– Что ты имеешь в виду? – не понял Вечный судия.

– О демонах я слышала только со слов А-Циня. Это первые настоящие демоны, которых я увидела сама.

– Понятно.

При жизни Хуашэнь-хоу вела затворническую жизнь и мало что видела, а в Посмертии было не на что особенно смотреть, тем более для существа, обладающего Небесным зрением.

С разрешения Вечного судии Шэнь-цзы побывала у Реки Душ, но всё остальное время – безвременье или вневременье? – она оставалась во дворце Вечного судии. Затворничество при жизни сменилось затворничеством в Посмертии. Шэнь-цзы не знала другой жизни, она читала, работала, когда позволял Вечный судия, со списками смерти…

Улучшать культивацию медитацией она более не была способна: сущности Посмертия подчинялись иным законам, нежели живые существа, их способности эволюционировали самостоятельно, и для этого не требовалось прикладывать особых усилий, но для этого требовалось позволение Вечного судии, а вернее, делалось по его прихоти. Если Юн Гуаню казалось, что деревьям лучше цвести, то они цвели. Сама Шэнь-цзы выглядела в Посмертии именно так, какой видел её Юн Гуань.

«Когда силы восстановятся, – подумал Юн Гуань, любуясь разгоревшимся лицом Шэнь-цзы, – нужно будет показать ей мир смертных».

Юн Гуань напряг тело и поднялся, Шэнь-цзы опять обхватила его за талию. Великое Ничто несколько посвежело, морщины неба разгладились. Юн Гуань вздохнул и упёрся подбородком в затылок Шэнь-цзы.

– Хочешь прилечь? – разволновалась Шэнь-цзы, принявшая это за проявление слабости.

– Пожалуй… – отозвался Вечный судия. – Шэнь-цзы, отведи меня во дворец.

Он не уточнил, в какой именно из павильонов его вести, и Шэнь-цзы привела его в свой. Юн Гуань тяжело опустился на кровать, но проделал это так искусно, что Шэнь-цзы ничего не оставалось, как лечь рядом с ним.

– Юн-ши? – слабо трепыхнулась Шэнь-цзы, из рук Вечного судии было не выбраться, уж на это-то у него сил хватало!

– Так я быстрее верну себе силы, – пробормотал Юн Гуань, сжимая объятья ещё крепче.

Он нисколько не лукавил, говоря это: рядом с Шэнь-цзы он чувствовал себя значительно лучше. Конечно, силы от объятий не возвращались, они зависели от длины волос Вечного судии, но Юн Гуаню нравилось это умиротворённое, расслабленное состояние, в которое он погружался, обнимая или лаская Шэнь-цзы.

Но сейчас довольно и объятий: сложно будет объяснить Шэнь-цзы, откуда у него силы для чего-то большего, когда нет для открытия портала. А вот поцелуй нисколько не повредит.

Шэнь-цзы слабо застучала ладонью по спине Юн Гуаня: поцелуй был слишком глубок, она едва не задохнулась, забывая, что ей не нужно теперь дышать, а значит, и задохнуться она не может. Восприятие живых иногда подводило её.

– Не смог устоять, – довольно признался Юн Гуань.

Шэнь-цзы прижалась лицом к его шее, щёки полыхали румянцем.

– Тоже чтобы поскорее вернуть себе силы? – пробормотала она, комкая пальцами одежду на груди Юн Гуаня.

– Нисколько, – засмеялся Юн Гуань, – но я предпочту провести ожидание возвращения сил в объятьях любимой… и воспользоваться твоей благосклонностью, если ты позволишь. – И он прошёлся руками вдоль спины – и не совсем спины тоже – Шэнь-цзы.

Щёки Шэнь-цзы полыхали так, что об них можно было обжечься. Приглашения к близости всё ещё приводили её в смущение, не говоря уже о том, что обычно за этими приглашениями следовало.

Юн Гуаню доставляло удовольствие «лепесток за лепестком раскрывать стыдливую камелию», торопиться ему было некуда: впереди у них была целая вечность.

– В такой можно сто лис разом выкупать, – заметил Ху Вэй, разглядывая Небесную купальню.

Ху Фэйцинь держался настороже: он помнил, чем кончились совместные «лисьи купания» в девяти священных лисьих источниках! Но после долгого дня, насыщенного не слишком приятными событиями, нужно было очистить тело и душу омовением, даже Ху Вэй с этим согласился. Поэтому вечернее омовение Небесного императора было перенесено в Небесную купальню.

Ху Фэйцинь, как и полагалось, переоделся в тонкое одеяние для омовений – такие же использовали даосы при медитации под водопадом, и сам он, будучи Господином-с-горы, для купания в пруду. Обнажаться полностью было не принято, только при мытье, и Ху Фэйцинь всегда исправно следовал традициям.

