Поставив на стол кувшин и стаканы, налила нам медовухи. От ее одежды шел запах травы, я никак не мог вспомнить, какой именно. Видать, одежду только что достали из сундука, где давно лежала без дела. Затем отошла к двери и встала там так, чтобы я мог полюбоваться.

— Иди! — махнул ей отец, который пока не въехал в маневры мои и дочери.

Мы с ним поболтали еще с полчаса, осушив кувшин. Медовуха была сытная. Ставленую, монастырскую, перестали делать, хотя монастырей теперь намного больше. Никто не хочет ждать сорок лет. Впрочем, и сытную медовуху делает мало кто, в основном богатые, хозяева пасек. Водка дешевле и вставляет лучше.

Адъютант Мефодий Поленов ожидал меня во дворе. В дом его не пустили: знатностью и чином не вышел.

— Отвез вино? — первым делом спросил я.

— Так точно, господин полковник! — лихо козырнув, отчеканил он, из чего напрашивался вывод, что не только отвез, но и продегустировал нехило.

Хозяин проводил нас до ворот, а дочь и мать остались на крыльце. Уверен, что завтра утром, если не сегодня вечером, побегут в церковь ставить свечку на удачу.

Я не стал торопить события, сделал паузу на полторы недели. За это время в полк приезжал Артюхов вместе со своими крестьянами, продавал фураж и муку. Общался с ним подполковник Магнус фон Неттельгорст. Я был как бы занят. Только в субботу послал адъютанта Поленова за бабкой-сватьей. Есть такая профессия в русских городах и селах. Они осуществляют как полный цикл от подбора пары до церкви, так и часть его. В Воздвиженском этим занималась улыбчивая, льстивая толстушка, вдова пономаря, черный платок которой был повязан по самые брови, отчего казалась узколобой и туповатой. Я заметил у русских странную тягу прикидываться дурачком, причем многие забывают выйти из роли. Или это они раньше умными прикидывались?

— Пойдешь к Артюховым, посмотришь дочку. Поверишь всё: и тело, и чтобы не дырявая была, — приказал я.

Русские пока отстают от цивилизованной, культурной Европы: не умеют сегодня за деньги, а завтра честная, впадают в крайности. Может быть, потому, что знают, что проститутка бывшей не бывает. Если бы я попросил показать мне дочку голой за любые деньги, меня бы в лучшем случае просто бы выставили из дома, а если бы показали, то их бы самих перестали пускать в порядочные дома. Пришлось бы матери с дочкой брать перстенек с бирюзой в зубы — и к кабаку, ловить клиентов. Зато женщине, родственнице жениха или сватье, покажут без разговоров. Наш купец — ваш товар, а товар подлежит осмотру перед сделкой. Кота в мешке мало кто согласится покупать, разве что приплатят хорошо.

— Если не обманешь, получишь двадцать ефимков, а если будут прельщать, чтобы утаила что-либо, помни: сколько бы тебе Артюховы не посулили, деньги тебе не пригодятся. Тебя повешу, а семью твою пущу по миру, — предупредил я.

— Как можно, боярин?! Такого знатного человека да обмануть?! — залебезила сватья. — Спроси у людей — никто слова плохого про меня не скажет! Если я кого обману, меня больше не позовут!

— Знаю я вас! — пренебрежительно бросил я. — И еще: если у дочки все в порядке, скажешь ей и только ей, чтобы выбросила белила и румяна, и так хороша. Мне намалеванная красота не нужна. Можно брови подвести, губы подкрасить — и хватит.

— Передам, боярин, обязательно передам! — заверила сватья. — Оно и верно, девка и так красивая! Такую украшать — только портить!

Невестка оказалась без изъянов. Сватья многословно описала мне весь процесс осмотра.

— И слова твои про белила и румяна передала. Шепотом, никто больше не слышал, — сообщила напоследок вдова пономаря. — Смутилась она сильно, заалела, как маков цвет!

— А что еще девке делать, как не краснеть?! — пошутил я.

— Сватать будешь? — поинтересовалась вдова пономаря. — Только скажи, тут же исполню. Родители ее, думаю, согласятся. Жених ты видный.

Я не стал говорить, что согласились бы, даже если бы к ней сватался любой офицер из моего полка.

— Как надумаю, позову тебя, — сказал я.

