У Цяньхэн сказал, что они будут этим утром любоваться первым снегом в саду и сочинять стихотворения. Чэнь Юэ шла к беседке по нетронутому снегу – значит, учитель ещё не пришёл – и то и дело смотрела на следы, которые оставляла позади себя.

Мелкий снежок сыпался с неба всю ночь и всё раннее утро и лишь недавно перестал, но ветром ещё приносило редкие, запоздавшие снежинки. Некоторые были крупные и не таяли, даже опускаясь на подставленную ладонь. Чэнь Юэ никогда прежде не любовалась снегом и теперь с азартом ловила снежинки, проверяя их на прочность. Она настолько увлеклась этим, что едва не позабыла, зачем пришла в сад.

– Где же учитель? – спохватилась она, осознав, что солнце уже стоит высоко, время близится к часу коня[14].

Чэнь Юэ посмотрела на нетронутый снег и решила пойти встретить У Цяньхэна. Тот мог проспать назначенное время.

«Тогда я его разбужу», – с предвкушением подумала Чэнь Юэ.

Ей показалось, что по снегу за живой изгородью рассыпаны зёрна граната. Наверное, решила она, птицы принесли откуда-то ягоды и уронили, когда за ними погналась жившая в саду ласка. Она наклонилась над россыпью ягод и тут увидела, что это вовсе не зёрна граната, а капли крови. Она ощутила лёгкий укол в сердце, выпрямилась и огляделась.

Чуть в стороне от изгороди она увидела присыпанное снегом тело У Цяньхэна, тот лежал ничком, в луже собственной крови, подёрнутой ледком. Чэнь Юэ вскрикнула и бросилась к нему, упала возле него на колени, пытаясь перевернуть его и отряхнуть запорошенную снегом одежду.

У Цяньхэн казался необыкновенно тяжёлым, ресницы его были обсыпаны снежной пылью, помертвелые губы заиндевели, кровь на продранной насквозь одежде подёрнулась острыми алыми кристалликами льда.

Чэнь Юэ уложила его голову к себе на колени, надрывно повторяя:

– Учитель? Учитель!

У Цяньхэн слабо пошевелился, глаза его приоткрылись. В глазницах у него тоже был лёд, слёзная жидкость замёрзла и рассыпалась ледяными осколками, он смотрел сейчас словно через калейдоскоп.

– Чэнь Юэ… – выговорил он, с трудом шевеля застывшими губами. – Умереть на коленях любимой – не величайшее ли счастье?..

– Учитель! – восклицала Чэнь Юэ, и по её лицу катились слёзы.

У Цяньхэн вдохнул, выдохнул, ещё вдохнул… Глаза его широко распахнулись. Сквозь предсмертную дымку прорвалась ясность рассудка, У Цяньхэн вспомнил, что с ним произошло и почему.

Он последним усилием воли заставил себя разжать каменеющие челюсти и заговорил чужим, хриплым голосом:

– Чэнь Юэ! Не будет никакой церемонии благословления. Твой дядя тебя обманывает. Они принесут тебя в жертву богам. Ты должна бежать из поместья. Яблоневое дерево у стены. Если залезешь на него, его ветки спускаются за стену, можно спуститься по ним за стену… Твой дядя… они…

По глазам его пошла поволока, он дёрнулся и замер. Предсмертная агония ещё не наступила, но смерть уже дотронулась ледяными пальцами до его сердца, и У Цяньхэн ясно ощутил, что пришли последние минуты или даже секунды его жизни. Он уже предупредил Чэнь Юэ, осталось лишь сказать ей последнее слово, но губы уже не слушались.

– Бай… бай-э… – ещё смог выговорить он, но продолжить сил не хватило.

Сердце дрогнуло и замерло навсегда, помутнели и побелели зрачки, с губ слетел последний клокочущий вздох.

– Учитель? – со страхом позвала Чэнь Юэ, пытаясь удержать запрокинувшуюся и ставшую необыкновенно тяжёлой голову мужчины. – Учитель?.. У Цяньхэн!!!

До неё не сразу дошло, что держит она в руках уже мертвеца. Осознание пришло, когда Чэнь Юэ ощутила, что У Цяньхэн стал холоднее снега вокруг и твёрже льда и что снежинки, падая на его лицо, больше на тают.

