— Считаешь, что надо сказать?　

— Нет, — подумав, покачала головой настоятельница, — этого я не считаю.　

Глава 59. То самое утро…　

Наутро Тьяна проснулась рано, до того, как небо на востоке начало розоветь. В маленькой келье, которую они на эту ночь разделили с Эль, было темно и тихо. Тьяна какое-то время полежала с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить, отчего она проснулась. Как будто что-то приснилось…　

А кто ей снилось? Определенно, Нивер, и графиня Каридан, она улыбалась и что-то говорила, а Тьяне хотелось убежать от нее. Она так и сделала, подхватила юбки и побежала, а графиня вдруг бросилась следом, причем тоже бежала быстро, не отставала. И все норовила схватить Тьяну за край одежды. Но откуда-то на пути взялся Валантен, и Тьяна влетела прямо ему в руки, он поймал. Прижал к себе.　

«Тин? Где ты была?»　

И все, графини не стало. Словно испарилась.　

Она сказала Валантену:　

«Я знаю, где Тайна, та самая, которую вы так искали! А что, если мы сможем тебя расколдовать?»　

Он качал головой.　

«А зачем, моя леди? Ты ведь не раз говорила, что я тебе нравлюсь. Разве это неправда?»　

Она объясняла:　

«Это правда. Но разве ты не хочешь знать, что там за Тайна? А если бы ты превратился, мы бы с тобой танцевали на балах. Ездили бы в гости».　

«Что в этом такого интересного. Тин?»　

Видя, что она огорчена, он добавил:　

«Тин, мало найти Тайну. Ты разве забыла записку Дайне? Там ведь четко сказано, что снять заклятье　 могут или сам Дайне, или мой отец. Их обоих больше нет. Значит, никто не может».　

Она опять принялась ему что-то объяснять, но Валантен покачал головой, притянул ее к себе и быстро　 лизнул в висок, и пошел прочь. Почему он не поцеловал ее, как в их последнюю встречу? Так было бы гораздо лучше. И она испугалась, что он вот так уйдет и больше не вернется. Стала страшно, и она бросилась следом…　

И проснулась. И от воспоминаний, как Валантен уходил от нее. в груди холодело.　

Но это лишь сон. Значит, все чувства, им вызванные, скоро развеются. Просто вчера они узнали много тревожного, оттого и снятся такие сны.　

Она встала, на ощупь нашла разложенное с вечера платье и принялась одеваться.　

— Куда ты собралась, моя леди? — это Эль тоже проснулась и смотрела на нее.　

— Пора вставать. Скоро рассвет. Сегодня день большой молитвы. Она начнется с первыми лучами солнца, и закончится с последними. Значит, все в Обители уже встали.　

— Убедила, — Эль тоже поднялась.　

— Послушай, — Тьяна села на ее кровать, — я теперь не уверена, что Тайна есть под деревом. Вчера была уверена. Ведь дерево уже осматривали, и ничего не нашли. И даже если найдем, заклятье больше некому снимать. И даже если можно… Его нельзя снимать, не спросив у Валантена. Он не раз говорил, что не хочет менять свое обличье на обыкновенное. Ну, разве только ради семьи и герцогства он был согласен.　

— Ой-ей, сколько сомнений, — протянула Эль, — может, и не поедешь за Тайной?　

— Обязательно поеду. Я должна точно знать, есть она там или нет. И мне снилась графиня Каридан.　

— Ты во сне не прихлопнула ее веником? — хмыкнула Эль.　

— Я ее боялась.　

— А зря. Во сне не надо бояться, лучше — веником. Айнора так говорила.　

— Эль, если она оклеветала Валантена, то как она могла сделать столько? Как у нее получилось? Кто ей помогал?　

— Не знаю. Встретишь ее — спроси.　

— Думешь, я встречу ее и стану спрашивать? — Тьяна обняла себя руками.　

Отчего-то стало зябко. Впрочем, в келье и было нежарко.　

— Нет, я шучу, моя леди, — вздохнула гадалка, — не хватало нам только ее встретить. Но если во сне — то спроси, а потом веником. Во сне все можно.　

Пришла леди Фан, уже свежая, умытая, и еще озабоченная и строгая, и позвала вниз, завтракать. Она опять ели в одиночестве — у монахинь утро началось значительно раньше. На столе были теплые лепешки и тот же травяной чай, подслащенный медом. А в окно видно было, что восход уже окрасил розовым облака над Обителью.　

— Ты не ешь, тетя, — заметила Тьяна.　