Сватья ожидала большего, поэтому перестала улыбаться. Наверняка Артюховы пообещали ей заплатить, если дело сладится. Сейчас побежит к ним, расскажет, как нахваливала невесту, как уговаривала меня, но… Что она придумает в оправдание моей неторопливости — не знаю. Женщины врут не в тему, а на каких-то только им понятных ассоциациях. «Согласился было, а тут дождь пошел!». И другая женщина поверит, что не заладилось именно из-за дождя, а не потому, что жених не хочет навлечь гнев царя.

Впрочем, гнев меня не остановил бы. Я сразу придумал, как его нейтрализовать. После ухода сватьи, вызвал адъютанта Поленова.

— Напиши царю — или кому приказано присматривать за мной? — что я сватаюсь к внучке Шакловитого. Мол, ты меня предупредил, что Федька казнен за крамолу, но я сказал; «Надо быть справедливым. Внучка за деда не ответчица», — приказал я, задействовав азы соционики. — И добавишь как бы от себя, что, женившись, я уж точно не сбегу. Понял?

— Как не понять, господин полковник! Сделаю всё в точности, как приказал! — радостно заверил поручик.

Догадываюсь, у него уже руки чесались настрочить донос о моем интересе к дочке Артюхова, но боялся мне навредить. Если меня снимут, Мефодий Поленов слетит с теплого местечка, пойдет грязь месить на полигоне вместе с другими младшими офицерами и солдатами.

На следующей неделе Артюхов привез на шести арбах вторую партию фуража. После того, как получил у подполковника Магнуса фон Неттельгорста расписку, ему сказали, чтобы зашел к командиру полка. Вел он себя суетливо, в глаза мне не смотрел. Наверное, боялся увидеть отказ.

Я угостил его вином и отчеканил, не собираясь выслушивать ритуальные реплики о том, что он вроде бы не против, но надо бы с женой посоветоваться, или еще какую-нибудь ерунду:

— От царя согласия пока нет, но дольше я ждать не буду. Свадьбу сыграем в воскресенье у тебя. У меня тут условий подходящих нет. Гулять будем один день. Больше свободного времени у меня нет. Война идет, сам знаешь. С моей стороны будут восемнадцать офицеров. И ты много не приглашай. Может так получиться, что в последний день придется всё отменить.

— Против царевой воли не попрешь, — понурив голову, молвил Артюхов.

Я не стал ему говорить, что донос доберется до Петра Первого, когда будет уже поздно. Говорят, царя сейчас нет в Москве, поехал в армию, которая где-то на северо-востоке пытается осложнить жизнь шведам. Просто мне не нужны были многолюдные, долгие и нудные гульбища. Обвенчаемся и отметим сравнительно скромно и спишем это на царя.

— У тебя, как я видел, два дома пустых стоят. В одном я с Настей поживу, пока в столице подворье не построю, — поставил его в известность.

— В Москве много пустых дворов, можно купить, — сообщил будущий тесть.

Я имел в виду другую столицу, которой пока нет, но объяснять это не стал. Не поверит ведь. Для него Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать.

— Мне нужен трехъярусный каменный дом, как у немцев. В Москве таких нет, — сказал я.

— В деревянном доме жить здоровее. Камень жизненную силу вытягивает, — просветил меня Артюхов.

— Ерунда это всё. У немцев в городах почти все живут в каменных домах, а такие же здоровые, как и вы, — возразил я.

Как человек, поживший в разных типах жилья, с уверенностью заявляю, что разницы для здоровья нет. Разве что панельные дома нагреваются и остывают быстрее, чем кирпичные, которые в свою очередь быстрее, чем деревянные, но хороший утеплитель сводит это преимущество на нет.

— Это тебе решать, — примирительно произнес будущий тесть.

Посмотреть свадьбу собралось все население уезда, от мала до велика. Их можно понять: не каждый день женится командир полка на девушке из опальной семьи, которую никто не решался посватать. Наверное, бьются об заклад, казнят меня или помилуют? Венчал нас тот самый старый священник. Ему передали мою просьбу не затягивать, поэтому окрутил нас быстро. Анастасия была в новом платье, синем со вставками из золотой парчи. Лицо не набелено и щеки не нарумянены. Держалась напряженно. Догадываюсь, что никак не могла поверить, что это происходит именно с ней, что наконец-то дождалась. На мне был новый драгунский офицерский синий мундир с позолоченными пуговицами и золотистыми эполетами и аксельбантами. Ни эполетов, ни аксельбантов в русской армии пока нет. Есть погоны у солдат, но не как знак различия, а чтобы ремни подсумка и фузеи не сползали. Уверен, что через несколько дней эполеты будут на парадных мундирах всех офицеров полка. Ношение блестящих предметов на одежде — основная отличительная черта доблестного воина.