Ху Вэй разделся донага и повязал на бёдра какую-то тряпочку. Лисий исследовательский дух всполохнул в нём с новой силой, и он обшарил каждый уголок купальни, разглядывая, нюхая и даже пробуя что-то на зуб.

Ху Фэйцинь воспользовался этим и залез в купальню, садясь в позу лотоса, предварительно окунувшись в воду по плечи. Вода в купальне была не совсем обычной водой: в неё была примешана морская соль, а ещё различные травы, призванные расслаблять и умащать тело и умиротворять дух, но она была совершенно прозрачной и не пенилась.

Ху Вэй, удовлетворив лисье любопытство, тоже залез в воду, разваливаясь в небрежной позе. Набрав воду в ладонь, он хорошенько принюхался к ней и только потом омыл лицо. Сел он слишком близко к Ху Фэйциню, и тот незамедлительно отодвинулся. Ху Вэй предпочёл сделать вид, что не заметил, и придвинулся ближе. Так они описали едва ли не полный круг, поскольку никто не хотел сдаваться.

– Этак ты себе мозоли под хвостом натрёшь, – хохотнул Ху Вэй.

– Просто оставь меня в покое, не прилисывайся, – сердито сказал Ху Фэйцинь.

– А кто прилисывается? – возмутился Ху Вэй. – Что, нельзя рядышком посидеть?

В это время над их головами промелькнула какая-то тень, они оба поглядели вверх. Недопёсок, растопырив лапы, как летающая белка, шумно плюхнулся в воду, вероятно, с разбегу, и, отфыркиваясь, принялся плавать туда-сюда по купальне, загребая не только лапами, но и хвостами.

– Недопёсок, – сказал Ху Вэй, вытирая забрызганное лицо о плечо Ху Фэйциня, – ты и под купальню подкопался?

– А как же! – осклабился Недопёсок. – Я люблю поплескаться в тёплой водичке, от неё шерсть растёт гуще.

– Правда? – удивился Ху Вэй и почему-то захохотал.

Ху Фэйцинь покосился на него с подозрением. Вероятно, Ху Вэй подумал о чём-то непристойном, судя по выражению его физиономии.

– Не заметил что-то особой разницы, – сказал Ху Вэй, похохатывая и по привычке пытаясь заглянуть ему «под хвост».

– Ху Вэй!!! – рявкнул Ху Фэйцинь, когда понял скабрезность шутки.

Недопёсок ничего не понял, но угодливо похихикал вместе с Ху Вэем. Он уже наплавался, шерсть у него потяжелела и тянула его ко дну, но он стоически выгребал лапами, чтобы оставаться в компании старших лисов. Ху Вэй заметил это и за шиворот вытащил Недопёска из воды, шмякнув его на мраморный пол возле купальни. Недопёсок тут же встряхнулся, вода полетела во все стороны, Ху Вэю и Ху Фэйциню пришлось опять прикрывать лицо руками. Недопёсок сел в сторонке и стал вылизываться, как и всякий порядочный лис после купания, но при этом уморительно морщил морду: вода была противной на вкус.

– Вечно Недопёсок в лисье пространство вторгается, – проворчал Ху Вэй.

Несмотря на всю свою нахальность, Ху Вэй в присутствии третьих лис лишнего себе не позволял, нужно отдать ему должное.

– Недопёсок, – сказал Ху Вэй, не поскупившись ни на лисий взгляд, ни на Лисью волю.

Чернобурка бросила лизаться и, взъерошив мокрую шерсть, стала пятиться, пятиться, пока так же задом не нырнула в едва заметный подкоп у восточной стены.

– Ху Вэй, – неодобрительно сказал Ху Фэйцинь, – зачем ты применил Лисью волю?

– Потому что Недопёсок намёков не понимает, – пожал плечами Ху Вэй, – а пронять его ничем не проймёшь. Он бы так и продолжал здесь сидеть и лизаться.

– Ну и пусть. Что он, мешал тебе, что ли? – укоризненно сказал Ху Фэйцинь.

– Мешал, – категорично заявил Ху Вэй. – Мы теперь до самой свадьбы Неба и Земли не увидимся, так хоть посидеть на дорожку рядышком в тишине и покое.

Спровадив Ху Вэя и Недопёска в мир демонов, Ху Фэйцинь вновь погрузился в небесные дела. Ему ещё нужно было отдать новые распоряжения по поводу грядущего заключения перемирия и свадьбы Неба и Земли. Первый советник оказался расторопным и успел подготовить все требуемые эдикты в кратчайшее время. Ху Фэйцинь просмотрел их и остался доволен.