— Ты что сделал ишак! — эмир Хатами был вне себя от ярости — ишак и сын ишака! Пшел вон отсюда, иди и таскай теперь сам. О, помогай мне Аллах, какие ишаки…

Стоящий рядом британец в точно такой же, как у эмира полувоенной форме бесстрастно взглянул на секундомер

— Вы отстаете от графика почти на два часа, эмир — бесстрастно сказал он, щелкнув ногтем по стеклу наручных часов — этот корабль вы уже должны были разгрузить.

Эмир дернулся как от удара, но сдержал свой гнев. С англизами ссориться нельзя — по крайней мере сейчас

— Я не виноват, что эти ишаки сломали два крана, а русские разрушили третий!

— В таком случае, направьте на погрузку часть ваших людей, занятых на охране периметра. Все равно, русские порту не угрожают.

Эмир ничего не ответил, в глазах темнело от ярости…

Эмир Вакуб Хатами был зол. И не просто зол — он был в ярости, он не понимал, за что его сунули сюда, в это Аллахом проклятое место. Пока его братья добивают русистов в городе — он стоит здесь и обеспечивает разгрузку судов со снаряжением. И что он скажет — когда его спросят, чем ты занимался во время освобождения? Контейнеры грузил?

— Мои люди заняты своим делом, эфенди! Каждый! — эмир, наконец, придумал достойный ответ

Меньше чем в десяти метрах от них, на бетоне, прячась за составленными у самого края причальной стенки морскими контейнерами, распластались несколько темных теней…

Естественно, террористы не озаботились охраной порта от нападения с моря. Никак. Классические, патентованные сухопутные крысы — все патрули только защищают порт от атаки со стороны города, от нападения с моря… хоть бы одну лодку спустили на воду, патрулировать акваторию, право слово. Гранаты бы в воду кидали в качестве защиты от боевых пловцов — ума на это много не надо, дернул чеку да кинул. Сухопутчики…

— Расходимся. Я центр, четвертый — левый фланг, седьмой — правый фланг. Приоритетные цели — зенитные комплексы, расчеты любого группового оружия. Максимальная скрытность.

Лодки медленно и почти бесшумно плывут по маслянистой воде порта, едва слышно бурчат под звукоизолирующими кожухами моторы. Никто не обращает внимания, никто не смотрит на воду — все ожидают нападения с неба. После того, как на них обрушился огненный дождь, после того, как они массированным пуском Стингеров и Блоупайпов повредили таки самолет кяффиров — все ожидали нового нападения с неба. На море не смотрел никто…

Левая лодка отворачивает, скорость ее еще больше падает — два узла, не больше. Цель ее — стоящий у крайнего причала, странно выглядящий на фоне нефтеналивников контейнеровоз. Его разгружают — не портовыми кранами, два из них просто стоят без движения, а третий словно срезанный гигантским ножом лежит на треть на причальной стенке и на две трети — в воде. Правее, в той стороне, где была военная база что-то горит, и раздаются редкие выстрелы — кто-то еще уцелел, кто-то держит оборону. Контейнеровоз разгружают самым простым и примитивным способом — открывают стоящие на палубе контейнеры и по трапу тащат содержимое, передавая его по живой цепочке и загружая внизу в грузовики. Естественно, быстро так не разгрузишь. Лодка бесшумно скользит по воде, неотвратимо приближаясь к цели.

— Внимание, наблюдаю цели! В надстройках на одиннадцать часов, удаление тысяча сто, на носу корабля на десять часов, удаление тысяча десять, на причальной стенке на девять часов, удаление девятьсот восемьдесят. Расчеты ПЗРК — снайпер, залегший на носу лодки, ищет цели через прицел ночного видения. Окрашенная в разные оттенки зеленого панорама порта медленно плывет перед ним.

— Есть цели, обозначаем как «Воздух-один», "Воздух-два" и «Воздух-три». Цели приоритетные.

Под маскировочной сетью медленно зашевелился ствол тяжелого пулемета КОРД — пулеметчик наводил пулемет на самую дальнюю цель — расчет ПЗРК в надстройках. Если их сейчас и обнаружат — расчету все равно не жить, пулемет сметет их в секунду.

