На мгновение вспыхнул прожектор, ослепив его — и снова погас. Те, кто дежурил у входа в тоннель, передали сюда, что идет человек
— Три — проговорили из темноты
— Плюс шесть, итого девять — ответил Сноу. Пароль — стоит хоть на одну единицу ошибиться, и британца бы уже искромсал пулемет.
За дверью — тоже сделанной из хорошей, толстой стали и с глазком — было несколько комнат. Если бы не отсутствие окон и некая затхлость воздуха — нормальную вентиляцию незаметно сделать было сложно — можно было бы предположить, что находишься в дорогом и роскошно отделанном доме. Берберские ковры на полу и на стенах, дорогое художественное оружие, низкие пуфы вместо стульев. Вместо одной из стен висела плотная, слегка покачивающаяся шторка из дорогой, разрисованной прихотливыми узорами ткани — а что скрывалось за ней, ведомо было одному Аллаху. С потолка лился ядовито-яркий свет люминесцентных ламп.
Человек, которому в детстве дали имя Осама, но сейчас его чаще звали «Пророк» сидел, поджав под себя ноги в углу комнаты, на ковре. Перед ним вкусно исходил дымком большой старинный чайник, рядом стояли чашки и тарелка с закусками. Держа в руках пиалу с чаем, Осама внимательно смотрел на британца.
Осама был высоким, худым, с благообразным, чуть удлиненным лицом и внимательными черным глазами. Одевался он всегда в одном и то же — в длинную белую арабскую галабию, иногда набрасывая поверх нее армейскую камуфляжную куртку. Оружия он при себе не имел никогда — но имел нескольких фанатично преданных ему телохранителей, не отступавших от него ни на шаг. Все личные телохранители Пророка, входившие в ближний круг охраны, были британского происхождения — арабам Осама не доверял.
Несмотря на то, что в базе данных МВД он проходил по спискам чрезвычайной опасности и был публично объявлен террористом номер один — его истинное место в террористической сети было не столь однозначно. Прежде всего — сам Осама ни разу не отдал приказ совершить конкретный террористический акт. Те вооруженные боевики, которые были с ним и другими членами исполнительного комитета Аль-Каиды — были не террористами, а охранниками, чьей единственной задачей было сохранить своих подопечных в живых и на свободе. Осама создавал основу — систему, работающую саму по себе и втягивающую в воронку кровавого безумия все новых и новых адептов. Террористами были другие — тот же Мохаммед Атта, лидер боевой организации "Аль Каида — Крыло муджахеддинов Ливана" или Салим Изеддин, руководитель "Воинов Междуречья" — входившей в Аль-Каиду террористической организации, чья штаб-квартира находилась в Багдаде. Этих боевых организаций было немало и лидеры их в большинстве случаев сами определяли — кого и когда взрывать и убивать. Такая операция как «Шторм» — предполагавшая одновременное начало террористического мятежа на всем Ближнем Востоке при прямой помощи Британии — проводилась впервые.
Основная же роль Аль-Каиды — что в переводе с арабского означало «База» заключалась в принятии финансовых потоков, отмывании их и перераспределении в пользу боевых групп. Это была именно база, основа, в данном случае — финансовая и идеологическая. Причем самое основное отличие от всего, что было до этого — Аль-Каиды платила не до теракта, а после его совершения, по факту. Взорвал, убил, показали по телевизору — через несколько дней тебя найдут эмиссары Аль-Каиды и скажут, сколько тебе за это причитается денег и как ты их можешь получить. Еще взорвал — и снова Аль-Каида платит. Система эта была почти неуязвимой потому, что ядро — сама Аль-Каида занималась только финансовыми операциями и более того — ни один член Аль-Каиды не знал о том, какие теракты случатся и кто их совершит — пока они не случались. Даже если полиция внедрила бы своего человека на самый верх иерархии Аль-Каиды — она все равно не смогла бы предотвращать теракты — она смогла бы только арестовывать исполнителей уже совершенных злодеяний. Точно также арестовав даже всех поголовно членов одной боевой группы — невозможно было искоренить систему в принципе, ибо на месте одной отрубленной драконьей головы сразу же вырастали три новых.
