– На то и нужны умные люди, – сказал тогда хэшан, – или звери, или духи, или боги, чтобы пресекать на корню подобные безумства.

Ху Вэй тогда не воспринял его слова всерьёз, но теперь, вспоминая об этом, подумал, что хэшан очень мудр, несмотря на вековечное пьянство и бродяжничество.

Чем дальше они углублялись в лес, тем удручающее становился вид. Духи-грызуны вдруг остановились, вытянули вперёд руки и указали нужное направление.

– Что это значит? – недовольно спросил Ху Вэй.

– Мы дальше не пойдём, – сказал дух-полёвка.

– Десять тысяч шагов, – напомнил дух-крыса.

– А… – презрительно протянул Ху Вэй. Он уже успел забыть об уговоре.

Конечно, можно было бы попробовать снова их застращать, но, глядя на их перепуганные физиономии, Ху Вэй понял, что никакие угрозы не заставят духов-грызунов сдвинуться с места. Слишком силён был их страх перед злой лисицей, и даже перспектива распрощаться с хвостами не так их устрашала, как это.

Ху Вэй сжалился над ними и сказал, что отпускает их. Духи-грызуны приняли истинное обличье и ретировались с небывалой для мелюзги поспешностью.

Ху Вэй пошёл дальше сам. Аура Яоху ощущалась всё явственнее, он бы не заблудился, даже если бы шёл с закрытыми глазами. Земля здесь была особенно истощена.

Скалы над пересохшим ручьём казались угрюмыми и были исполосованы глубокими царапинами. Видимо, Яоху точила об них когти. Кости её жертв, клочки шерсти и лисий помёт были раскиданы вокруг скал, превращая русло ручья в зловонную помойку, такую вонючую и смердящую, что слезились глаза. Ху Вэй наморщил нос и постарался дышать как можно реже.

И это его подвело.

Ху Вэй и опомниться не успел, как рухнул на землю под тяжестью обрушившегося ему на спину хищника.

У лис хорошая реакция. Ху Вэй тут же извернулся, ухватил напавшего на него за что пришлось и отшвырнул. Оттолкнувшись от земли всеми конечностями, он одним прыжком вскочил на ноги. Спину разломила острая боль: подмяв его под себя, хищник впился ему в лопатки когтями, разодрав одежду.

– Ах ты, дрянь, – сказал Ху Вэй, тяжело дыша. – Кусать или царапать меня позволено только Фэйциню!

Ху Вэй нисколько не сомневался, что напала на него Яоху: он не смог почуять, как она подкрадывается, из-за смрада вокруг, но теперь убедился, что это действительно злая лисица.

Она была крупнее обычных лис, как и полагалось лисам-оборотням, с шерстью грязновато-рыжего цвета, с тощими кривоватыми лапами. Сзади у неё было девять хвостов, похожих на палки, а спереди – девять голов, но у Ху Вэя создалось впечатление, что головы эти похожи на хвосты-пустышки, которые отращивают иногда лисы: вроде бы и есть, а толку никакого. Яоху хоть и отрастила девять голов, но управлять всеми девятью, видно, не выучилась: у одной из пасти торчал язык, из другой капала слюна, у третьей глаза не могли в кучу собраться… Ху Вэя это порадовало: значит, чтобы убить Яоху, достаточно свернуть лишь одну шею – ту, на которой сидит голова в самом центре этого «веера».

Говорила Яоху нечётко, давясь словами, и Ху Вэй понял, что уровень интеллекта у злой лисицы на уровне обычных лис: она не занималась культивацией, не развивалась, просто жрала всё живое вокруг и как результат отрастила девять хвостов и девять голов, вероятно, даже не задумываясь, почему так происходит.

– Наконец-то полакомлюсь… – разобрал Ху Вэй в её шамканье.

Яоху принялась кружить вокруг Ху Вэя. Так лисы начинали охоту на загнанную жертву. Ху Вэй двигался почти одновременно с ней, чтобы не оказаться спиной к злой лисице. Теперь, когда она была на виду, застать врасплох его не могла: по одному только движению мускулов под её шкурой Ху Вэй легко мог понять, каков будет следующий шаг злой лисицы. Он очень хорошо изучил повадки обычных лис, пока жил на Хулишань, и никогда не ошибался.

