Вильма побежала к дому, где обосновался Калдей. Сзади звучал мерный и уверенный топот преследователя. Вильма знала, что риперы легко обгоняют человека, но в критический момент она могла укрыться где-нибудь, чтобы радар комбайна потерял её. Она всё равно боялась, однако ненависть к Калдею жгла её сильнее, чем страх. Она огибала одичавшие кусты черёмухи и легко проскальзывала в дыры заборов, а рипер пёр напролом.

Вот он — теремок Калдея… Калдей по-прежнему спал в кресле… Вильма взлетела на веранду и оглянулась. Быстро и слаженно переставляя ноги, рипер мчался к ней через двор, задрав манипулятор с циркулярной пилой. Вильма нырнула в дверной проём, оставив машине другую жертву — Калдея.

Разворотив ограду, рипер очутился на веранде — и обветшалый помост не выдержал его тяжести. Доски под передними ногами комбайна, затрещав, проломились, и рипер провалился, будто в полынью, грохнув грудью о настил. Удар сотряс всю веранду. Калдей мгновенно проснулся — и его будто снесло с места. Бросив и фляжку, и ракетницу, Калдей, здоровенный и разжиревший, метнулся прочь от машины с проворством юноши. Он перемахнул ограду как акробат, а по его креслу рубанула дисковая пила и рассекла пополам.

Застрявший в дыре шестиногий комбайн бешено гудел, дёргался, пытаясь освободиться, и колотил могучими конечностями. Он закрыл собою выход для Вильмы, и Вильма через какую-то комнату кинулась к окну — грязному, в засохших потёках. Схватив по пути валявшийся стул, она разбила стекло. За окном располагался ещё один двор, на котором сейчас росли толстые, корявые берёзы. А под берёзами был ещё один рипер. Звона и дребезга он слышать не мог, но движение уловил — и сразу развернулся к дому. Вильма попятилась.

Рипер разрезал оконную раму пилой, хотя рама его бы не остановила, — так на лесосеках он крушил бурелом, чтобы потом без помех прошли большие комбайны. Габариты окна вполне позволяли машине протиснуться; рипер всунул в проём передние ноги и, корячась, полез в окно, в дом. Вильму на мгновение заворожило это жуткое зрелище: огромная механическая тварь ломилась в комнату, яростно работая ногами, стуча и завывая пилой, которая бессмысленно впивалась в доски пола, будто рипер кусал преграду. У ближней стены стоял платяной шкаф, и дверцы его распахнулись от тряски; закачалась старомодная люстра; вбок толчками поехала кровать с гнилым матрасом. Рипер уже вытащил средние ноги, пропихнув в комнату передний корпус, и дико ворочался, высвобождаясь из оконного проёма.

Вильма выскочила в другую комнату — видимо, гостиную. Здесь высилась голландская печь, облицованная белым кафелем; вдоль стен выстроились заплесневелые диваны. Вильма устремилась к окну — однако сейчас разбить его было нечем. Вильма отчаянно дёргала раму за ручку.

В дверь гостиной влетела пила, а затем, выворотив косяк, попёрло рыло чудовища с маленькими муравьиными глазиками сенсоров. Одну за другой рипер выкинул вперёд две ноги: Вильма увидела, как на гладких половицах раздвинулись сегменты стоп с крючками-фиксаторами. Уже не раздумывая, Вильма выхватила из-за пояса ракетницу и пальнула в чудовище. Сигнальная ракета разбилась о морду рипера с яркой вспышкой и запрыгала по гостиной пылающим шаром, из которого сыпались искры. Наверное, взрыв ракеты на мгновение что-то спутал в сенсорах машины: рипер вонзил пилу в один из диванов, а не в человека — взвились опилки и клочья синтетической набивки. А Вильма последним рывком открыла окно и сиганула наружу, в крапиву.

Заросший задний двор. Толстые берёзы. Ржавый бак для дождевой воды. Покосившийся сарайчик с поленницей. Брошенный семейный микроавтобус, тоже весь ржавый. Ограда из рваной сетки-рабицы… За спиной у Вильмы затрещало — это из дома опять лез упрямый рипер с оконной рамой на морде.

Вильма побежала к ограде, продралась сквозь колючую дыру, нырнула в кусты и вынырнула на поляну — на спортивную площадку загородного клуба. А по площадке, урча движком и пощёлкивая, вышагивал ещё один рипер.

