То, как старуха вцепилась в булочку заставило меня устыдиться своих плохих мыслей о ней, даже, если она привирала, она действительно была голодная. Пришлось подождать, пока старуха немного насытиться, разминая булочку беззубым ртом.

— Вы скажете мне, что вы знаете? — теряя терпение спросила я, обращая внимание на то, что женщины, спешившие на фабрику, смотрели на старуху с брезгливостью, а некоторые даже ненавистью. Или мне так показалось?

— Куда ты торопишься, — хрипло проговорила старуха, на губах у неё застряли крошки от булочки, было неприятно на неё смотреть, — или ты думаешь, что ты нужна своей дочери вот такая вот полумёртвая, без работы и без денег? Почему бы тебе не подзаработать перед тем, как ты поедешь к дочери?

И тут до меня дошло. Вот же старая сутенёрша! Скорее всего она узнала о дочке от Мари, когда ту вышвырнули на улицу с фабрики. А старуха, похоже, постоянно здесь ошивается, сразу предлагая несчастным девушкам «непыльную» работёнку. Поэтому девушки и женщины, идущие на фабрику, так неприязненно на неё смотрели, потому что в определённый момент каждая может оказаться потенциальной кандидаткой для уговоров этой старухи.

А я её ещё пожалела, булочку ей дала. Бог с ней с булочкой. Но просто обидно, возможно мимо меня прошёл кто-то из работниц фабрики, кто мог что-то знать, а я здесь стою с этой вонючкой, кормлю булочкой, и выслушиваю её грязные предложения.

Преодолевая брезгливость, я наклонилась к старухе так, чтобы она точно услышала и проговорила ей прямо в лицо, надеясь, что раз уже тут есть магия, то мой блеф должен сойти за правду, хотелось ещё схватить её за рубаху и потрясти как следует, но не хотелось пачкать руки:

— Слушай, ты! Либо ты мне сейчас же говоришь, где моя дочь, либо я тебя, старую, вонючую сутенёршу прокляну.

И сразу после этих слов рубашка, надетая на сутенёршу, вдруг начала её душить. Старуха захрипела и свалилась на землю, пытаясь руками оторвать взбесившуюся рубаху от шеи, но рубашка ещё больше вцеплялась в старуху.

Я растерянно оглянулась по сторонам, может у старухи что-то не так с одеждой или у меня галлюцинации от голода?

Я протянула руку и попыталась помочь старухе с рубахой-душительницей, которая уже хрипела, катаясь в пыли. И тут произошло чудо, старухина рубаха взяла и успокоилась.

Старуха-сутенёрша встала на колени, не пытаясь подняться и, не поднимая головы, проскулила:

— Госпожа магичка, не убивайте меня, старая Лю вам всё расскажет.

Я обернулась, чтобы посмотреть, кого старуха называет госпожой, но никого не увидела. Посмотрела на свою руку, ничего необычного на руке не было и, наклонившись, снова протянула руку к старухе, но та, подняв глаза и увидев, что я протягиваю к ней руку, весьма бодро вскочила и отскочила от меня.

Я решила, что она может убежать и схватила её за рукав. Старуха заголосила, пришлось снова припугнуть:

— А ну замолчи сейчас же.

Старуха замолкла, вонять, конечно, не перестала, но по крайней мере не пыталась убежать.

— Говори, — сказала я, понимая, что пока старуха боится магичку, она мне всё расскажет.

— Я знаю только город. Слышала, как ты, простите, вы, собирались туда ехать после того, как получите деньги за магию.

Старуха замолчала. Я ждала.

Неожиданно старуха решила поторговаться:

— Мне бы монетку.

Но что-то в моем лице подсказало старухе, что не стоит усугублять. И она, вздохнув и обдав меня смрадным дыханием изо рта, в котором явно было много гнилых зубов, обречённо сказала:

— Бурж, ты собиралась в Бурж, — снова перешла на ты старуха и, развернувшись заковыляла в сторону от фабрики.

Мне пришлось снова догнать её:

— Где там в Бурже?

— Этого я не знаю, но ты говорила, что там семья, в которой тоже были дети, две девочки, — устало сказала старуха, потом странно на меня посмотрела и тихо добавила, — могла бы и поисковика нанять.

