— Вперед! Жми, давай!

Влетаем в проулок, проскакиваем его на скорости. Машину заносит, в одном месте она с противным скрежетом задевает стену какого-то дома, но тут же — выправляется. Выезжаем на улицу. Все то ж самое — горящие и брошенные машины, дым, пламя. Где-то трещат выстрелы и — бесы. То тут то там — вырвавшиеся на свободу бесы.

— По ней — почти до места доедем.

— Езжай!

Головная машина сходу протаранила остатки ворот, въехала на территорию станции, подпрыгивая на ухабах. Ухабов здесь не было еще несколько минут назад — просто суббоеприпасы Томагавков сильно повредили в том числе и ведущее к зданию станции дорожное полотно.

Первый лейтенант Лири с тревогой вгляделся по тьму, поднес к глазам бинокль и ночным каналом, подрегулировал четкость изображения. Он знал, что именно он идет захватывать, до специальной операции с ним занимались физики — ядерщики, его водили на экскурсии на атомные станции, показывали что там и как — чтобы он мог ориентироваться на захваченном объекте. Сейчас больше всего на свете он боялся, что одна из ракет отклонилась от цели и поразила либо один из энергоблоков либо здание управления. Если это так — то отсюда надо сматываться и как можно быстрее — тепловой взрыв в реакторе ничуть не безопаснее ядерного. С облегчением, Лири понял, что ракеты легли как надо и гражданские объекты на станции не повреждены.

Из тьмы на дорогу вышло, шатаясь, что-то. Когда-то это что-то было человеком, сейчас его человеком было назвать сложно. Видимо, один из тех, кому посчастливилось выжить в аду, устроенном Томагавками. Водитель машины прибавил скорость, чтобы сбить выжившего, но лейтенант Лири высунул в окно руку с пистолетом и дважды выстрелил. Обе пули попали точно в цель, человека отбросило в кювет.

— Первый всем! Действуем по основному плану!

Атомная станция была выстроена так, что в случае прорыва противника во внутренний периметр станции захватить ее проблем не составляло. Более того — серьезной внутренней охраны тоже не было, вся охрана была сосредоточена на внешнем периметре. Это было ошибкой русских — они слишком полагались на армейскую охрану и не предусмотрели возможность прорыва внешнего периметра охраны.

Первый грузовик затормозил у основного корпуса, где находились все системы управления, второй и третий встали чуть дальше, четвертый и пятый проехали к энергоблокам — там все предстояло заминировать. Хотя первый лейтенант Лири был еще в своем уме, собирался вернуться домой и вообще — совершенно не собирался устраивать атомный апокалипсис где бы то ни было — все равно ключевые точки станции следовало заминировать. Если предъявляешь кому-то ультиматум — он должен быть подкреплен чем-то весомым. Блефовать в такой игре нельзя.

Глядя на то, как быстро и грамотно его люди занимают позиции, перекрывая все возможные сектора огня, лейтенант порадовался. Длительные тренировки по захвату макета объекта — правда до личного состава не доводили, что это за объект — давали о себе знать, все действия отличались четкостью, своевременностью и профессионализмом.

Лейтенант подошел к двери, закрывавшей вход на объект, достал из одного из карманов разгрузки карточку доступа, прокатал ее на терминале. Терминал не отреагировал — вообще никак, ни положительно, ни отрицательно и дверь тоже не открылась. Оно и понятно — система среагировала на нападение и отменила все коды доступа. Что ж, это тоже было предусмотрело…

— Гас, выполняй!

Гас, штатный сапер группы быстро прикрепил по периметру двери — она запиралась в четырех точках и простым вырезанием замка проблему было не решить — толстую колбаску взрывного устройства «Блэйд», воткнул миниатюрный, похожий на батарейку для часов взрыватель.

— Всем отойти!

