оказалось, что всем остальным задали буквально по два вопроса. Поблагодарила что не забыли меня.

Госпожа Дижо, волновалась о том, не спрашивал ли меня капитан о магии. Я сказала, что нет, в основном он расспрашивал, кто и что делал во время поездки и не помню ли я внешность злодеев.

А про магию, я решила показать, а не спрашивать.

— Госпожа Дижо у меня вот, — сказала я и сняла платок. Волосы рассыпались по плечам, но длина их снова увеличилась, теперь они были длиной почти до лопаток.

Госпожа Дижо тихо ахнула:

— Надеюсь из нашего дилижанса никто не видел?

— Вроде бы нет, но ещё там на дороге у меня упал платок, и капитан видел, что волосы у меня до плеч.

— Ну это не страшно, он же не видел тебя с совсем короткими волосами. Но, если ты будешь жить в этом городе и ходить без платка, то просто убирай волосы в причёску.

На этих словах госпожа Дижо всё-таки зевнула, и покачав головой призналась, что она страшно устала и хочет спать, и поэтому придётся разговор о магии перенести на утро.

Договорились, что с утра я не уйду пока мы не обсудим мою магию.

Вот так неожиданно моё знакомство в дилижансе оказалось очень полезным. И я почему-то верила этим людям, не было ощущения опасности.

Легла спать, думала, что сразу проявлюсь в сон, но мысли крутились вокруг странной семьи Моран, да еще почему-то вспомнилась наглая рожа капитана.

— Фиг тебе, а не «причину», — подумала я, и с этой позитивной мыслью уснула.

Бурж

Вот уже три дня бывший граф Рено де Демартен жил в Бурже в трактире «Жирного Луи». Здесь его знали как Жана Мартена.

Когда он впервые вошёл и в одной руке у него было ведро, а на плече сидела девчонка, все посетители трактира, а их, надо сказать было не так уж и мало, замерли, видимо, от неожиданности. В основном здесь все были одного сословия, одеты примерно так же как и Жан, одежда добротная, но из дешёвых тканей, и он подумал, что этот трактир ему подойдёт.

Почти сразу же раздался визгливый голос:

— Лийка, где ты ходишь, за смертью тебя посылать!

Сразу вслед за звуком появилась толстая неряшливо одетая женщина в чепце.

Уставилась на мужчину, который не спешил снимать с плеча, удобно расположившуюся там малявку.

— Ты кто? — тем же визгливым голосом обратилась трактирщица к Жану.

Он молча поставил ведро с водой на пол, потом снял с плеча девочку, которая осталась стоять рядом с ним, и сказал:

— Мне нужна комната, пока на неделю с питанием.

Трактирщица сразу расплылась в улыбке, обнажив жёлтые зубы:

— Конечно, конечно, у нас есть комнаты, это будет стоить вам су в день, если с питанием. За стирку отдельно.

Цена, конечно, была высоковата, но Жану не хотелось уходить из этого трактира, он устал, пахло здесь вкусно, было тепло, да и девчонка смотрела на него широко раскрытыми глазами, как будто тоже не хотела, чтобы он уходил.

И вот он жил здесь уже три дня и думал, о том, что он будет делать дальше. К жене возвращаться он не собирался. Зачем ей, молодой, красивой, одарённой, нужен изломанный, постаревший, муж-лишенец.

Конечно, как и все мужчины, он всё решал за всех. И ему даже в голову не могло прийти, что его может кто-то ждать.

Днём он слонялся по городу, или помогал девчонке, которую трактирщица, не жалея нагружала тяжёлой работой.

Время зря не терял, сменил одежду, выданную в лагере, на приличный и недорогой костюм горожанина, купил несколько рубашек. Вместе с Эмилией сходил к цирюльнику и теперь на него из зеркала, смотрел мужчина средних лет, чьё лицо наполовину было закрыто ухоженной бородой. Граф не стал сбривать бороду, опасаясь, что не захочет видеть свой прежнее лицо.

