Прежде всего, его перестволили, ствол поставили новый, причем, судя по нарезам — недавно — ни малейших признаков износа. Ствол обычный, а не утяжеленный матчевый. Ложе тоже поменяли на пластиковое, из прочного черного пластика, с пистолетной рукояткой, прямым прикладом как на М16 и планками для крепления прицелов. Полностью переделали систему питания — теперь там стоял отъемный магазин на двадцать патронов германского стандарта. Впереди, на цевье прикрепили «скаутский» прицел небольшого увеличения…

Быстро разобрал, посмотрел — затворная группа почти как новенькая. Снова собрал, передернул затвор — как по маслу…

— Там спусковой механизм матчевый стоит… — подал голос Муртади — попробуйте… Лучше один раз откушать халвы — чем сто раз про нее услышать…

Что я, отказываться что ли буду… Попробовал, спустил пару раз курок вхолостую — и впрямь на совесть сделано. Спуск почти как на снайперской винтовке, немного тяжелый, но четкий, почти без предупреждения — словно стеклянную палочку ломаешь…

— Это один господин сдал, он для себя делал. Для себя всегда лучше…

Оно так. Все понятно, кстати — у Муртади без оформления давали больше, чем с официальным оформлением — вот некоторые и злоупотребляли — покупали официально, а через некоторое время сдавали сюда. Потом писали в полиции — оружие утеряно…

Надо бы по идее недостатки какие-нибудь поискать. Хоть какие — чтобы потом торговаться. Но недостатков не было — это было именно то, что надо…

— Сколько?

— Тысяча триста золотых…

— Побойтесь Аллаха, уважаемый Муртади — словно в молитве всплеснул руками Али — это даже не две, это больше, чем три цены. Это же самая настоящая риба! [лихва, запрещена Кораном под страхом мучительного наказания] Ведь разве не сказано в Коране: Те, которые пожирают рост, восстанут только такими же, как восстанет тот, кого повергает сатана своим прикосновением. Это — за то, что они говорили: "Ведь торговля — то же, что рост".

Али распинался напрасно — торговцы на этом рынке ничуть не уступали евреям, и даже страх мучительного наказания не останавливал их от рибы…

— Но и оружие — такого не найти нигде, заказное. Оно стоит той цены, какую я назвал. К тому же прицел я отдаю с ним…

Прицел то мне как раз не был нужен — прицел я собирался поставить ночной, благо у нас и у немцев — унифицированные кронштейны под прицелы.

— Восемьсот. Прицел можете оставить себе…

— Аллах свидетель, вы нигде такого не найдете! Тысяча двести.

— Тысяча. Один прицел стоит не меньше трехсот. Его вы сможете продать отдельно, это не запрещено законом — торговать прицелами без документов…

Сговорились на тысяче ста рублях — дорого, но приемлемо. Теперь нам надо было попасть на «Колчака» — дооборудовать оружие и хоть как-то его пристрелять.

И вновь, как и месяц назад было все тоже — транспортный Сикорский, затычки в ушах, которые не спасают от рева двигателей, темно-синяя гладь, над которой наш вертолет несется подобно гончей. Вот только с того момента прошел уже месяц, и тогда я был обычным моряком, а теперь…

— Заходим на посадку!

Перед самым авианосцем вертолет вдруг резко взял вверх, мелькнула серая сталь полетной палубы, машина резко затормозила, припадая на хвостовой винт — будто конь, которому дали удила. Зависнув на мгновение в воздухе, вертолет начал опускаться на палубу…

— Давай, в тир сразу… Не хочу тут особо светиться…

Вопросов могло быть — море, ведь мир военных моряков тесный, все друг про друга знают, и если кто выпадает из поля зрения… А врать не хотелось. Честно, не хотелось. Тем более, что это был корабль, на котором я проходил практику, на котором меня учили азам морского дела.

