Сияющую белизну вокруг продрало чёрным вихрем, который закружился смерчем в двух шагах от Ху Фэйциня и превратился в неясную фигуру, объятую тёмным пламенем Ци. Ху Фэйцинь ждал его появления, потому нисколько не удивился.

Он подождал немного, пока фигура не сформируется полностью, и, заметив в черноте две белые точки глаз, сказал:

– Бай Э, прежде чем ты что-нибудь сделаешь или скажешь… Я вспомнил, кем я был, но я им не стал. Я всё ещё Ху Фэйцинь, что бы это ни значило.

– Я знаю, – сказал Бай Э.

Тьма вокруг него схлынула, открывая светловолосого юношу с разными глазами, облачённого в чёрное демоническое одеяние. Лицо у него было как у Чэнь Юэ.

– Я знаю, – повторил Бай Э, – но… хотя бы немного… хотя бы ещё раз…

Губы его дрогнули, он быстро подошёл к Ху Фэйциню и обнял, пряча лицо на его груди.

Ху Фэйцинь осторожно погладил его по голове:

– Чэнь Юэ…

– Учитель… – всхлипнул Бай Э.

Чисто по-человечески Ху Фэйциню было жаль Бай Э. Но он не был У Цяньхэном, и воспоминания ничего не тронули в его душе. Они воспринимались как сон, ничего более, но дело было, разумеется, не в новом перерождении, а в том, что в душе и где не просят поселился один невозможный лис с дурными наклонностями и наотрез отказался оттуда съезжать.

Ху Фэйцинь решительно взял Бай Э за плечи и отстранил. Бай Э закрыл лицо руками и какое-то время стоял так.

– Чэнь Юэ… – позвал Ху Фэйцинь.

Бай Э отвёл руки от лица, глаза его были сухими и ясными.

Он покачал головой:

– Я уже не Чэнь Юэ. Я Бай Э, Великий. Но это было так неожиданно, что я…

– Действительно, неожиданно, – согласно кивнул Ху Фэйцинь.

Они помолчали. Неловкости между ними не возникло, но обоим ещё предстояло справиться с тем, что они узнали.

– Бай Э, что ты теперь будешь делать? – спросил Ху Фэйцинь.

– Теперь? – непонимающе переспросил Бай Э.

– Ты вспомнил себя и обрёл прежнюю силу. Думаю, я смог бы, используя технику Блуждающей души, создать для тебя новое тело и переселить тебя в него, – предложил Ху Фэйцинь.

– Нет, – категорично сказал Бай Э, – об этом и речи быть не может. Я уже сказал, я выбрал тебя Сосудом, и никакие вспомнившиеся прошлые жизни этого не изменят. Я останусь в тебе. Чэнь Юэ не смогла защитить У Цяньхэна, но я защищу тебя.

– Ты уже это сделал, – заметил Ху Фэйцинь, – когда спас меня во время небесной войны, и если в тебе говорит чувство долга…

– Ты знаешь, что лисы иногда бывают невероятно тупы? – сердито прервал его Бай Э.

– Ага… – протянул Ху Фэйцинь.

Бай Э презрительно фыркнул. Ху Фэйцинь поднял руки, словно бы говоря, что не станет больше спорить с решением Великого: хочет оставаться – пусть остаётся. Признаться, он даже привык к тому, что внутри есть ещё кто-то, кроме него самого.

Бай Э вдруг постучал себя кулаком по лбу.

– Хочу спросить кое о чём… Не Ху Фэйциня, а У Цяньхэна. Тогда… в тот последний момент… Что учитель хотел сказать мне? «Бай-э»… что?

Ху Фэйцинь поморгал глазами, стараясь вспомнить. Да, тогда, умирая, У Цяньхэн действительно пытался сказать что-то, но вспомнить оказалось невероятно трудно.

– Стихи, – медленно проговорил Ху Фэйцинь, – это были стихи по случаю любования первым снегом. Я не помню их полностью, только начало: «Дневной луной любоваться вдвоём… в отражении первого льда на пруду…»

Глаза Бай Э раскрылись чуть шире на мгновение, губы дрогнули и… он вдруг расхохотался, пережимая солнечное сплетение обеими руками.

– Ты что? – изумился Ху Фэйцинь.

– Так Бай Э – это всего лишь начало стихотворения! Бай Э – Дневная луна! – простонал Бай Э, корчась от смеха. – А эти дураки решили, что это моё имя! Бай Э – Предвестник мора! Бай… ха-ха-ха… ха-ха-ха…

Ху Фэйцинь несколько смущённо покашлял в рукав. Вообще-то он тоже думал, что Бай Э – Неизбежная скверна или что-нибудь в этом роде. Бай Э всегда произносил своё имя нечётко, словно не был уверен, как оно должно звучать. Бай Э – Белая бабочка, к примеру, тоже приходило на ум. А оказалось, что Бай Э – Дневная луна. И никакой Неизбежной скверны или Предвестника мора.

