— Ты… спортсмен, что ли? — на бегу спросил капитан
— Угу… пятиборец… первый разряд…
— В армию… пойдешь…
— Да ну…
— Не "да ну". Придешь — спросишь майора от жандармерии Клинова, скажешь — хочешь в ДОН-4 служить…
— Блокировать квартал! Перекрывайте все входы, никого не выпускать! Он здесь где-то!
— На связи Шестой, север перекрыт!
— Перекрывайте! Не дайте уйти!
— "Воздуху" наблюдение, докладывать о любом подозрительном объекте в зоне оцепления! Не стрелять, только докладывать!
— "Воздух-один", приступил к наблюдению.
Толпа, шатнувшаяся назад, совсем недавно готовая была рассеяться под хлеставшими ее свинцовыми бичами, снова собралась, вирус безумия буквально носился в воздухе, запах крови бил в нос. Раненых и убитых передавали по рукам куда-то дальше, со стороны Казанки уже пронзительно ныли сирены карет "Скорой помощи". Майор и еще несколько человек оказались перед линией щитов — беззащитными перед яростью толпы. Ковалев отчетливо понимал, что надо что-то предпринимать, прямо сейчас, немедленно, еще минута — и будет уже поздно.
— Русские нас убивают! — закричали сразу в нескольких местах, и толпа глухо заволновалась. Провокаторы! Майор покрутил головой, но кто именно кричал, определить он так и не смог. Нужно было сделать что-то, чтобы сбить настрой на кровь, сбить снова поднимающуюся волну. Вот теперь у майора в голове сложился полный рисунок задуманной кем-то провокации. Хитрый рисунок, надо сказать, какая-то гнида сильно постаралась. Сначала взрывы — неважно где, главное чтобы как можно больше жертв. Потом нанятые подонки — провокаторы поднимают народ против власти. Во время демонстрации тяжело ранен имам — кто знает, откуда именно в него стреляли? Майор был уверен, что уже пошли слухи о том, что вошедшие в город русские жандармы расстреляли авторитетнейшего имама прямо на глазах у верующих. Мало того — еще и со стороны русских жандармов открыли автоматный огонь по демонстрантам. А сейчас — если ничего не предпринять, толпа ринется на штурм правительственного квартала, и будут новые жертвы в огромном количестве. Правда и умелая ложь смешаются воедино, так чтобы нельзя было отличить одно от другого, слухи передаваемые из уст в уста будут обрастать все новыми, дикими и немыслимыми подробностями. Завтра поднимется вся Казань, прольется новая кровь — а послезавтра?
Что-то надо делать. Сейчас! Толпа это зверь — но его можно и нужно приручать. Надо перехватить инициативу у провокаторов.
— Стойте! Стойте!!! — майор закричал изо всех сил, включил всю возможную мощь командного голоса, стрелять в воздух он не решился, опасаясь что выстрелы взорвут обстановку окончательно, но впечатляло и без этого — мне надо двести человек! Двести человек, чтобы поймать убийц имама и тех, кто в вас стрелял! Выходите, если не трусы! Помогите нам! Выходите сюда, ко мне!
На какое-то мгновение майору показалось, что не сработало, что толпа сейчас ринется вперед в самоубийственном порыве, и он первый окажется на пути ее слепой, все сметающей ярости. Но потом… из рядов шагнул один. Потом еще один… и еще.
— Ко мне! — майор обернулся, приказал первому попавшемуся офицеру — принимай командование группой добровольных помощников! Используй их в оцеплении квартала!
За линией щитов грянул сдвоенный пистолетный выстрел, потом застучал автомат и сразу же — еще несколько.
— Быстрее! Веди их за оцепление, надо все перекрыть, чтобы мышь не проскочила! — вызверился на своего подчиненного майор.
— Дураки, вас арестовывать ведут! — крикнули сзади
Майор резко обернулся
— Ну? Выходи, кто там тявкает! Не прячься за спинами! Выходи, что трусишь?!