…Ей никогда не везло! Жизнь никогда её не щадила, не помогала ей, не давала даже передышки!.. У Вильмы брызнули слёзы. Никто её никогда не жалел! Но она всегда боролась — затравленно и отчаянно, всегда колотилась о невозможность или терпела — и всегда выживала. Всегда!

Рипер повернул к ней.

На краю площадки торчало растопыренное сооружение из стальных труб — уличный турник: стойки-опоры, перекладины на разном уровне, брусья, лесенки наверх, лесенки сверху, шведские стенки. Вильма метнулась к этому турнику и вскарабкалась на его хребет. Она уже обессилела от беготни.

Рипер приблизился спокойно и даже деловито, будто никуда не спешил. Его примитивным мозгам всё было понятно: враг вне досягаемости, но стойки сооружения — это ведь тонкие деревья, и надо их спилить, чтобы достать врага. Вращающийся диск циркулярной пилы соприкоснулся со стальной трубой, и раздался отвратительный визг, брызнули искры. Рипер трудился, срубая зубцы у своего инструмента, но не понимал того, что делает, и не слышал визга.

Вильма сидела наверху и наблюдала за действиями комбайна. Срезать трубу обычной пилой рипер никак бы не смог. Вильма осознала, что наконец-то оказалась в безопасности, и злобно плюнула на машину. А рипер тупо топтался внизу, урча мотором и фыркая густым бризоловым выхлопом.

Вильма огляделась. Спортивный корт — точнее, поляна с дремучей травой. Плоское и длинное здание спортклуба с грязными окнами и замшелой крышей. Вокруг берёзы, рябины, сосны, ёлки — в общем, лес. Синее небо, солнце, белое облако. И никого. Никто не придёт ей на выручку. Но это Вильму не угнетало — она привыкла. Она подождёт. Рано или поздно дурацкий робот отвяжется и свалит куда-нибудь, а она позвонит бригадиру и упросит забрать её отсюда, потому что она должна быть рядом с Типаловым, ведь Типалов нужен Алабаю, а для Алабая она сделает всё что угодно. У неё нет ничего, кроме Алабая.

Издалека донёсся звук взрыва. Вильма снова насторожилась. Что такое? Бригада Типалова из гранатомётов стреляет по риперам, которых, наверное, привёл за собой убежавший Калдей?..

Рипер под турником внезапно затих. Похоже, у стаи, которая напала на Вильму и Калдея, была связь, и тварь, что пыталась достать Вильму, получила сигнал, что есть добыча полегче. Рипер поднял манипулятор с изуродованной пилой, выпятился из-под турника, развернулся, топчась, и целеустремленно двинулся в лес по направлению к главной улице.

Ветра сдували почву с плоских каменистых вершин, и потому на гребне гряды, вцепившись корнями в расщелины, росли только ползучие берёзки и скрюченные карликовые сосенки. «Лю Чонг» катился медленно, вперевалку, и деревца хрустели под его рубчатыми колёсами. Митя еле дышал, глядя на просторы, что распахивались с этой высоты. Кривоплечие горы, покрытые звериной шерстью лесов, растопырили костлявые локти отрогов; в плоских озёрах, отражаясь, сияло ослепительное небо; ползли облачные тени, ныряя в мягкие складки хребтов; дальняя равнина зыбко истаивала в жарком мареве…

— В рот кислород! — восхищённо сказал Серёга.

Впереди на краю обрыва виднелось причудливое здание с панорамным окном, выгнутым дугой, а рядом с ним торчали бетонные столбы и мачта.

— Это что? — спросил Митя.

— Когда внизу санаторий работал, здесь канатная дорога была. Комбинат всё содержал. Это — станция. Вон на мачте решётка с радиации, а на подвале там — дизель-генератор. Давно бы всё спиздили, только без крана не вывезешь.

Самосвал не спеша подкатился к зданию и затормозил.

— Бригада сюда приедет? — поинтересовался Митя.

— Да хер её знает, — беспечно ответил Серёга. — Так-то бригады обычно здесь ночуют, но Типалу сейчас ещё рано разбивать лагерь… Может, он вдоль озера через посёлок поедет, там трасса с Белорецка.

— Зачем же мы сюда заявились?

Серёга возмущённо фыркнул:

— Внизу лес толстый, на бандуре нашей не пробиться. А отсюда мы всё увидим. Если они внизу поедут, мы сразу спустимся, говна-пирога.