Молодой казак одним движением выдернул из брюк ремень, быстро обмотал его вокруг кулака. Вокруг правого кулака — он был левшой и умел наносить неожиданные удары, а вот многие как раз были не готовы к ударам слева, меньше отрабатывали защиту от них и на этом проигрывали.

Увидев это, пожилой улыбнулся

— Хочешь умереть быстро — вставай на колени, казак и умрешь сразу, клянусь Аллахом!

Вилы… В сарае, из которого он только что вышел, прямо у входа лежат вилы, обычные четырехзубцовые русские вилы, на длинном, деревянном отполированном пальцами держаке.

В следующее мгновение, Александр просто повернулся и бросился в сарай. Проскочил на бегу темный прогал двери, рука метнулась вправо, пальцы привычно зажали гладкое дерево держака. Взревев от негодования, араб бросился следом, ненависть затмила ему глаза. Сейчас, в данную минуту у него была только одна цель — добраться до позорно бежавшего от схватки неверного, почувствовать своими пальцами теплую кровь, струей льющуюся из перерезанного горла, услышать последний хрип. Неверный был рядом — первый неверный на личном счету на длинном и кровавом пути сегодняшнего похода. Он был рядом, он был безоружен, его надо было просто догнать и зарезать как барана. Араб так и не понял, что с ним случилось — просто свет вдруг сменился тьмой, а в груди яркой вспышкой расцвел цветок боли…

Эту схватку Тимофеев Александр Саввич, молодой казак из Каффрии обречен был проиграть. Двое с автоматами, подготовленные в лагере под Пешаваром боевики против одного безоружного шестнадцатилетнего пацана. Один из этих боевиков воевал больше тридцати лет, был инструктором и амиром джамаата, на его счету был ни один десяток неверных. Но он выиграл. Сначала его, ценой свое жизни спас пёс, насмерть загрызя одного из чужаков. А второй — тот самый пожилой — ослепленный яростью он забыл про осторожность, ворвался в помещение — и напоролся грудью на острые стальные зубцы вил…

Александр выпустил из рук отяжелевшие вилы — на другом их конце исходил предсмертным хрипом пожилой боевик — один из зубцов вошел в грудь как раз напротив сердца. Террорист умирал, скреб в агонии землю — а он смотрел на него и не мог поверить в то, что сделал это, сделал сам, своими руками. Гулкий грохот дробовика в соседнем дворе — сдвоенный, почти без промежутка между выстрелами дуплет привел его в чувство…

На нас напали…

Прижимаясь к стене, сопровождаемый полным ненависти взглядом умирающего боевика он выбрался во двор. Бросился к лежащему у самых ворот, рядом с атакованным им боевиком Мишке.

— Мишка…

Пальцы перебирали свалявшуюся, окрасившуюся в красный цвет липкую шерсть Мишки — кровь собаки смешалась с кровью загрызенного ей только что человека. Незваного гостя, который пришел в чужой дом с оружием, чтобы убить всех, кого найдет…

Несмотря не несколько попавших в него пуль Мишка еще был жив, он смотрел на молодого хозяина умными, все понимающими глазами и тихонько подскуливал.

— Мишка… — пробормотал Александр — как же так то, Мишка

Мишка качнул тяжелой, косматой головой — мол, вот так вот, хозяин, так все и получается — в последний раз тяжело, с хрипом вздохнул и умер. Сашка остался один в залитом кровью дворе, один с тремя мертвецами…

— Чу!

Сашка дернулся — старый окрик казаков, которым они предупреждали друг друга об опасности. Посмотрел — с соседнего, отделенного глухим забором куреня, к нему перепрыгнул старший из соседских детей — Михаил. Фамилия у него была смешная — Попейвода, его так и дразнили — «Водохлебом». Сейчас у него в руках была курковая двустволка с короткими стволами, на поясе — патронташ черной кожи, заполненный до отказа толстыми, тупыми ружейными патронами. Оглядевшись — сторожко, цепко, не зря Михаил из рода пластунов [пластуны — казаки разведчики, прообраз современной военной разведки. Отличались особыми навыками к скрытому передвижению и меткостью в стрельбе. ] происходил — в три прыжка подскочил к сидевшему около собаки Александру

— Цел? Ты что расселся, напали на нас! Пошли!

