— Отставить! Стой здесь и карауль выход! Я пойду внутрь — не оглядываясь, чтобы проверить выполнение приказа, капитан с поразительной ловкостью шмыгнул вперед, исчез в освещаемых заходящим солнцем руинах…

Рамиль простоял на месте секунд двадцать, кусая губы. Потом, пробормотав под нос что-то по-татарски, побежал в обратную сторону…

Развалины, да еще такое большие — тут видимо был доходный дом, постройки конца девятнадцатого — начала двадцатого века, пяти этажей в высоту — да еще с заросшим бурьяном двором, да еще освещаемый уже садящимся солнцем, когда повсюду тени — место чрезвычайно опасное. Почти "дом убийств" — тренажер для отработки навыков ближнего боя высшей категории сложности…

Капитан замер у входа во двор, рядом с проломом в стене, напряженно соображая и пытаясь понять — как быть дальше.

Можно, конечно вызвать подкрепление — тактическая рация на таком расстоянии уже не брала, связи со своим подразделением не было — но можно был просто открыть стрельбу и дождаться, пока приедет полиция. И?

И тогда тот, с пистолетом уйдет. Он здесь только потому, что хочет ликвидировать свидетелей и уйти тихо. Но если он почувствует, что рядом полиция — он уйдет. Все подходы к такому дому, да еще расположенному в густонаселенном городском районе, в центре миллионного города — не перекрыть. Как только тот почует неладное — сразу же уйдет…

Кто же это такой?

Явный провокатор — и в тоже время профессионал. Капитан видел, как он двигался, как стрелял — он не совершил ни единой ошибки, он двигался так, как… течет ртуть, плавно перелтекая из одного состояния в другое. Это — профессионал, имеющий такую же школу, как и у капитана, а может еще и получше. Капитан внезапно понял — просто понял, не вывел логически, а догадался — что этот человек имеет ко всему происходящему в городе самое прямое и непосредственное отношение. Такие люди просто так на "местах событий" не оказываются. Это — опытный и опасный профессионал.

Какие у него преимущества? Автомат — это не преимущество. На дистанциях пятьдесят метров и меньше — а в ближнем бою только такие дистанции и есть — автомат даже уступает пистолету тем, что менее разворотлив и более тяжел. В опытных руках в ближнем бою автомат и пистолет равнозначны.

Внезапно капитан пожалел, что отдал татарчонку пистолет — надо было вооружить его автоматом. Пистолет в ближнем бою, при зачистке помещений — лучше автомата.

Бронежилет — на нем есть, но легкий, на том его, скорее всего, нет. Это преимущество — причем однозначное. Капитан не знал, что британец пользуется спецпатронами с вольфрамовым сердечником, против которых «пистолетный» бронежилет не устоит — прошьет как бумагу. Но капитан понимал, что против него — опытный профессионал, и бронежилет спасет только от случайной пули, от прицельной — не спасет.

Кто же это все-таки такой?

Знание местности — а вот в этом тот однозначно выиграет. Капитан не был в Казани никогда, не знал этот город, сейчас он знал только то, что находится где-то в центре, и где-то впереди — железнодорожный вокзал. Больше он не знал ничего. А вот противник — явно не новичок в Казани и в эти развалины он завел их не случайно.

Надо идти…

Капитан прыгнул в пролом в стене, перекатился по щербатому полу, вляпался в вонючую кучу — но было не до этого. Пришел на колено, держа наизготовку автомат.

Никого. И ничего…

Черт, так он и по запаху вычислит.

Вскочив на ноги, капитан прошел дверной проем, ведущий в другую, большую по размерам комнату. Тоже никого. Прихожая — узкая, смертельно опасная, если здесь прижмут — деваться некуда, как мишень в тире. Тоже никого. Капитан вывалился на лестницу, целясь выше, на лестничные пролеты — от огня снизу он был защищен тем, что лежал — тоже ничего. Поднявшись, капитан двинулся дальше.

