— Достойно, достойно… Случайно, Николай Воронцов [Николай Карлович Воронцов, капитан первого ранга, командовал эсминцем при прорыве в Скапа-Флоу. Приказал вступить в сражение с английским броненосцем и потопил его, но сам геройски погиб в бою] не ваш родственник? — как бы невзначай осведомился адмирал Нетесов, хотя ответ на этот вопрос прекрасно знал…

— Это мой прадедушка, господин контр-адмирал!

— Тогда служите так, чтобы быть достойным его памяти, молодой человек! — резко закончил адмирал и вдруг… улыбнулся

Несколько отлегло и у меня…

— Где именно желаете служить? (прим автора — аристократы в некоторых случаях имели право выбора, хотя честь рода заставляла выбирать наиболее опасные участки)

— На "Александре Колчаке", господин контр-адмирал! Я проходил на нем практику!

— Специальность?

— Разведка!

— Вообще, то ваш grandpapa изволили телеграфировать насчет вас из столицы… — задумчиво произнес адмирал, потерев рукой чисто, до синевы выбритый подбородок — и дали мне недвусмысленный намек надолго назначить вас в наряд по кухне… Но… в конце концов… и мы когда-то были молодыми… Желаете на "Александр Колчак" — извольте…

Адмирал прошелся по кабинету, зачем то остановился перед глобусом, стоящем в углу на малахитовой подставке…

— В распоряжение капитана первого ранга Никонова!

— Есть, господин контр-адмирал! — отчеканил я

В дверь негромко постучали, не дожидаясь ответа адмирала, в каюту зашел адъютант, остановился у самого порога…

— Господин контр-адмирал… Командор, граф Теодор фон Белов с "Маркграфа Гессенского" испрашивают разрешения отдать визит…

— Телеграфируйте. Контр-адмирал Нетесов будет рад принять графа фон Белова на борту «Цесаревича»…

… - Автомат для подразделений особого назначения АСМ "Морской Лев", производится с 1990 года на Тульском Императорском Оружейном заводе. Предназначен для ведения огня как в воздушной среде штатными боеприпасами, так и в водной специальными патронами-стрелами. Совместим с штатным подствольным гранатометом, штык-ножом, любыми видами прицелов. Дальность эффективного огня в воздухе до пятисот метров, в водной среде…

— Достаточно, достаточно… — штабс-капитан по адмиралтейству [Звания морской пехоты империи, аналогичны пехотным, но с прибавлением «морской» для нижних чинов и "по адмиралтейству" для обер-офицерского состава и выше] Изварин махнул рукой — я знаю, что в Санкт-Петербургском нахимовском теорию дают хорошо. А стреляете вы так же хорошо, лейтенант?

— Разрешите, господин штабс-капитан?

— Действуйте…

Тир для пристрелки оружия и стрелковых упражнений на "Адмирале Колчаке" был небольшой — всего двадцать пять метров и всего шесть кабинок для стрельбы. Я занял крайнюю, включил подсветку, выставил мишень, естественно на самую максимальную дальность. Да и какая тут максимальная дальность — камнем докинешь…

Примерился к автомату — конечно, не свой, заказной и лично пристрелянный (прим автора — аристократы имели право заказывать оружие у частных мастеров для себя "под руку") казачий АК — незнакомый автомат с незнакомым балансом. Цевье, например, вынесено совсем далеко, и магазин тоже — без тренировки с завязанными глазами не сменишь. Но для такой дальности — пустяк… [Немного расскажу про оружие Империи. В 1956 году на смену автомату Федорова пришел автомат Калашникова, он и оставался на вооружении до настоящего времени. С патронами было большее разнообразие, чем сейчас. Основным в армии был 6,5x45 — немного укороченный патрон от автомата Федорова. Казаки пользовались оружием под патрон 7,62x45 — это был патрон казачьей стражи, ВМФ, морпехов и пограничников. В ВМФ был также принят 5,45x45 — патрон ограниченного стандарта для автомата "Морской Лев". И пулемет Калашникова, и снайперская винтовка Драгунова тоже были, но не только. На вооружении некоторых частей сохранялась и сильно модернизированная винтовка Мосина, по мере выработки ресурса меняющаяся на более современные образцы. Была еще одна, так называемая «Стрела» — мощнейшая снайперская винтовка под патрон 9,6x86 «русский» для поражения одиночных целей на дистанции свыше 1000 метров. Личное оружие офицеры часто покупали сами, себе под руку. ]