— Кто напал? — в голове у Сашки был полный сумбур, хотелось заснуть и не проснуться

— Какая х… разница кто? Пошли, пока нас тут на ремни не порезали!

Отвесив Александру полновесного леща, дабы тот быстрее возвращался к реальности, Мишка подскочил к лежащей посреди двора винтовке, подхватил ее.

— Черт, хорошее дело. Бери у того ствол! Патроны есть?

У порванного собакой боевика была та же самая штурмовая винтовка — дрянная британская BSA, точная и хорошо отделанная — но несбалансированная, тяжелая и ненадежная. Зато четырехкратный оптический прицел на каждой — самое лучшее, что есть в этом детище британского военпрома. Кроме того, боевик был опоясан широким поясом, на котором располагались запасные магазины, пистолетная, закрытая кобура и гранаты. Сашка перевернул боевика, пачкаясь в его крови, нащупал застежку, начал расстегивать ее. Пальцы скользили в липкой крови…

— Что ты там копаешься?!

— Снять не могу.

— Быстрее давай! Валить надо, валить!

Время пришло — время ужаса и смерти. День, когда они должны будут рассчитаться за многолетнее угнетение и рассеяние мусульман. Религия ислам по сути своей была религией войны и захвата — а русские, всемерно поддерживая предателей, мунафиков превратили ее в бессмысленное чтение Корана. Тех же, кто открыто восставал против угнетения, русские убивали — как вчера. Но теперь каждый из них — и кяфир и предавший истинную веру мунафик познают ярость Аллаха…

День гнева настал.

Самым сложным было вывезти юных шахидов за город. Дело в том, что начиненные взрывчаткой автомобили стояли за городом, а логово шахидов, воспитанников «школы» находилось в самом городе. Сегодня вечером британцы, которые как раз мастерили бомбы и отвечали за вторую стадию операции — должны были перегнать заминированные машины на одну из стоянок "большого кольца", [Большое Кольцо — у Казани было две кольцевые дороги — внутригородское кольцо, его еще звали "малое кольцо" и "большое кольцо" — дорога, охватывающая Большую Казань с двух сторон и упирающаяся в терминал стратегической дороги. Вокруг этого большого кольца было огромное количество складов, магазинов, закусочных, стоянок для дальнобойщиков и там не то что заминированные машины — слона можно было поставить и никто бы не обратил внимания. ] откуда можно было выехать в любую часть города. Но нужно было достать туда шахидов — а вот с этим могли быть проблемы.

Решение пришло — арендовав автобус, они переделали его в нечто подобное автобусам, используемым детскими и юношескими скаутскими лагерями. В скаутах состояли до восемнадцати лет и не было ничего удивительного в том, что скаутов везут за город. Пришлось также купить скаутскую одежду — ее продавали во многих магазинах одежды города. Скаутов было много, и товар был ходовым.

Уже три дня шахиды постились, как это было предписано исламом, желая чистыми попасть на небо и предстать перед Аллахом. Сегодня же рано утром они встали на намаз. Не вовремя, но тем, кто готовится отдать свою жизнь на пути Аллаха последняя молитва разрешается в любое время. После чего, одев непривычную скаутскую серо-синюю одежду, забрались в автобус. Александр сел за руль, Мария, игравшая роль вожатой скаутов, умостилась рядом с выходом.

Только выехав из темных, узких переулков на более-менее широкую дорогу, они поняли что что-то не так. На первом же перекрестке стояла машина дорожной полиции, сирена была выключена, мигалка освещала улицу тревожными синими сполохами. Это еще можно было списать на случайность — но на перекрестке с основной, ведущей из города дорогой стояла такая же машина. И если обычно один офицер дорожной полиции стоял с жезлом или скоростемером, а второй отдыхал в машине — то сейчас возле машины стояли оба офицера. Первый внимательно отслеживал поток машин, второй возился у какого-то, установленного на крыше патрульной машины прибора, очень похожего на видеокамеру. У обоих вместо штатного оружия были армейские автоматы. Документы пока не проверяли — скорее всего, такой приказ будет отдан в самое ближайшее время.