В первый же день своего пребывания в трактире он, невзирая на причитания трактирщицы, что бездельница Лийка ещё не всё сделала, взял девочку за руку и повёл к обувщику. Там ей подобрали ботиночки по размеру.

— Всё равно мадам Грас отнимет, когда вы уедете, — не расстраиваясь, просто констатируя факт, сказала Эмилия, любуясь на красивые ботиночки, плотно сидящие на детской ножке.

В руках девочка всё время таскала с собой тряпичную куклу, сделанную из какой-то мешковины, и, вероятно, просто набитую соломой.

Заметив, что Жан смотрит на куклу, девочка погладила её по голове и сказала:

— Это Жули, её сделала мама

И снова спрятала куклу в большой карман, нашитый поверх старого платьица.

Платье девочке он тоже купил, как и куклу. Новая кукла была большая, в розовом бальном платье, с длинными рыжими волосами.

Когда он подарил куклу Эмилии, она долго держала её в руках, потом оставила у него в комнате и сказал:

— Пусть пока поживёт у тебя.

Не стала объяснять почему.

Да потом Жан и сам понял.

Жила девчонка в каморке под лестницей, там вместо кровати был большой мешок, набитый соломой. Зато там было тепло, потому что стенка чулана прилегала к кухне.

У трактирщицы было две дочки, одна постарше, чем Эмилия, а другая примерно такого же возраста. Девочки, в отличие от Эмилии были одеты опрятно в новую добротную одежду, и их трактирщица работой не загружала. Во всяком случае Жан ни разу не видел, чтобы кто-то из дочерей трактирщицы, мыл полы или ходил за водой. Иногда старшая помогала на кухне, а младшая вообще только играла.

Через три дня, снова отобрав ведро у Эмилии и принеся воды в трактир, Жан задумался, что надо бы сходить к нотариусу и сделать запрос, а что вообще осталось у графа де Демартена, и где теперь живут его жена с дочкой.

На следующий день он пошёл к нотариусу.

Сначала его чуть не выгнали, но когда он достал и продемонстрировал документы, нотариус, пожилой сухого телосложения мужчина, почмокав губами, сказал:

— Ну вот, молодой человек, а сразу с этого нельзя было начать? Мы же люди подневольные, не имеем права начинать работу, если вы не докажете, что вы за себя просите. Мало ли кто о ком что узнать хочет

Всё это Жан слушал молча. Только в конце, расплачиваясь, спросил:

— Когда?

Нотариус сморщился, но ответил:

— Всё бы вам молодым торопиться, такие дела разве быстро делаются, около недели, я думаю, займёт

Так Жан остался в Бурже ещё на несколько дней. Деньги пока были, прятал их в комнате, с собой носил немного. Всё-таки трактир был расположен не в самом респектабельном районе.

И вот к концу второй недели наконец-то пришло сообщение от нотариуса, что можно приходить.

Нотариус смотрел на Жана с сожалением. Жан успокаивал себя тем, что тот по-стариковски жалеет графа-неудачника. Сел и приготовился слушать.

Нотариус начал с перечисления имущества. Оказалось, что из трёх замков, принадлежавших графу, у него остался только один, самый дальний и труднодоступный. Рудники тоже теперь принадлежали разным людям.

Нотариус откашлялся, сдвинул седые брови и произнёс:

— Думаю, что, согласно постановлению нового короля, вы всё можете вернуть. Если хотите, то я могу этим заняться.

Жан молчал.

Нотариус постарался привлечь его внимание:

— Ваше сиятельство, могу я продолжать?

— Не называй меня так, зови господин Мартен, — голосом, которым он явно отвык пользоваться, сказал Жан.

Нотариус нисколько не смутился и продолжил

— Господин Мартен, тут такое дело, ваша семья…

— Что с моей семьёй?

— Ваша супруга и ваша дочь, — нотариусу ужасно не хотелось быть тем, от кого граф услышит страшную весть

И он протянул газету полугодовалой давности.

На первой полосе газеты была статья под заголовком: