Думай!

Как они будут уходить? Не пешком же! Что-то должно быть…

— Должна быть машина!

— Какая машина? — недоуменно поинтересовался Иван Иванович, который тоже успел вылезти из машины и теперь всматривался в небо, уже разрываемое лопастями вертолетов.

— Вы знаете этот район?

— Знаю. Как и любой другой.

Машина должна где то стоять. Причем не просто на улице стоять — надо учитывать возможность оцепления, повального обыска — она должна стоять где-то там, где она может стоять годами! А это может быть только стоянка! Подземная автостоянка, еще желательно и выходящая куда-нибудь на другую улицу.

— Здесь есть автостоянка? Подземная?

— Есть, конечно. Вон там пройти — и на соседней улице.

— Куда она выходит?

— Немного проехал — и на Маазру выходишь…

Маазра! Улица через весь город, даже не улица, а скоростное шоссе.

— Я пошел — я сунулся в машину, достал снайперскую винтовку, повесил себе за спину. На плечо повесил Штайр. Один магазин всего, тридцать патронов — ну и то хлеб.

Вертолеты уже висели в небе, по тросам на землю скользили десантники….

— Стойте здесь, эфенди! Я проверю.

Облава оказалась неожиданной — об обычной облаве их бы предупредили сразу как только департамент жандармерии додумался бы до такого. Но факт оставался фактом — их предупредили только тогда, когда боевые вертолеты уже зависли над кварталом. Стало понятно, что надо уходить. И как можно быстрее…

Эвакуация была отработана до мелочей, боевиков из аль-Каиды и Исламского джихада консультировали лучшие специалисты из британской разведки и двадцать второго полка особого назначения. В любом подземном убежище, котором изобиловал Бейрут еще со времени сопротивления, был как минимум один тайный выход. Был он и здесь, в убежище под лавкой старьевщика Али — извилистый подземный ход вел в соседний переулок аль-Шарб. Там, на трехэтажной подземной стоянке, закрытый пледом стоял самый настоящий полицейский автомобиль «Рено» — и его стоянка всегда оплачивалась на год вперед. В нем были документы, позволяющие в случае необходимости выскочить из кольца.

Сейчас начальник охраны Пророка по кличке "Абу Интикваб", [Абу интикваб — отец мести] осторожно придерживая автомат, подошел к стальной двери, ведущей на стоянку. Она была замаскирована под дверь, аедущую в распределительный шкаф. Там даже было оборудование и источник шума, удачно имитирующий звуком гудение настоящего электрического трансформатора. Но в нем почти не было необходимости — многозначительные череп и кости на двери надежно избавляли от любопытства.

Начальник охраны осторожно отодвинул в сторону панель с фальшивым электрооборудованием, прислушался. Одной из проблем было то, что в этой проклятой двери нельзя было сделать глазок — распределительных Шитов с глазком в двери не бывает. Если их предали — то с той стороны их ждут полицейские и жандармы, а на дверь направлено не меньше десятка стволом. Что же, будь что будет, Аллах велик — с этой мыслью Абу Интикваб осторожно толкнул дверь с черепом и костями…

Но за ней никого не было. Ни жандармов, ни полицейских, ни автоматов, ни криков "стоять!". Только тусклый свет ночного, дежурного освещения, ровные ряды машин, в таком освещении кажущихся все как один черным…

— Чисто! — обернувшись, сказал он.

Рено завелся "с полтычка" — специально отряженный для этого дела человек каждый месяц проверял состояние машины и делал короткую поездку на ней. Он не знал, для чего здесь стоит эта машина, просто получал неплохие деньги и делал то, за что ему было уплачено. Сейчас все эти вложения — можете себе представить, как дорого делать все эти лазы в каменистой почве побережья, да еще тайно — все эти вложения окупились сторицей…

Абу Интикваб приготовил пистолет с глушителем — на всякий случай. Там, наверху, на выезде, в будке перед шлагбаумом сидел один дежурный охранник. Его стоило убить — никто не должен был видеть машину. Пока во всем разберутся, пока найдут подземный ход — они уже будут за городом….

Машина выехала на крутую, ведущую вверх спираль. Паркинг был большой — пять этажей вверх и три — вниз, под землю. Машины перемещались с этажа на этаж по крутой, отлитой из бетона спирали, где могли разъехаться, хоть и с трудом две машины…

Минус третий этаж. Минус второй этаж, Минус первый…

Аллах всемогущий!!!

Ночного охранника в освещенной будке — прекрасная цель, как в тире — на месте не было. А вместо него там стоял человек, целящийся в машину из какого-то уродливого, странно выглядящего оружия. Абу Интикваб осознал что происходит, но не успел даже крикнуть — свинцовая плеть стегнула по машине…

Отложив в сторону разряженный автомат, я подошел к расстрелянной машине. Исхлестанный пулями Рено по инерции врезался бампером в шлагбаум, но пробить его не смог. Все стекла были разбиты пулями, лобового стекла не было вообще. Преодолевая отвращение, открыл заднюю дверь, сунулся в салон, повернул к себе прибитого пулями к сидению высокого, одетого в длинную белую галабию человека. Запомнил его лицо, затем проверил остальных, тех, что сидели впереди. И у того и у другого было оружие.

В этой машине, на сидениях распластались три человека, чьи жизни оборвались в одну и ту же секунду. Оборвались моей волей — волей судьи и палача. Еще три жертвы на залитом кровью алтаре беспощадной многолетней войны. Но все правильно, все — справедливо. Тот, кто убивает женщин и детей, тот кто взрывает и жжет, тот кто отринул человеческие законы и живет по законам беспредела — тот и сам в любой момент может стать жертвой беспредела.

И пусть кто-нибудь скажет что это — несправедливо…

— Сдавайтесь! Шансов нет, при оказании сопротивления будете уничтожены!

— Аллаху Акбар!!!

Внизу, в темном лазе, ведущем в тоннель, полыхнул огонек выстрела, противно визгнул рикошет. Старший лейтенант Али Халеми отпрянул от черной дыры в земле, досадливо выругался…

— Не хотят по-хорошему — констатировал он — Дмитрий, готово?

Во время боевых операций ни у кого из спецназовцев на униформе не было никаких знаков различия, обращались они друг к другу только по именам, исключая звания. К командиру обращались так же как и остальным — если за ними наблюдает, к примеру, снайпер — он не должен понять, кто командует.

Дмитрию, саперу из вертолета уже спустили подрывные заряды — на всякий случай два. Сейчас он затащил их в лавку, последний раз проверил.

— Готово — коротко доложил он.

Подрывные заряды изобрел русский сапер, подполковник Борщевский еще давно, в конце двадцатых годов, когда встал вопрос — что делать с боевиками, скрывающимися в подземных лабиринтах. Просто бросить туда гранату — этого было мало, даже мощности Ф1 не хватало. Опустить туда саперный заряд — тоже было не то, да и взрывчатки в этом случае требовалось много. А большая часть энергии саперного заряда уходила вверх, по лазу — то есть впустую.

Решение оказалось простым. Два заряда, связанные одной подрывной цепью. Вверху — граната с электрическим запалом, внизу — саперный заряд, вдвое уменьшенной против обычного мощности. Идея была в том, что граната взрывалась на долю секунды раньше саперного заряда — и взрывная волна образовывала своего рода пробку из газов. Эта самая пробка мешала энергии взрыва саперного заряда уходить вверх, в лаз, как бы закупоривала этот лаз на доли секунды. И вся энергия взрыва уходила в тоннель, убивая его защитников смертельным избыточным давлением. И в то же время мощность саперного заряда не разрушала тоннель, так что по нему можно было пройти штурмовой группе. Проверив заряд, Дмитрий подтащил его к самому краю лаза, готовый сбросить его вниз…

Бойцы надели маски, взяли наизготовку оружие. Спускаться предполагалось по тросу — для этого в лавку втащили один из сброшенных в вертолета тросов, по котором флотские десантники спускались на землю, закрепили его как смогли. Должен был выдержать.