Потом Тьяне показали его, положили рядом на пеленке.　

— Вот, любуйтесь, миледи. Какой крепыш. И какой красавчик. Видите, все на месте… все, что еще понадобится нашему герцогу… вот, пальчики какие, — сестра-лекарка попыталась раскрыть его стиснутую в кулачок крошечную ладошку.　

Еще она откинула пеленку и показала Тьяне совершенно все, что могло понадобиться будущему герцогу.　

Малыш был краснолицый, с длинными темными, почти до плеч, волосиками, с глазами цвета самой темной грозовой тучи, а на одной его щеке была заметна ямочка.　

— У вас были легкие роды, миледи, — довольно сообщила лекарка, — Пламя Всевидящее с вами.　

Тьяна не удержалась от улыбки. Ну, да, пусть так, легкие. С этим даже не поспоришь.　

— Сайвар. Сайвар Айд, — прошептала она, дотронувшись до ямочки на щеке малыша.　

Об имени они уже говорили с Овертиной. Сайвар — это имя отца Валантена и Кайрена.　

— Тин, девочка моя, — над ней нагнулась тетя Элла, она улыбалась, но на глазах ее блестели слезы. — Все хорошо. Видишь, у тебя здоровый и красивый малыш.　

— Он похож на Брена, тетя, — решила Тьяна, — правда же, он похож на Брена?..　

— Только некоторыми чертами, дорогая. Эти волосики скоро выпадут, и глаза изменят цвет, и черты лица тоже будут меняться. На Айдов он тоже будет похож, как же иначе.　

Когда-то давно Тьяна говорила Валантену, что, глядя на сына, узнает, каким он мог бы быть без заклятья.

Но ребенок явно пошел в нее, что в нем будет от Валантена?　

Это все равно. У нее теперь есть сын.　

У нее больше нет Валантена.　

— А теперь отдохните немного, миледи, — сестра-лекарка забрала ребенка.　

Да, немного, совсем немного…　

Тьяна вытянулась на постели, и скоро ее словно накрыло темное покрывало. Ни воспоминаний больше, ничего. И вот она проснулась, и где же ее сын, куда они его дели?!　

Она встала и оглядывалась в поисках, чего бы на себя накинуть, когда со скрипом открылась дверь, и вошла монахиня с корзиной. Сестра Фания.　

— Ой, миледи, какая радость, вы очнулись! — обрадовалась она, — а вот и наш лорд Сайвар! Вы лучше прилягте, я вам его подам.　

— Я — очнулась?..　

— По мне, так вы просто спали. Но очень крепко спали, мы разбудить вас не могли вечером. И ночь спали, и вот, сегодня, видите, солнце уже высоко. Видно, очень уж вам нужно было отдохнуть как следует.

Ребеночка мы уже дважды покормили вчера, посылали за кормилицей в деревню. А сегодня пришла еще одна, хотела бы на постоянно наняться, конечно, если вы ее примете, миледи.　

— Не надо кормилицу. Дайте его мне, я сама, — Тьяна вернулась на кровать.　

— Вы уверены, миледи? — усомнилась лекарка, — ведь потом молоко не остановишь. Может, посоветуетесь с леди Фан?　

— Не о чем тут советоваться. И кормилица пока не нужна, — она бережно взяла из рук лекарки своего сына.　

Тот спал, зажмурившись. Такой маленький. И правда, такой красивый…　

— А зачем решетки на окнах? Где мы? — спросила она. внезапно опять ощутив беспокойство.　

— Так это лекарский дом, миледи, — заулыбалась сестра Фания, — он этой стеной наружу смотрит, прямо в лес, а в лесу и звери разные водятся, знаете ли. По осени сюда медведи приходят. Потому и решетки.

Вчера вам не до того было, видно, чтобы их замечать? А что рожали тут, так мало ли, вдруг бы понадобилось кровь амулетом запирать, так здесь, в лекарском доме, они действуют.　

— Понятно, — она подняла голову, прислушалась, — мне кажется, кто-то едет?　

Лекарка подошла к окошку, заглянула.　

— Всадники. С флагами. И вроде карета, миледи… О! — она присмотрелась, щуря близорукие глаза. — 　 несколько карет! Сюда едут, миледи.　

— Вчера ведь послали сообщения в Нивер?.. И в Гарратен?　

— Конечно. Матушка сразу отправила вестника.　

Тьяна в волнении крепче прижала к себе ребенка.　