Ухнуло — совсем не так, как ожидаешь при взрыве. «Блэйд» представляет собой… наиболее понятное сравнение — это что-то типа шланга из очень прочной резины, разрезанного пополам и в углублении набитого взрывчаткой. Вся сила взрыва идет внутрь, прорезая даже броню. Вот и сейчас — хлопок был совсем небольшой, просто контур двери на миллисекунду вспыхнул ярким светом и погас, оставляя вишневую, темнеющую окалину и острый запах взрывчатки. Вырезанная по периметру дверь сама провалилась внутрь — и один из штурмовиков бросил в темный проем небольшой черный цилиндр.

— Fire in the hole! [fire in the hole — так в американской армии принято предупреждать о применении гранат. У нас обычно говорят "Бойся!"]

Полыхнуло, на мгновение проем затопило мертвенно-белым светом. Мало ли кто ждет там, с другой стороны проема. Сейчас если и ждет — то минут на десять, он недееспособен.

— Вперед!

Холл, облицованный не обычной плиткой, а шикарным мрамором, довольно большой и просторный. Три хромированные «вертушки» с кардридерами системы допуска, будки охранников по обе стороны. Дежурная смена на станции составляла всего тридцать человек, большую часть работы по управлению реактором брала на себя автоматика и люди тут нужны были только для того, чтобы контролировать исправность автоматических систем и ремонтировать оборудование. Так же в смене состояло десять сотрудников гражданской службы безопасности — считалось, что больше не надо, основные задачи по охране возлагались на армию

В холе был только один человек, сейчас он, отброшенный разрывом и оглушенный гранатой-вспышкой, пытался подняться с пола. Сразу две очереди ворвавшихся первыми в помещение морских диверсантов скрестились на нем, отбрасывая назад на мраморный пол, выбивая кровавую капель.

Второго и третьего нашли и застрелили почти сразу — они прятались чуть дальше, взрывом их оглушило меньше. Один даже успел выстрелить по темным фигурам, пистолетная пуля ударила в капитана Стивенса но бронежилет не пробила. Ответная очередь пробила и дверь за которой скрывался стрелок и самого стрелка.

Командовать смысла не было — каждый и так знал свой маневр. Часть бойцов пошла вниз, зачищать помещения первого этажа и прежде всего — блокировать дежурную комнату охраны. Двое остались в холле вместе с «шейхом» — шейх был одной из ключевых фигур в игре, он должен был сделать заявление для российского правительства. Шесть бойцов во главе с командиром бросились вверх. Их целью был главный операционный зал на втором этаже — мозг станции.

Сам по себе Искендерун расположен необычно. Сама природа в этих местах необычна. Отступая от берега моря на пять-десять километров здесь проходит горный хребет. Горные гряды резко обрываются к морю — и вот в промежутке между горами и морем и была построена и АЭС и новый Искендерун — небольшой, но современный город атомщиков. В сказах прорубили взрывами два прохода — по одному пустили четырехполосную дорогу, по другой — несколько громадных трубопроводов с опреснительной станции, по которым вода днем и ночью под огромным давлением подавалась вглубь материка, в систему водоснабжения и в опреснительную систему. Сначала воды этой боялись — мол, радиоактивная — но потом привыкли. Да и радиоактивности там никакой не было, просто электроэнергия, вырабатываемая АЭС, подается на огромные испарительные установки, где из морской воды выпаривается соль. Никакой радиоактивности тут нет и быть не может…

Больше трех десятков вертолетов — и больших транспортно-боевых, и десантно-штурмовых «Ястребов» и штурмовых типа «Оборотень» после получения приказа отделились от основной «стаи» и ушли ниже и правее — до Искендеруна было всего километров шестьдесят. Первый батальон первого разведывательного полка шестьдесят шестой ДШД — скорее всего самый подготовленный батальон десантников — горных стрелков. В армии РИ отдельных подразделений "горных егерей" как к примеру в германской армии не было, существовали десантные подразделения, обученные действиям в горах. Ну, а от обычного альпинизма до альпинизма городского — один шаг. В итоге, первый батальон прошел, помимо прочего полный курс антитеррористической борьбы в особом учебном центре в ближнем Подмосковье, в Балашихе. Таким образом, в отсутствии бойцов КСО лучшего подразделения для ликвидации захвативших атомную станцию террористов найти было сложно. Вот только точной информации о захвате пока не было.