Для того, чтобы дойти до тира, нужно было пройти через остров, дальше спуститься вниз, на второй уровень — тир был там. И как всегда это бывает — не по злому умыслу, а по чистому совпадению — у самого «острова» мы нос к носу столкнулись в штабс-капитаном Извариным…

Отдали честь — а что было еще делать. Мы теперь сами не знаю кто, то ли военные, то ли нет, у меня под мышкой — сверток с упакованным штурмкарабином, купленным нелегально…

— Господин Воронцов, а я ведь так и не проставился… — начал Изварин, испытующе глядя на нас — дюжина шампанского, забыли?

— Никак нет, господин штабс-капитан!

— В общем — буду рад в любое время…

Штабс-капитан Изварин четко козырнул и отправился по своим делам. А мы — по своим, хотя и у меня и у Али было чувство… скверное чувство…

Мечеть имама Али была одной из крупнейших в Бейруте. Небесно-голубой купол, четыре минарета по бокам, колонны. Площадь перед ней, на которой могло собраться несколько десятков тысяч человек. И отель — всего в четырехстах метрах, с верхних этажей которого открывается такой прекрасный вид на мечеть…

Номер снял Али, на одну ночь и на вымышленное имя. Вообще то департамент полиции требовал записывать номера паспортов тех, кто снимает номера — но это правило не исполнялось слишком строго. На Востоке вообще ничего не выполнялось слишком строго…

На позицию я вышел в одиннадцать часов — когда солнце окончательно скрылась в морских водах и город накрыла жаркая и душная ночь. Молодежь развлекалась на дискотеках, где-то среди них была и Юлия — ее любимой дискотекой был "Королевский погреб", самая роскошная и дорогая дискотека, где только вход стоил двадцать золотых. Ну а я, стараясь не высовываться, залег на балконе и держал мечеть Али под прицелом…

Прицел был наш, русский — с насадкой, обеспечивающей четырехкратное увеличение. Его, равно как и глушитель, мы поставили в мастерской «Колчака» — там можно было сделать почти любую запасную часть к самолетному двигателю, не то, что глушитель. Эти дополнительные приспособления, запрещенные к гражданскому применению, превратили немецкую винтовку в мощное, точное, надежное и бесшумное орудие смерти…

Город затихал… Движении, днем такое, что и улицу не перейдешь. А сейчас вся ночная жизнь города концентрировалась в «шикарных» районах — типа Борж-эль-Бражнех, карниз Маазра или бульвар Корниш, около заведений типа "Еловой резиденции", где столики стояли прямо под настоящими, густо пахнущими хвоей елями. Там гремела музыка, там кавалеры ухаживали за дамами, там на стоянках у самых шикарных заведений стояло транспорта на миллион золотых…

Целей я ждал не со стороны площади — а со стороны узкой улицы за мечетью, со стороны киблы. [кибла — задняя часть мечети. Всегда направлена на Каабу. Правоверный, во время намаза должен быть обращен лицо в стороны киблы, а следовательно в сторону Мекки. Киблой также иногда называют специальные знаки в зданиях и общественных местах, указывающие правоверным, куда нужно поворачиваться во время намаза] Вообще, ничего не мешало подойти и со стороны площади, но… если у человека тайные намерения, он всегда зайдет сзади, это своего рода инстинкт. К тому же, с этой стороны была пристроена медресе, [медресе — нечто среднее между средней школой и мусульманской духовной семинарией. Во многих странах Востока нет средних школ, а есть только медресе. Часто медресе пристраиваются рядом с мечетью. ] ночью она естественно была закрыта, но… Удобное здание, несколько входов, подвал…

Самое главное — не заснуть. Этому нас учили еще «старики» в учебке — назначали на ночные вахты, и если кто-то засыпал, то самое малое, что с ним могло произойти — это ведро с ледяной водой в самый неподходящий момент. Могли устроить наказание и похлеще, но никто, в том числе командование училища на это внимания не обращало — потому что заснувший на вахте матрос мог стать причиной гибели всего экипажа. Вот так и учились бодрствовать — кто-то клал в ботинок острый камешек, кто-то — сжимал резиновый эспандер. Я же, чтобы не заснуть, вспоминал имена всех императоров династии Романовых с начала и до последнего, а также годы их царствования. Когда стало монотонным и это, дал себе задание посложнее — римские императоры от основания Рима и до его падения. А вот попробуйте, вспомните…