— Дайте что-нибудь набросить, сестра Фания.　

— Ваше платье немного испорчено, миледи. Вот, я взяла вам у сестры-кастелянши, — она показала на висевшее на спинке кровати бордовое монашеское платье, — да что вы беспокоитесь! Вроде не от чего пока!　

Тьянана положила ребенка на постель, встала, тоже подошла к окну. Кавалькада приближалась, и острые глаза Тьяны уже различали, какие флаги развевались над передними всадниками.　

— Помогите мне одеться, прошу вас, — попросила она, — сюда, кажется, едет король. И присмотрите за моим сыном, пожалуйста.　

Сестра Фания заахала, но, тем не менее, принялась помогать. Тьяна оделась, потуже затянула на талии пояс — платье было немного просторным. Как непривычно теперь было затягивать пояс. А платье, что ж, пока сойдет за траурное. Наряжаться ей теперь и не полагается.　

Она сама поскорее расчесала и закрутила на затылке волосы, закрепила узел шпильками.　

— Зря вы беспокоитесь, может, вас и тревожить не станут, — пыталась вразумить ее монахиня, — или придут навестить. Может, вам лучше лечь?　

— Ну уж нет…　

— Или давайте вас причешем красиво, как положено?　

— Не нужно, не стоит.　

Зеркала, чтобы хоть заглянуть, в комнате не было. Ну и ладно…　

— Подождите немного, — упрашивала сестра Фания, — может, за вами пришлют? — она волновалась и не находила себе места.　

Тьяна взяла в руки драгоценный сверток — своего сына, и подержала, прижимая к себе. Подождать? Ну, да, пожалуй, немного она подождет, пока немного уймется сердце.　

Она сейчас увидит короля Клайдергара. Не станет надеяться, что его величество снизойдет до нее сам. И пусть он, глядя на нее, скажет, что Валантен Айд был самым большим преступником в Грете и под небесами.　

Ей очень хотелось попросить об этом короля.　

И он обещал титул герцога ее сыну.　

Довольно ждать…　

Она положила ребенка в корзину, кивнула монахине.　

— Присмотрите за ним. И не выходите.　

Двор монастыря был наводнен монахинями, тут же стояли кареты, спешившаяся стража. Королю и приближенным позволили войти в ворота женской обители, но заходить дальше приемных палат, стоявших дверями к воротам, обычай им не позволял. Священный Огонь во дворе пылал высоко и ярко —　 видно, в него только что подбрасывали дрова.　

Тьяна пересекла двор и зашла в приемные палаты. Лицом к лицу столкнулась с матушкой Рамуаной, та хотела схватить ее за рукав, но Тьяна увернулась, прошла дальше — ей не стали мешать.　

Вот он, король. Стоит в окружении приближенных. Знакомые лица, но назвать их Тьяна не смогла бы.

Если будет нужно, их познакомят заново.　

Все расступились, Тьяна подошла. Король взглянул на нее. Только что он был уверен в себе, даже улыбался — он улыбался! Но при виде Тьяны его взгляд разом стал растерянным.　

— Вы? — он выдавил улыбку, — вас не узнать в таком виде, маленькая леди.　

Она присела в поклоне, подобрав юбку монашеского одеяния.　

— Ваше величество. Должна вам сообщить, что мой сын вчера появился на свет. Я выполнила свою главную обязанность, и в Нивере теперь есть герцог.　

— Э… миледи, — король, кажется, был слегка смущен и подбирал слова, — герцог есть, но это не ваш сын.　

— Вот как?.. — она, глянув исподлобья, уколола короля взглядом, — ваше королевское слово тверже алмаза.　

— Не вам меня укорять, съешь меня демон, — усмехнулся его величество, — и не сморите на меня так, герцогиня. Ваш сын получит все положенное в свой черед, он не должен переходить дорогу отцу.　

До того, как он закончил, Тьяна успела скользнуть взглядом вокруг и убедиться, что Овертины нет, так к кому он обращается? Последние слова заставили ее замереть в недоумении. И хотелось еще раз услышать то, во что так трудно было поверить.　

— Валантен Айд жив, хотя и несколько изменился. Причем я слышал, миледи, что вы этому　 поспособствовали, так что корить вам некого. Но хоть постарайтесь не показывать ему свое разочарование. Он и так сокрушался всю дорогу сюда, что теперь никогда вам не понравится.　

Качнулась занавесь у одной из внутренних дверей, и в комнату влетела леди Овертина.