Систему эту придумали британцы — для противостояния самой мощной в мире, хорошо отлаженной и работающей как часы системе контрразведки Российской империи. Пока террористическая сеть работала успешно — несмотря на наносимые контрразведкой удары полностью искоренить систему не удавалось, она быстро восстанавливалась, прорубленные бреши в террористической сети затягивались. Теперь же британцы, настаивая на согласованных действиях ВСЕХ групп в поддержку вооруженного мятежа ставили ими же созданную систему под удар. Пророку это крайне не нравилось — равно, как и не нравилось сидеть здесь, на глубине нескольких метров под землей вместо того, чтобы спокойно делать дела, находясь в британском сеттльменте — но возразить британцам он не мог. Пока.
Ни слова не говоря, Сноу неловко опустился на ковер перед Пророком. Как и все западные люди, сидеть на ковре поджав под себя ноги он не мог — поэтому был вынужден сначала встать на колени, а потом принять крайне неудобную для ног позу, сев на свои ноги. Пророк молча смотрел на британца.
— У меня есть новости для вас, эфенди… — проговорил Сноу
Пророк не проронил ни слова.
— Мы точно установили того, кто убивал братьев и стрелял по мечети. Это князь Александр Воронцов, скорее всего у него есть задание убить и вас.
Пророк скептически покачал головой.
— Этих новостей не было бы, если бы не один правоверный, что решил не обагрять свои руки кровью братьев своих. Это все, что вы имеете сообщить мне? В таком случае вы напрасно тратите свое — и мое время, приходя сюда.
— Нет, это не все. Я знаю, где будет этот человек — он будет там без оружия и его можно будет взять.
Осама огладил длинную белую бороду, поставил перед собой недопитый сосуд с чаем…
— И где же? — спокойно спросил он
— Я не могу пока этого сказать. Мне нужны будут люди — ваши люди, эфенди — чтобы сделать то, что мы должны сделать, иншалла…
— Своих людей вам уже недостаточно? Неужели у вас больше нет в городе людей, помимо тех, что лежат сейчас в морге неопознанными и непогребенными?
Сноу моргнул. Несмотря на то, что Осама скрывался под землей — информацией о том, что происходит в городе, он владел. У него явно была собственная эффективная агентурная сеть, не пересекающаяся с британской.
— Я не могу привлечь своих людей, эфенди — британец решил, что лучше всего говорить правду — прежде всего потому, что это не даст сделать Лондон. Люди, которые сидят в Лондоне больше думают о сохранности собственного кресла, чем о том, что происходит здесь. После того как в операции погибли двое британских солдат, а сама она провалилась — они ни за что не дадут согласия на повторную силовую операцию. У меня нет другого выхода, кроме как просить вас о помощи, эфенди.
— Хорошо — неожиданно быстро, почти без раздумий, что нехарактерно для восточных людей сказал Пророк — ты получишь людей. Но русского ты должен отдать нам.
— Не раньше, чем мы сможем с ним поговорить, эфенди.
— Хорошо. Но поговорить вы с ним сможете там, где будем держать его мы.
Сноу прикинул — выхода другого не оставалось.
— Договорились. Где будут ждать меня люди?
— Пойдешь обратно тем же путем. У лавки они и будут тебя ждать.
— Как они меня узнают?
— Они уже знают тебя… — впервые за все время разговора человек по имени Осама улыбнулся.
Обратный путь прошел уже лучше, да и подниматься по лестнице проще, чем спускаться — держишься и руками и ногами и видишь, куда ставишь ногу. У самого лаза Сноу помог сын старьевщика Али — здоровый восемнадцатилетний бугай, занимающийся неизвестно чем. Ни слова не говоря, подал руку, помог выбраться, начал закрыть лаз, приводя маскировку в порядок. Тщательно отряхнув от грязи костюм, британец поспешил на улицу.
Яркий солнечный свет больно ударил по глазам Джона — за то время, пока он пробыл внизу, под землей, его глаза успели адаптироваться к полутьме. Стоя на тротуаре, Сноу огляделся, ища глазами присланных Пророком людей — и чуть было не отшатнулся в сторону. Буквально в двух метрах от лавки, прислонившись к грязной, исписанной арабской вязью стене стоял Мехмет — тот самый, что бил его в квартире. Мехмет заметил это едва уловимое движение британца и довольно улыбнулся.
