— Герцогиня Таней, — прочитала она строчку внизу, над самой резной рамой, — это какая-то ваша родственница?　

— Это Ал Прекрасная, — пояснил Валантен, смеясь глазами, и показал на надпись, — родственница Овертины, скорее. Ее родная бабка. Ее муж был поначалу герцогом Танея. Этот портрет написан для него, в подарок. Мне говорили, что на нем Ал чрезвычайно похожа на оригинал. Тебе не нравится?　

— Она здесь похожа на настоящую женщину. Я хочу сказать, просто на женщину. И не похожа на портреты, которые я видела.　

— Не так прекрасна, да?　

— Да, — со вздохом согласилась Тьяна.　

— Я считаю, что она очень красива, — сказал Валантен, — но прекраснейшей и несравнимой для всех ее сделала любовь великого короля. Я, конечно, не стану великим королем. Но ваше положение, моя леди, еще более выигрышно.　

— Что? — она обернулась к нему.　

Муж смотрел на нее и весело, и немного грустно — странное сочетание.　

— О вас все равно станут говорить и петь, потому что ваш муж Чудовище. Это необычно. Пусть лучше поют баллады, чем сочиняют глупости. И вы непременно затмите королеву Ал, через сто лет все будут называть вас красивейшей женщиной Грета. Потому что рядом с вами — Чудовище. Очень резкий контраст, верно?　

— Хватит смеяться надо мной, Валантен, — попросила она.　

— Я не смеюсь. Мало того, так оно и есть, — теперь он сам развернул ее к себе, погладил по щекам пальцами, — вы прекраснейшая женщина Грета. Никого прекрасней я и представить себе не могу. Я не заметил этого в нашу первую встречу, каюсь. Хотя вы мне все равно понравились.　

— Вы мне тоже нравитесь, милорд. Но ваша непоследовательность немного удивляет. Сначала вам не нужны баллады. Теперь вы не против баллад. Что будет потом? — когда она терялась, то старалась сказать что-то шутливое.　

— Увидим, — усмехнулся он.　

Свадьба Уны Айд и Эрката Каридана получилась крайне простой: венчание в Храме, даже без свадебного платья. Молодых поздравили, и, казалось, забыли о них, все занялись своими делами. Впрочем, это ничуть не огорчило новобрачных — они были счастливы. Герцог уединился со своими поверенными и графом Кариданом решать формальные вопросы. Валантен получил известия со своей верфи и тоже ушел. А Тьяна отправилась к себе и передала записку Хойру с просьбой прийти.　

Ждать пришлось довольно долго. Хойр пришел через час, уставший, с синевой под глазами, он был живым ответом на вопрос, легок ли хлеб у колдуна герцога Нивера.　

— Простите, миледи, — извинился он, кланяясь, — невероятно много дел.　

— Это вы простите, эсс, — воскликнула Тьяна, — садитесь. Мое дело не срочное, наверное. Я должна была догадаться, что вам сегодня не до меня. Хотите кофе?　

— Хочу, миледи, — вздохнул он, — даже сладкий и со сливками. Надеюсь, про меня все забудут хотя бы на полчаса. И, конечно, я к вашим услугам, миледи.　

Тьяна позвонила и заказала кофе себе и колдуну, а сама села напротив и сразу перешла к делу.　

— Эсс, я нашла дерево! Потом, конечно, случилось столько ужасного. Но я его нашла. Оно там, где случилось… это. То есть, под этим деревом и был ранен лорд Вилен Каридан.　

— Надо же. Миледи, это уже пятое, — развел руками колдун, — его милость распорядился, егеря отыскали.

Два я осмотрел сам, к двум посылал помощника. Это, конечно, тоже осмотрим. Миледи, когда известно, что именно искать, то найти проще. Что искать в данном случае? Призрак ведь никак не намекнул, о чем именно желает предупредить? — он задумался, потирая лоб, — говорите, что все под этим деревом и случилось. А может, он об этом и предупреждал? О том, что вам, увидев это дерево, надо бежать и прятаться? Что тут скажешь, такие рекомендации следует давать четко. А играть в загадки лучше всего в гостиной зимними вечерами.　

— А разве призраки могут знать будущее? — удивилась Тьяна.　

— Вообще, я убежден, что призраки не мыслят, миледи. У них в основном чувства, немного памяти, очень неустойчивой, фрагментами. Чаще их поведение можно сравнить с поведением маразматика, или больного, потерявшего память. Но описан также призрак одной гадалки, которая появлялась в определенном месте на протяжении ста лет и давала предсказания, которые исполнялись. Так что, нельзя　 ничего утверждать определенно, миледи.　

