Ротмистр снова ничего не сказал, но по глазам вижу — проняло. Теперь главное.

— Куда вы должны были нас отвезти?

— В основное здание министерства. В Санайех, знаешь где это?

— Бывал. Совсем недавно побывал. Кто там?

— Не знаю. Начальство приехало, видел.

Начальство — это хорошо.

— Ну, вот и поехали туда. Вместе. Поднимайся.

Ротмистр поднялся на ноги — и тут всю стоянку осветило мертвенно-белым, пронзительным светом. Я ошеломленно обернулся, поднял голову — и увидел, как в вечернем небе медленно, поразительно медленно разбухала ослепительно яркая сверхновая звезда, высвечивая беспощадными лучами нависшие над городом черные тучи.

Такое я видел только один раз — в засекреченном учебном фильме, который показывали нам на втором курсе нахимовского. Это был фильм о проводимых нашей армией испытаниях — такого рода испытания в воздушной среде не проводились уже лет тридцать, но учебный фильм остался.

Ядерный взрыв…

День сменялся ночью, а ночь — новым днем, но здесь, на глубине сто тридцать метров под землей, под многотонными пластами камня и бетона не было ни ночи, ни дня. День и ночь обозначались интенсивностью свечения ламп — «днем» они светили ярче, «ночью» — тусклее. Просто для того, чтобы обитатели этого подземного города не потеряли связь с реальностью, с временем и пространством, не сошли с ума. Многим здесь действительно было очень тяжело находиться психологически, особенно новичкам. Казалось — не стальные колонны, не многометровые стены из преднапряженного армированного бетона — а человеческие плечи находившихся здесь людей держали на себе находившуюся над ними многометровую каменно-бетонную твердь.

А те, кто уже привыкли к многосуточным дежурствам здесь, находили это место очень даже неплохим. Небольшие, но уютные комнаты на одного, где можно отдохнуть от смены и немного поспать, пятиразовое бесплатное питание — кормили "от пуза", чистейший кондиционированный, обогащенный ионами воздух, биллиардная, небольшой тир с лазерными имитаторами стрельбы, кинотеатр на пятьдесят человек. Просто комнаты психологической разгрузки, где можно полежать, послушать музыку, выпить кислородный коктейль. Единственное, что напрягало здесь бывалых, опытных людей — это ответственность. Напряжение было разлито в кондиционированном и отфильтрованном воздухе, а ответственность за принимаемые здесь решения буквально давила, давила почище той самой пресловутой толщи над головой. Это было одно из двух мест на Земле — вторым был "Хрустальный дворец" — центр НОРАД [НОРАД — североамериканская система предупреждения о ракетном нападении. ] в Скалистых горах — где в любой момент могло быть принято решение о жизни и смерти всего человечества.

В официальных отчетах этот объект проходил под кодовым названием «Москва-1000», а те, кто здесь служил, звали его "Дворец гномов". Здесь, в Сибири, где на пятьдесят километров вокруг сплошная тайга, куда любым ракетам с любой стартовой позиции лететь дольше, чем до любой другой точки Российской Империи находился основной штаб Системы стратегической обороны — так называлось это подразделение российской армии. Задачей этого штаба было — не прозевать начало ядерной войны, вовремя засечь удар противника и сообщить в Санкт Петербург. А при необходимости — спланировать и осуществить ответный ядерный удар. Удар возмездия.

Сейчас, работа в "Дворце гномов" шла как обычно. До полной замены персонала — работали: месяц на дежурстве, месяц наверху, либо дома либо в доме отдыха на выбор — оставалось пятнадцать дней, замена традиционно проводилась в середине месяца. Четвертая смена — одновременно на объекте находилось четыре дежурные смены специалистов, и дежурили они по шесть часов в сутки — только недавно заступила на дежурство. Операторы систем уже освоились за своими местами — а старший предыдущей смены все еще "передавал смену" — то есть знакомил с обстановкой старшего заступившей на боевое дежурство смены.