Стрельба началась и за гостиницей. Капитан выскочил в проулок, ведущий на какую-то, незнакомую нему пешеходную улицу. Несмотря на происходящие буквально в нескольких десятков метров отсюда драматические события, народ здесь был, меньше чем обычно, но был…
— Стоять! Стоять, на землю!!!
И британец купился! Клинов не видел его, не знал, кто из тех зевак, кто бежит по направлению к пешеходной улице — а их было человек десять, все они пришли поглазеть на митинг, а сейчас бежали, напуганные стрельбой — кто из них тот самый. Но британец дернулся, по-змеиному извернулся, ушел перекатом, выхватывая пистолет. Бросился на землю и капитан, перекатился, доставая пистолет. В ближнем огневом контакте самое главное — двигаться, сбивать противнику прицел, кто замер в стрелковой стойке — тот покойник! Первым выстрелил британец, жахнул еще в падении, две серии по два патрона. Вторая пара предназначалась капитану — брызнул асфальт, болью обожгло руку. Капитан тоже выстрелил — три раза, один за другим. Пошевелил раненой рукой — двигается. Значит, можно дальше воевать. Снова перекатился, прячась за мусорным контейнером, выстрелил еще два раза — уже не прицельно, для острастки.
— Командир, у нас тяжелый трехсотый!
Достал таки, сука…
Рядом застучал автомат, отсекая короткие, по три выстрела очереди — раз, второй, третий
— Оставить! Охренели?
Хоть в городе уже шла война — капитан все еще мыслил рамками мирного времени. Поэтому он схватился не за автомат, а за пистолет — стрелять из автомата в городе, в сторону пешеходной улицы, крайне опасно. Одному Богу известно, где может оказаться рикошетирующая пуля.
— Он уходит!
Капитан поднялся на ноги, мельком бросил взгляд назад — так и есть. Старлей Тищук как раз выбежал из-за угла гостиницы и просто не успел оценить ситуацию, не усел отреагировать, промедлил на секунду — и получил две пули.
— Барсов- с раненым! Парубов — за мной!
На улице уже кричали, раздались еще два выстрела — приглушенные стенами, но капитан их слышал так четко, как будто находился рядом. Капитан бросился вперед.
— "Воздух", где он?
— Захватил мотоцикл! Движется по направлению к набережной, веду его!
Мотоциклисты долбанные — для них пешеходная зона, не пешеходная — плевать.
Можно сказать — это ненадолго. Казань — город старый, почти тысяча лет ему. В центре — исторические дома старой постройки, а там — и подвалы, и ходы подземные, и арки и дворики в которых с воздуха не видно ни хрена. Можно не сомневаться — у профессионала путь отхода продуман до деталей.
Капитан выскочил на улицу — там уже был переполох — бросилась в глаза белая стена какого-то магазинчика, брызги красным на ней — будто художник небрежно бросил мазок на девственно-белый холст. Собирающаяся толпа, кто-то, ничком лежащий у стены. И он, капитан жандармерии с пистолетом — как раз!
— Капитан! — рядом утробно взревел мотор — Рамиль! На каком-то монстре — толстые рога хромированного руля, счетверенный глушитель. Новая мотоциклетная мода — так называемый «пауэр-стиль». На чоппер ставится четырехцилиндровый японский мотор мощностью от ста до двухсот лошадей…
— Парубов — возвращайся к раненому! Вызывай подмогу!
Одним движением капитан вспрыгнул в кожаное седло мотоцикла — к счастью это был не одиночник, вполне полноценный мотоцикл с шикарными кожаными сидениям.
В следующий момент капитану Клинову показалось, что в спину им ударил идущий на полном ходу тепловоз — с утробным воем мотоцикл рванулся с места, виляя задним колесом.
— Взял где?
Рамиль резко вывернул руль, заворачивая адскую зверюгу в поворот на проспект.
— Где взял там уже нет! Сигналки у мотаков дохлые совсем — пять секунд и мотак твой. Ехать куда?