Слёзы, катившиеся по щекам Чэнь Юэ, вдруг стали красными: глазницы наполнились кровью. Она зажала виски ладонями и хрипло закричала, не в силах справиться с захлестнувшей её болью. Потом вдруг разом всё прошло, наступило полное бесчувствие, точно внутри всё умерло. Кровавые слёзы всё ещё струились по её лицу, рот болезненно кривился, но мозг работал необыкновенно ясно в этот момент, раз за разом прокручивая сказанные У Цяньхэном перед смертью слова.

Церемония благословения – лишь отговорка. Её принесут в жертву богам. Дядя собирается убить её. Учителя убили, потому что он об этом узнал и хотел предупредить. Учителя убили. Учителя убили. Убили. Убили.

Лицо Чэнь Юэ ожесточилось. Она осторожно переложила голову У Цяньхэна на снег, прикрыла его лицо платком и поднялась на ноги. Взгляд нашёл поодаль запачканный кровью нож.

– Если учителя убили, зачем тогда мне жить? – одними губами сказала Чэнь Юэ, наклоняясь и поднимая нож.

Пошатываясь, она побрела к главному дому. Перед глазами стояла кровавая пелена. Она ничего не видела, не слышала и не замечала, что позади неё падают один за другим трупы. Она убивала их, даже не осознавая этого. В поместье Чэнь было полсотни слуг, ни один из них не выжил.

Последним Чэнь Юэ убила своего дядю: он был слишком грузен, чтобы успеть сбежать. Тело с грохотом повалилось на пол, Чэнь Юэ оседлала его и снова и снова наносила удары, не замечая, что плоть уже превратилась в сплошное месиво.

– Вы убили его! Вы убили его! – повторяла она бессмысленно.

Чужая кровь забрызгала её лицо, смешиваясь с кровавыми слезами, но она даже не пыталась её стереть. Ей было безразлично, теперь всё для неё стало безразлично и бессмысленно, ведь У Цяньхэн мёртв.

Изменения, которые за эти минуты претерпела её душа, были чудовищны!

Чэнь Юэ поднялась, всё ещё крепко сжимая в руке нож, и, спотыкаясь, побрела обратно к телу У Цяньхэна. С неба снова посыпался снег, присыпал кровавые следы, словно пытаясь спрятать их от случайного взгляда.

Чэнь Юэ рухнула на колени возле трупа учителя, отрешённость на её лице проступила сильнее.

– Если учителя больше нет, зачем мне тогда жить? – повторила она начисто лишённым выражения голосом.

Она подняла руку с ножом, провела лезвием по своему горлу, горячая струя крови ударила наискось, заливая снег и край одежды, и Чэнь Юэ повалилась ничком на тело У Цяньхэна.

У неё ещё хватило сил обхватить У Цяньхэна руками. Глаза её так и остались открытыми, чтобы даже после смерти смотреть на любимого учителя.

Предначертанное свершилось.

Чэнь Юэ провалилась в темноту, наполненную острыми иглами боли. Следом за нею струился кровавый шлейф. Ей казалось, она видит, как красная струйка дымком развеивается вокруг, а темнота, ощетинившаяся мириадами игл-языков, слизывает кровь и становится ещё гуще, словно бы обволакивает тело тугим покровом савана.

Потом направление движения изменилось, её понесло в сторону, изредка подкидывая вверх, как если бы она ехала в повозке по камням.

Темнота вверху преобразилась в небо, затянутое свинцовыми тучами, которые накатывались друг на друга и вздувались, как пузыри в болотной жиже. Чэнь Юэ сообразила, что видит тучи взаправду, собственными глазами, но они быстро проносятся мимо, быстрее, чем она провожает их взглядом, вернее, проносится мимо она сама, поэтому и кажется, что тучи движутся.

Она лежала навзничь на деревянной доске, задрапированной чёрным шёлком. Схватившись за четыре угла импровизированных носилок, её тащили странные существа. Тела их были покрыты вороньими перьями, вместо рук были птичьи лапы, лица скрывали размалёванные красным и белым маски причудливой формы. Чэнь Юэ непроизвольно вскрикнула. Услышав это, существа потащили её быстрее, высоко вскидывая ноги, которые и не ногами были вовсе, а паучьими коленцами.

Чэнь Юэ села, завертела головой, крепко ухватившись за край доски, чтобы не свалиться. Вокруг, куда ни посмотри, была каменистая пустыня. Где-то вдалеке, у невидимого горизонта, клубился туман или дым. Впереди на небе светили десять солнц, огромных, багровых, похожих на воспалённые глаза какого-то монстра. В воздухе пахло горелым.