И все-таки выиграть он не смог. Офицер даже элитной жандармской части в ближнем бою не имеет шансов против отставного спецназовца SAS с более чем двадцатилетним опытом. Британец поймал его в третьем по счету подъезде — во время зачистки, чем больше ты идешь по зданию, не встречая сопротивления — тем больше притупляется бдительность. Кажется, что здесь нет опасности — а она есть. В одной из комнат была пробит потолок — капитан этого не ожидал. Привычно пройдя дверной проем — квартиры в здании все были однотипные — капитан направил автомат на дверь — каким-то шестым чувством понял, что сверху есть какая-то большая дыра, начал разворачиваться — но было уже поздно. В голове словно разорвалась граната-вспышка — а потом все погрузилось во мрак.

Британец ловко спрыгнул в комнату, держа капитана на прицеле. Обе пули попали туда, куда он и ожидал — одна в шею, вторая в голову. Вот и все. САСовец наклонился за автоматом — и тут услышал за спиной, со стороны прихожей какой-то шорох. Резко развернулся, вскидывая пистолет — но не успел. В прихожей громыхнуло — раз, второй, третий — и пол ушел из под ног…

Бросив пистолет, Рамиль подбежал к капитану, упал на колени, поднял голову — и отдернул руки. Обе они были красными от крови. Рамиль недоуменно огляделся по сторонам — будто желая убедиться, что рядом никого нет, и никто ничего не увидит — и, стоя на коленях перед телом капитана, захлебываясь слезами, даже не заплакал — жутко, по-волчьи завыл. За свои шестнадцать лет он плакал впервые…

— Собирай своих здесь! — боевики отвлеклись на вертолеты, время еще было — но немного. Потом, когда они поймут, что часть наземной группы осталась, а вертолеты ушли, они навалятся на нас со всей яростью — если можно, пусть снимут «крупняк» с подбитого вертолета. Точка сбора здесь, занимайте круговую оборону!

— А ты куда?

— Я за напарником! — я вынужден был кричать, чтобы перекричать грохот — оттуда еще и огоньку поддам. Точка сбора здесь! Прорвемся! С нами Бог!

— Да пошел ты! — проорал в ответ фельдфебель.

Когда вертолетов нет — это плохо, но с другой стороны — не подстрелит бортстрелок, приняв за боевика. Надо ротмистра забрать, если он там есть, если нет — хоть «Эрму» заберу, не мог же он три ствола утащить?

Обратно бежать было легче — просто маршрут знакомый, да и нет опаски, что с вертолета засекут и врежут. Рядом противно цвикнула пуля, затем еще одна — но как раз в этот момент меня посетило какое-то странное чувство, какое-то успокоение и даже умиротворение. Твердая уверенность в том, что я сегодня — выживу. Если до сих пор не завалили — выживу.

— Кто?!

Не ушел, таки…

— Я, б…ь! Помоги!

В таких ситуациях русский мат — лучший способ опознаться.

От земли до подоконника первого этажа было без малого два метра — соединенными усилиями — моими и ротмистра — я эту высоту взял — и ввалился в комнату, едва не свернув шею…

— Двигаемся отсюда! Там десантники наши, вместе веселее. Прорываться с боем будем. Пошли!

Подхватил «Эрму» — так и стояла там, где я ее оставил, выскочил в подъезд. В таких случаях совет один — если хотите остаться в живых, не повторяйте своих путей. Упали, залегли — перекатитесь, чтобы не вставать в атаку с того же самого места. Отстрелялись удачно — смените позицию, не облегчайте работу снайперу. И если я залез в одно окно — то вылезать буду из другого, из другого подъезда.

Выскочили во двор, я вскинул винтовку — вполне возможно, сюда подкрепление подошло, обнаружили расстрелянных мятежников. Нет никого — только изрешеченные машины, тела возле них. Кстати…

— Стой! Собери патронов, сколько сможешь! Нести всего сотню метров, давай! Я на первом буду, входя — опознаешься!

Скорее всего, впереди у нас — круговая оборона. А там каждый патрон — на вес золота будет. Дело жизни и смерти — без шуток…