Я стояла и смотрела в спину удаляющейся от меня старой Лю, как она сама себя называла, и понимала, что зря расстраиваюсь, потому как, если старуха сказала правду, а мне казалось, что да, тогда у меня есть направление. Теперь я знаю город, это Бурж, и, если он похож на тот, который в моём мире, то это очень небольшой городок и скорее всего я смогу найти там семью с двумя маленькими девочками плюс дочка Мари. Вернее, теперь моя дочка.

Её странная фраза, что я могла бы нанять поисковика смущала. Насколько я поняла по информации от матушки Боншон, магия в этом мире была, но крайне редко встречалась у простолюдинов, в основном ей владели аристократы и с какого такого перепуга кто-то из аристократов будет мне помогать искать мою дочь.

Я решила пока выкинуть это из головы, как и непонятную ситуацию с неизвестной магичкой, которая помогла мне «разговорить» старуху.

Но старуха была права, сначала надо было устроиться на работу, потому что ребёнку нужен дом.

Понимая, что от старухи больше ничего не добиться, я не стала её догонять. Решила пойти на станцию дилижансов и купить билет, чтобы поехать в Шантильи в дом семьи Моран, где меня ждёт работа. И, надеюсь, что в первый же выходной у меня будет и время, и деньги съездить в Бурж.

Для того, чтобы дойти до станции дилижансов мне пришлось снова пройти через мост в другую часть города. До другой стороны я добралась без особых приключений, правда уже перед самым мостом мне показалось, что за мной идёт какой-то мужчина, который, увидев, что я обратила на него внимание, остановился и, засунув руки в карманы рабочей куртки, резко повернул и пошёл в другую сторону. Я же поспешила перейти через мост.

Вспоминая инструкции от матушки Боншон, снова прошла до центральной площади.

На центральной площади мне снова стало жалко булочку, которую я отдала сутенёрше, потому что там стояли тележки, возле которых суетились женщины, зазывая утренних прохожих и предлагая им какие-то лепёшки, от них так обалденно пахло и жареной рыбкой и мясом и просто какими-то специями, что у меня тут же заурчало в животе, который, казалось и вовсе прилип к спине, и так захотелось есть, что я поспешила поскорее сбежать с «вкусной» площади и направилась к западной части города, где должна была находиться станция дилижансов.

Вскоре я увидела табличку, о которой рассказывала мне матушка Боншон и поняла, что без проблем дошла до станции.

Матушка сильно волновалась, рассказывая, чтобы я держала подальше, особенно если увижу группы мужчин. Матушка говорила, что в это время разные гуляки расходятся из игральных и весёлых домов и могут быть пьяными и разгорячёнными, и даже жандармы предпочитают с ними не связываться, поэтому в утреннее время редко можно встретить жандармов на улицах. Несколько раз я действительно видела шумные компании, состоящие из мужчин и ярко одетых женщин, но следуя совету матушки, старалась их обходить.

Конечно, матушка преувеличила, что я могу быть кому-то интересной. Тощая, в сером платье, с таким же серым платком на голове, вид я имела весьма плачевный, да ещё и ходила, пока, еле переставляя ноги. В целом меня даже устраивало такое положение дел, потому что давало ощущение безопасности. Проходящие мимо прохожие, казалось, не замечали меня. Несколько раз я встречала крикливо одетых женщин, в основном с пышными формами, на них было страшно смотреть, казалось, что парижская грязь въелась в них с макушки до пят, так «фонило» от них безысходностью.

Тогда я ещё не знала, что это во мне просыпается магия, и что её первое проявление случилось в ситуации со старухой, просто казалось, что воспринимаю всё через призму прошлого опыта.

Конечно, мне человеку всю жизнь, прожившему в мире, где магия есть только в книжках, да ещё на канале Рен ТВ, было сложно поверить в то, что я только силой своего желания способна изменять окружающее пространство. Но об этом я узнала позже. А сейчас я шла и пыталась понять хватит ли мне монетки на покупку билета до Шантильи.

Монетки хватило, правда сесть я могла только в хвосте фургона, но мне так даже больше нравилось, потому как в голове фургона может и трясло меньше, но и воздуха там было гораздо меньше, а учитывая, что в фургон набилось около двенадцати человек, то наличие маленького окошка в двери, становилось неоспоримым преимуществом.