Бросаться на злую лисицу Ху Вэй не спешил. Он ещё не выяснил, могут ли кусаться головы-пустышки, а проверять это на собственной шкуре не хотелось, поэтому Ху Вэй выжидал подходящего момента, чтобы швырнуть в Яоху подобранной веткой.

Любая лиса схватит то, что в неё кинули, если не удастся уклониться, – лисьи инстинкты. Если это головы-пустышки, то ветка прилетит точно в цель, если же нет – острые зубы искрошат её.

Ху Вэй нацелился на ту, что показалась ему наиболее «вменяемой» и похожей на главную голову. Ветка описала в воздухе полукруг и врезалась прямо в голову, ловить её та и не пыталась. Ху Вэй сделал определённые выводы: он прав, это головы-пустышки, забывать о них не стоит, но пристального внимания они не заслуживают.

Лисьим огнём, судя по всему, злая лисица тоже не умела пользоваться: она отпрыгнула, как и всякий зверь, когда на ладони Ху Вэя вспыхнуло синеватое пламя. Но голод толкал Яоху вперёд, несмотря на инстинктивный страх перед огнём, пусть и необычного цвета. Она использовала скалы, как трамплин, стараясь запрыгнуть Ху Вэю на спину или на грудь и добраться до его горла. Ху Вэй отшвыривал её на подлёте. Он мог бы выпустить когти или вовсе превратиться в лиса и разорвать её в ту же секунду, но клочки не годятся для подарка Небесному императору. Шкура должна остаться нетронутой. Это создавало определённые сложности для Ху Вэя.

А ещё можно было попытаться захватить Яоху живьём, но Ху Вэй подумал, что на Небесах вряд ли обрадуются, если он притащит за собой на цепи такую зверюгу. Его могут неправильно понять.

А если она вырвется и натворит бед? Конечно, Ху Вэй не сомневался, что на Небесах осталось ещё немало хорьков, которых стоило бы передушить, но полагал, что этим должен заниматься Небесный император, пусть и не в буквальном смысле.

Лисы и лисы-оборотни охотились одинаково: хватали за горло и душили. Иногда их одолевала жадность, а может, и азарт, особенно в курятниках у людей. Лисы уносили цыплят, сколько помещалось в пасть, иногда до вывиха челюсти, и со стороны было похоже, будто лисью морду раздуло во все стороны. Лис-с-горы такое не приветствовал, но не наказывать же лис за их инстинкты?

Схватить злую лисицу за горло оказалось непросто хотя бы и потому, что приходилось не допускать её до горла собственного. О прочих ранах Ху Вэй не беспокоился: лисьи демоны вообще быстро регенерируют, а он, будучи Владыкой демонов, восстанавливался буквально за пару лисьих секунд. Но чтобы регенерация запустилась, голова должна оставаться на плечах: лисы не драконы, обезглавливание или достаточно глубокая рана на шее неизбежно приведёт к смерти, будь ты хоть трижды владыкой. Ху Фэйцинь – единственный из лисьих демонов, кто умел приращивать оторванные конечности благодаря крови дракона, но даже ему вряд ли удалось бы выжить с оторванной головой.

Злая лисица и Ху Вэй сцепились и покатились по земле. От её когтей и клыков Ху Вэю порядком досталось, но он изловчился и сжал пальцы на главной шее Яоху, раздался хруст, злая лисица обмякла, и Ху Вэй пинком скинул её с себя.

– Уф… – выдохнул он, садясь и вытирая с лица пот и кровь.

Волосы его растрепались, одежда висела клочьями, царапины с лёгким потрескиванием затягивались.

«Если Фэйцинь узнает, через что мне пришлось пройти, чтобы добраться до него, он, наверное, оценит мои старания… Но прежде я надеру ему уши и хвосты! Лисьи предки мне в свидетели, надеру!» – подумал Ху Вэй и осклабился, как только лисы умеют.

Ху Вэй никогда прежде не снимал шкуры с кого бы то ни было. Будучи Лисом-с-горы и захаживая в человечьи посёлки, он выглядывал и вынюхивал то, что казалось ему интересным. Он сам носил лисью шкуру, и люди, которые эти самые шкуры со зверей сдирают, в круг его интересов не входили. Меховщиков он обходил стороной.

О дублении кожи он кое-что знал: процесс это хлопотный и долгий, ему пришлось бы застрять в мире смертных на несколько недель, а то и месяцев.

«Не годится», – подумал Ху Вэй.