Ситуация пошла вразнос в двадцать три часа сорок одну минуту по местному времени. Или в восемнадцать часов сорок одну минуту по петербургскому…

— Старт ракет! Наблюдаю массированный старт ракет!

Побледнев, оба дежурных смены — и тот кто сдал смену и тот кто ее принял — бросились к оператору, подавшему сигнал тревоги. Оператор этот наблюдал за Средиземным морем, посредством висевшего над ним разведывательного спутника.

Зал, где сидели операторы, чем-то напоминал кинотеатр — многофункциональный дисплей, на котором высвечивалась испещренная разными значками карта мира. Длинные ряды кресел полукругом перед дисплеем — кресла были похожи на дорогие анатомические кресла в спортивных автомобилях, и перед каждым из них был компьютерный терминал. Старший смены же находился в отдельной каморке на самом верху, примерно там же где в кинотеатре находится киномеханик со своей аппаратурой. Быстро спуститься вниз невозможно — в каморку старшего смены ведет узкая и неудобная лестница, если с нее спускаться бегом, немудрено и шею сломать. Пока оба старших смены — подполковник и полковник спустились вниз, от операторских мест раздался новый вскрик, от которого всех находившихся в зале прошиб холодный пот…

— Двойная термальная вспышка! Наблюдаю двойную термальную вспышку!!!

Двойная термальная вспышка — первый признак произошедшего ядерного взрыва…

— Боевая тревога! — полковник Слипчук, старший смены на ходу хлопнул по большой красной кнопке — она находилась у каждого ряда кресел операторов систем.

В фильмах обычно в этот самый момент начинает мигать освещение, начинает выть ревун. Бред полный. Операторам всех систем надо максимально сконцентрироваться, сосредоточить внимание — а тут свет мигает, и сирена завывает над ухом. Нормально? Поэтому на всех экранах на мгновение появились слова "боевая тревога", ревун взревнул и замолк, а на основном экране в углу возникло табло с бегущими секундами — включился таймер оперативного времени. Одновременно включилась система записи аудио и видеозаписи действий каждого оператора систем. В обычном режиме фиксировались только отдаваемые через терминал команды.

— Что? — три человека: полковник, подполковник и старший лейтенант вперились в экран монитора — докладывай, старлей, что у тебя тут делается?

Старший лейтенант, не отрывая взгляд от экрана, на котором расплывалось светящееся облако и то тут, то там мелькали новые вспышки — к счастью не двойные термальные — начал докладывать…

— Господин полковник, в восемнадцать часов сорок одну минуту я зафиксировал массированный старт ракет. Видно было плохо, но судя по всему — пуск с лодки, находящейся в подводном положении. Ракет около сорока. Из них одна отличалась по параметрам от остальных, пошла по баллистической траектории. В соответствии с инструкцией я сообщил об этом вам. В восемнадцать часов сорок три минуты система засекла двойную термальную вспышку и классифицировала ее как атмосферный ядерный взрыв средней мощности.

— Что это?

— Бейрут, господин полковник. Ядерный взрыв в воздухе чуть севернее Бейрута.

— Смотри! — подполковник Овечкин, который смену уже сдал, но все еще оставался в центре управления ткнул в угол экрана — тебе не кажется это странным? Датчики радиоактивности не срабатывают — радиации нет! Радиационный фон в пределах нормы!

— Интересно… — скептически сказал Слипчук — а это что такое? Что за облако? Топливно-воздушная смесь, что ли взорвалась в таком количестве. А электромагнитный импульс? А ракеты — они что, метеорологические? Короче — оставайтесь здесь, я пошел наверх, объявлять «Набат» и докладываться. Установите координаты старта ракет, подключайте всех. Коля, выведи мне данные со своего терминала на мой, в кабинете.

— Есть!

Преодолевая крутые ступеньки, спотыкаясь и ругая себя за проявление нервов, полковник Слипчук добрался до своего кабинета, плюхнулся в кресло, включил монитор. Несколько секунд смотрел на картинку, пытаясь ее осознать, запечатлеть в мозгу. И правда — или датчики на спутнике полетели, или и в самом деле нет радиоактивности. Но как такое может быть?