Прицелившись в черную точку по центру мишени, я аккуратно выжал спуск. Автомат выплюнул короткую очередь, отдача показалась мне немного резче, чем в Калашникове — но все три пули пришли туда, куда я и ожидал — не вышли за пределы «восьмерки»…

— Талант есть…

— Разрешите, господин штабс-капитан…

— Извольте, лейтенант…

Я достал из сумки, которую бросил на входе в тир, свой АК, пристегнул магазин. Огляделся, поднял валявшуюся в углу небольшую жестянку, кажется из-под оружейной смазки…

— Разрешите? — указал на дверь

Вместе со штабс-капитаном вышли на палубу, залитую ярчайшим солнцем, отошли на самый край от стоящих в ряд на палубе вертолетов…

— Без команды, господин штабс-капитан — я протянул своему непосредственному командиру жестянку — бросите…

— Без команды? — усомнился Изварин — а попадете, лейтенант?

— С первого выстрела. Шампанского. Дюжина. В офицерском клубе. После похода.

— Принял! — глаза штабс-капитана Изварина загорелись азартным огнем, он взял жестянку, отошел шагов на пятнадцать — готовы?

Я вскинул к плечу автомат, застыл в стойке, примерно напоминающей стойку, которую принимают при стрельбе по тарелочкам…

— Готов!

Штабс-капитан Изварин бросил на двенадцатой секунде — помариновал изрядно — причем бросил не вверх, а скорее вперед, что делало выстрел еще сложнее. У края палубы уже столпился технический персонал понаблюдать за бесплатным представлением — но я не обращал на них внимания, я вел стволом автомата за еле видной блесткой проклятой жестянки…

Самое главное при такой стрельбе — уловить то самое, почти неуловимое мгновение, когда предмет начинает падать. Перед этим он на долю секунды как бы замирает в воздухе — и вот тут надо стрелять. Если стрелять по летящей банке — неважно вверх она летит или уже вниз — попасть можно, только если соблаговолит фортуна…

Уловив момент, когда жестянка — размером она казалась не больше мухи — солнечным зайчиком застыла на мгновение над спокойной водной гладью, я нажал спуск. Автомат привычно дернулся — и зайчик метнулся словно бы в небеса, подстегнутый пулей.

Попал…

— А-а-ставить! — донеслось сзади, бас говорившего своей тональностью и мощью походил на низкий корабельный гудок…

Я обернулся — позади, рядом со штабс-капитаном стоял дородный, бородатый офицер в форме капитана первого ранга. На меня он не обращал ни малейшего внимания…

— Штабс-капитан Изварин, что это за стрелковые экзерциции на палубе!? Где порядок!? Извольте объясниться!

— Пополнение принимаем, господин капитан!

— Пополнение… А тира и спортзала для этого уже недостаточно?

— Никак нет, господин капитан!

— Эх, Изварин… — вдруг сменил тон капитан — не дослужиться тебе до черных орлов [Черные орлы были вышиты на погонах старшего офицерского состава флота, от контр-адмирала] вместе с твоими супостатами… Попал хоть?

— Попал, господин капитан! Я… На дюжину шампанского…

— Куда его планируешь?

— В первый экипаж, [Экипаж — восемь человек, столько несет групповой подводный носитель, столько же — скоростная лодка, два экипажа с вооружением берет транспортно-боевой вертолет] там недокомплект сейчас…

— В первый? Там же севастопольские все [Каперанг Никонов намекает на давнюю и лютую вражду. Крупнейший по численности нахимовский кадетский корпус находился в Севастополе, дальше шел Санкт-Петербургский — но в питерском качество преподавания считалось выше. И там и там были факультеты разведки, готовившие боевых пловцов, для Черного моря и для Балтики соответственно. Кроме того, дети высшего комсостава флота, продолжающие семейные традиции учились чаще всего в Санкт Петербурге. Хуже всего было то, что князь Воронцов начинал обучение морскому делу в Севастополе, а по назначении деда в Адмиралтейство, переехал в Санкт Петербург и закончил обучение там. По меркам питомцев Севастополя это — предательство. Сам штабс-капитан Изварин тоже был родом из Севастополя, поэтому и закатал Воронцова в первый экипаж совсем не случайно. ] — Ну, вот и проявит господин лейтенант свою силу воли, как только что проявил свои способности к стрельбе… — недобро усмехнулся штабс-капитан…