— Призрак просил у меня прощения, — напомнила Тьяна, — точнее, у леди Тьяны.　

Да, — кивнул Хойр, — но за что? Может, он при жизни украл булавку у герцогини Тьяны? Может, он хотел　 повиниться перед всеми женщинами, которым нанес какой-нибудь ущерб?　

Принесли кофе, Тьяна разлила его по чашкам. Колдуну добавила побольше меда и сливок, он не　 возражал. Пил он его медленно, мелкими глотками.　

— Но я подумаю над этой проблемой, миледи, — сообщил он чуть погодя, — и завтра же пошлю помощника обследовать дерево. Вы ничего интересного не заметили? Там не было, например, дупла?　

— Нет, — покачала головой Тьяна, — но и на рисунке дупла не было.　

— Мы не знаем, когда этот призрак жил в человеческом облике, — добавил Хойр, — может, сто или двести лет назад? Мы считаем, что он принял вас за герцогиню, но, возможно, и ее он принимал за кого-то?　

Тьяна ненадолго задумалась, потом уверенно сказала:　

— Нет, не сто и не двести. Покрой камзола, эсс, точно не столетней давности. Но и не по нынешней моде.

Он был без рукавов и похож на тот, что любил носить летом мой отец, и всего лишь с восемью пуговицами спереди. Отец бушевал неделю, после того как матушка без его ведома заказала ему модный камзол с двадцатью восемью пуговицами.　

— Да-да, понимаю, — удивился колдун, — жаль, что вы не сказали этого раньше. Это ведь важно, миледи.　

— Я не вспомнила. И вы не спросили именно об том.　

— Да, мой промах, — он рассмеялся, — за что я ценю женщин, так это за неожиданное внимание к вот таким деталям. Итак, примем как данность, что призрак приблизительно ровесник вашего отца. Вы упоминали, что он был босиком… — он опять задумался, потирая лоб, — миледи, я завтра же пошлю помощника к этому дереву. Сегодня просто нет возможности, мы очень заняты, нужно закончить подготовку тела погибшего к перевозке. Граф настаивает. И примета плохая, чтобы под одной крышей находились покойник и новобрачные. Короткий стазис, да, все-таки сейчас лето. И герцог с его величеством оба потребовали подробные отчеты о прижизненном состоянии лорда Вилена и причине смерти. А все обряды и открывающие ритуалы весьма затратны, миледи.　

— И каковы же причины? — внутреннее замерев, спросила Тьяна, — ведь я видела, что Валантен просто ушиб его. А раны спереди кровоточили, конечно, но вряд ли были смертельными.　

— Мы с колдуном его величества склоняемся к тому, что причины естественные, миледи, — сухо сказал Хойр, с сожалением поглядев на свою опустевшую чашку, — разрыв крупного сосуда и внутреннее кровоизлияние. Если бы там был колдун с элементарными медицинскими навыками, лорд остался бы жив. Монахини, конечно, с этим помочь не могли, они лечат лишь наружные раны. И насилия над его волей тоже, мы полагаем, не было. Некоторый фон все же есть, который смущает. Но это из-за несогласованного действия его амулетов, которые, однозначно, делали не дипломированные колдуны.

Так что, не исключено, причина его вопиющего поведения действительно в этом, миледи.　

— Я поняла, — кивнула Тьяна, подливая колдуну кофе, — все-таки он был достаточно разумным человеком.

Не слишком симпатичным лично мне, но вряд ли совсем глупым.　

— Ее милость тоже его недолюбливала, — виновато сказал Хойр, тем не менее явно довольный добавкой, — миледи, кажется, мне нужен специальный амулет, от вас. От вашего воздействия на меня, то есть. Я с вами становлюсь слишком откровенным.　

— Я нечаянно, эсс, — шутливо повинилась Тьяна.　

— Вы не получали сведений от брата? — сменил тему Хойр, — мне сообщили, что он уже освобожден из тюрьмы. Должно быть, совсем скоро придет письмо.　

— Благодарю, эсс, это прекрасная новость, — обрадовалась Тьяна. — Вы не думайте, мой брат, он… я хочу сказать, что он хороший и мы всегда прекрасно ладили. Конечно, его ошибка дорого нам стоила, но Брен больше не сделает ничего подобного, я знаю.