Бай Э вытер глаза рукавом, откашлялся и церемонно сложил перед собой кулаки.

– Ты что? – растерялся Ху Фэйцинь.

– У Цяньхэн, – сказал Бай Э торжественно, – учитель, я безмерно благодарен вам за то, что вы для меня сделали. Вы пытались спасти меня ценой собственной жизни. Я никогда этого не забуду. Я буду служить вам, сколько бы перерождений ни пришлось пройти вашей душе, и последую за вами куда угодно, даже в дебри ада, если придётся.

Увидев, что Ху Фэйцинь стоит с обалбешенным видом, Бай Э фыркнул и добавил:

– А сейчас ты должен был растрогаться. Ох уж эти лисы…

Ху Фэйцинь только смущенно фыркнул.

Бай Э нетерпеливо махнул рукой, точно отгонял от себя муху:

– Тебе давно пора возвращаться. Они там такую панику развели!..

Ху Фэйцинь кивнул. Да, давно было пора возвращаться.

– Как душа простого смертного могла переродиться в душу небожителя? – воскликнул наставник Угвэй.

– Я не знаю, – покачал головой Юн Гуань, – даже я не знаю. Души небожителей перерождаются в самих себя без участия Великого Ничто. Если они проходят Круг очищения, то могут переродиться в мире смертных, стать смертными, жить как смертные и умереть как смертные, но душа как была небесной, так и останется и, пройдя Круг очищения, вернётся на Небеса.

– Или не вернётся, – хмуро сказал наставник Угвэй. – Где душа Почтенного? Он так и не переродился.

– Душа Почтенного у Владыки миров, – ответил Юн Гуань, – он пожелал забрать её себе. Для неё выберут достойное перерождение, когда придёт время. Так он сказал.

– Тогда, быть может, – предположил Ли Цзэ, – это Владыка миров вмешался в Круг перерождения У Цяньхэна?

– Я об этом ничего не знаю, – опять покачал головой Вечный судия. – Но мы имеем то, что имеем: У Цяньхэн переродился в циньвана Фэйциня.

И все трое посмотрели на Ху Фэйциня, который всё ещё сидел, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову. Глаза его были закрыты, аура едва считывалась. Дотронуться до него никто не решался.

– Нужно как-то разбудить его дух, – сказал Черепаший бог, хмурясь. – Если забвение продлится слишком долго, он сольётся с Великим и потеряет себя.

– Нельзя этого допустить! – взволнованно сказал Ли Цзэ. – Есть какая-то техника пробуждения души?

– А что, – фыркнул Юн Гуань, – боги настолько некомпетентны?

– Я бог войны, – сухо возразил Ли Цзэ, – я владею боевыми искусствами и Дао Войны. Если боги будут вмешиваться в дела друг друга, на Небесах воцарится хаос.

– На Небесах воцарился хаос, потому что боги не вмешивались, – парировал Юн Гуань.

– Ты! – вспыхнул Ли Цзэ.

– Думаете, Великий не солгал, говоря, что пытался его разбудить и не смог? – не обращая внимания на их перепалку, спросил наставник Угвэй, поглаживая бороду. – Если даже Великий не смог… Какой-то побочный эффект ягод пробуждения?

– Хм… Никогда об этом не слышал.

– Да что ты вообще знаешь! – пробормотал себе под нос Ли Цзэ.

– Думаю, – впервые за долгое время подал голос прячущийся за троном Первый советник, – нужно испробовать все возможные способы и поторопиться. Вы ведь слышали, что сказал Великий? Когда сюда явится Владыка демонов, Великим он займётся в последнюю очередь. Мы ведь не знаем, когда вернётся Владыка демонов. Он вообще в любую минуту может вернуться! Если он увидит Хуанди в таком состоянии, что он с нами сделает!

Опасения его были вполне обоснованными, жива ещё была память о гроздьях оторванных голов.

– Хм, – опять сказал Юн Гуань, – тогда я проверю его ауру. Если Великий всё ещё буйствует внутри, я попробую его запечатать. Не верю я ему. Великий ада коварен, как змея…

– Не все змеи коварны! – неожиданно вспылил Ли Цзэ и осёкся, увидев, что они на него изумлённо воззрились. Он кашлянул натянуто и замолчал, залившись краской.