— Не хочется, — скупо улыбнулась леди Фан.　

Эль тоже отложила надкушенную лепешку. Одна Тьяна не могла пожаловаться на аппетит — здешняя еда, такая простая, снова показалась ей вкуснее, чем в Нивере. Или, может быть, это ее сын проголодался? В знал согласия с этой мыслью будущий герцог решительно толкнул ее под ребра…　

— Нам надо подождать отца Дорина, — сказала леди Фан, — он уехал в деревню, скоро вернется.

Сегодняшний обряд только для женщин. И еще ночью приехали какие-то леди из Гарратена, чтобы поучаствовать в молитве, но они уедут уже завтра. И Рамуана просила нас пока не выходить, не показываться, чтобы тебя не заметили, Тин. А потом мы тихонько пройдем до ворот. Монастырь сейчас пустынный, никого не встретишь. Все на молитве.　

Священника пришлось ждать довольно долго, он как в воду канул.　

— Зачем нам вообще отец Дорин? — нервничала Тьяна.　

— Потому что он назначен в тот Храм, — терпеливо объясняла тетя, — а ты собираешься искать там Тайну.

Это имеет к нему отношение, согласись? И как ты возьмешь эту Тайну, если она там? Ее полагается брать из рук священника.　

Несколько раз подходила Рамуана и шепталась с тетей. А потом заглянула монахиня в бордовом платье.　

— Леди Фан, матушка Рамуана зовет вас и эту девушку, — сказала она, показав на Эль, — быстрее, пожалуйста, это срочно.　

— Что еще такое, — пробормотала тетя, вставая, — надеюсь ничего не случилось.　

Они с Эль вышли. Тьяна осталась одна. И у нее отчего-то нестерпимо зачесался палец под кольцом Айноры. Она сдернула кольцо, и потерла кожу под ним. И, услышав шаги, подняла голову.　

— Уже, тетя? А где Эль? — и тут же поняла, что это никак не тетя, вошедшая дама была старше и полнее.　

Дама закрыла дверь и задвинула тяжелый кованый засов. И обернулась, сказала с ласковой улыбкой　 — Здравствуйте, дитя мое. Ну что вы за глупости затеяли, право? В вашем ли положении разъезжать по монастырям?　

Тьяна судорожно вдохнула… выдохнула.　

Графини Каридан быть здесь просто не могло. Но она была. С ней в комнате, за запертой дверью. Они одни, и больше никого.　

— Здравствуйте, миледи, — сказала Тьяна, — как нам с вами везет на неожиданные встречи. Тогда, в Асте. в кондитерской. И вот теперь. Вы ведь приехали на молитву, правильно?　

Ей удалось сказать это вполне пристойно — почти спокойно, без дрожи, даже с легкой улыбкой.　

— Конечно, на молитву. О, моя дорогая! — графиня сердечно улыбнулась и шагнула к Тьяне.　

Та поднялась с табурета, но двинулась не к графине, а наоборот, обошла стол и встала за него.　

Теперь между ней и старой леди был обеденный стол.　

Графиня остановилась, ее взгляд изменился.　

— О, вот как, — пробормотала она, — что с вами, дитя?　

— Мое положение сделало меня нервной, миледи. Я не люблю, когда ко мне приближаются. Когда обнимают. Пожалуйста, не приближайтесь.　

Тьяна мечтала, чтобы тетя и Эль вернулись как можно скорее. Но задвинутый засов на двери, за спиной у графини, красноречиво говорил о том, что теперь будет непросто.　

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, — махнула рукой графиня, — а ваша тетушка немного задержится. Об этом тоже не волнуйтесь. Монахини, кстати, все на молитве, конечно же. То есть довольно далеко. Сюда никто не придет.　

Еще не так давно Тьяне и в голову не пришло бы бояться пожилых леди. Она была здоровой, ловкой и сильной молодой женщиной, могла сколько угодно ходить, бегать, ездить верхом, и даже в шутку драться с Бреном на палках. Как это было давно…　

Конечно, в шутку. Всерьез брат с ней не дрался. Отец говорил, что благородные эссы не должны сражаться с мужчинами, это не из забота. Хотя и быть совсем беспомощными они тоже не должны.　

Сейчас, на девятом месяце беременности, Тьяна не чувствовала себя ловкой и подвижной. Подолгу гулять в парке — сколько угодно, но убегать и уворачиваться — пожалуй, нет. Однако ей придется как-то добираться до двери, отодвигать засов и убегать. Именно так. И, в конце концов, графиня — уже старуха.