Гладкое стекло воды у самой причальной стенки, там где не падали на воду отсветы пожаров, там куда не проникал свет работавших от дизель — электростанции прожекторов, худо-бедно освещавших порт внезапно вздыбилась и на поверхности появилось нечто похожее на человеческую голову — но все черное и со странным аппаратом, закрывавшим все лицо. Человек медленно повернулся — влево, затем вправо, оглядываясь и оценивая обстановку. Не увидев опасности, он подал какой-то сигнал — и на поверхность, рядом с ним всплыли еще трое — каждый смотрел в свою сторону и все четверо перекрывали все триста шестьдесят градусов обзора.

Причальная стенка была пуста, кораблей около нее пришвартовано не было — зато зачем то выставили морские контейнеры, как будто пытались защититься этими самыми контейнерами от чего-то, идущего с моря. Глупцы…

Самое главное человек увидел — метрах в пяти по левую руку от него на причальной стенке был кнехт — здоровенная стальная тумба, на который крепят швартовочный канат. Это-то ему и нужно было.

Человек начал осторожно и бесшумно смещаться влево. Когда кнехт оказался прямо у него над головой — человек замер, прислушиваясь. Где-то наверху негромко говорили по-арабски — но как ни странно, человека в черном это скорее успокоило. Там где засада, там не станут разговаривать, там соблюдают тишину. Прислушавшись, человек понял, что говорящее находятся не у самой причальной стенки — а это для него было самое главное.

Высвободив из-под воды руку, человек одним хирургически точным броском набросил на кнехт зачерненную веревку, на конце которой была самозатягивающаяся петля, вроде ковбойского лассо. Даже если бы кто-то и всматривался с причала именно в этот кнехт — скорее всего он бы увидел только какое-то мгновенное, непонятное движение, да и то не факт, если учитывать освещение. Тем не менее, человек выждал три минуты, прислушиваясь к разговору и пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки опасности. Если бы они были — человек готов был в любую секунду снова погрузиться под воду.

Наконец человек решился. Подав сигнал находящимся рядом товарищам, он ухватился руками, затянутыми в черные, резиновые перчатки за канат и бесшумно, но быстро пополз наверх. Достигнув самого верха, он осторожно выглянул на причал — ничего. Только тусклый, размытый свет, отдаленные выстрелы где-то слева, в стороне, тот же разговор на арабском правее, за контейнерами. На него же никто не обращает внимания. Одним движением человек перевалился на пирс, распластался огромной, черной летучей мышью на бетоне, пытаясь уловить малейшие признаки близкой опасности.

Опасности рядом не было.

Человек дважды дернул за веревку, подавая сигнал "Путь свободен" и по-пластунски переместился ближе к контейнерам. Перевел в боевое положение висящий у него за спиной автомат "Морской лев" — пока он был в «подводном» варианте снаряжения с толстым, уродливым магазином, в котором ждали своего часа пули-стрелы. Но на расстоянии до пятнадцати метров такая «пуля-стрела» эффективна и на воздухе, а времени переводить автомат в «сухопутный» вариант — пока не было.

Один за другим на причал поднимались другие боевые пловцы из пятого, отправленного на разведку экипажа. Сначала на берег выбрались еще двое, потом последний перед тем как подниматься самому передал на берег два объемных водонепроницаемых баула — их группа тащила за собой и в них была часть снаряжения группы. Потом поднялся и сам.

Четверка должна была высадиться здесь, вторая четверка их экипажа выбрала для высадки на берег срезанный потоком снарядов «Громовержца» портовый кран — его никто не охранял, а более удобного «моста» для скрытой высадки на берег сложно придумать. Поднимаешься прямо из воды, прячешься в искореженных снарядами и падением конструкциях портового крана, и можно прямо на причал спрыгнуть. Помимо разведки, их задачей было обосноваться на берегу и прикрыть высадку шестого экипажа, дожидавшегося их под водой. Четвертый экипаж остался в лодке — в случае, если все пойдет не так, они прикроют их огнем пулеметов и гранатометов, помогая продержаться до появления воздушного десанта с «Колчака».