«Монахи тоже люди, – думал У Цяньхэн, – все ошибаются».

В тот год суконная лавка разорилась, и У Цяньхэна уволили, он не смог получить даже то, что заработал: суконщик пошёл по миру, работникам досталось лишь по отрезу ткани, неплохой, но невзрачной, как крылья вечерниц. Ткань пошла на одежду У Цяньхэна.

В новом, но бесхитростном одеянии У Цяньхэн поутру отправился в город искать работу. Он обошёл две дюжины лавок, но во всех получил отказ. Владельцы ничего не объясняли, просто выпроваживали его за порог. У Цяньхэн предположил, что из-за разорения суконщика по городу пошли слухи, будто бы виновен в том счетовод, потому ему и отказывают. Омрачённый, он подался домой.

Возле дома стояла добротная повозка, запряжённая холёными лошадями. У Цяньхэн поспешил войти. Мать хлопотала, принимая важного гостя. Это был управляющий семьи Чэнь, богатейшей семьи Саньцзина, поместье которой раскинулось по всему восточному берегу реки Сы-хэ. У Цяньхэн несколько раз расписывал для них ширмы, потому был знаком с управляющим, но в поместье Чэнь никогда не был. Вероятно, управляющий привёз очередной заказ. У Цяньхэн приободрился.

– Сяоэр[10], – запросто и с лёгким снисхождением в голосе сказал управляющий, – слышал, суконная лавка разорилась, и ты потерял место? Посчастливилось найти новое?

У Цяньхэн покачал головой:

– Нет, господин. Лавочники не захотели меня брать.

– Потому что я им запретил, – сказал управляющий, посмеиваясь в усы, – не то бы тебя у меня увели из-под носа, а мне поручено нанять тебя для работы в поместье Чэнь.

У Цяньхэн некоторое время обдумывал услышанное, после спросил:

– Работа в поместье Чэнь?

– Сяоцзе[11] должна научиться изящным искусствам, – сказал управляющий. – Господин Чэнь велел нанять учителя на год.

У Цяньхэн слышал, что семья Чэнь бездетная, а Сяоцзе приходится им не дочерью, а племянницей, лет ей, должно быть, шестнадцать или семнадцать, но она никогда не покидает поместье и живёт затворницей.

А ещё он слышал, что учителя, которых нанимали в поместье Чэнь, несказанно разбогатели, некоторые даже получили завидные должности в Третьей столице.

Управляющий вытащил из-за пазухи мешочек и положил на стол:

– Задаток. Столько же получишь в конце года за выполненную работу.

У Цяньхэн развязал мешочек, тряхнул его над столом, ожидая, что вывалится связка монет, но на стол посыпались золотые слитки. Он почувствовал лёгкую дурноту: столько золота он даже в суконной лавке не видел! Хватило бы и на приданое для сестры, и на свадьбу, и на безбедную жизнь…

– Берёшься? – посмеиваясь, спросил управляющий.

У Цяньхэн накрыл золотые слитки ладонью:

– Да. Когда мне приехать в поместье Чэнь?

– Едем теперь же, – сказал управляющий, поднимаясь. – Возьми то, что необходимо для учения. Остальное получишь в поместье. Да, чуть не забыл! Покинуть поместье в течение этого года ты не сможешь, так что простись с семьёй. Это непременное условие. Жду тебя в повозке.

У Цяньхэн сложил золото обратно в мешочек и отдал матери, распорядившись, чтобы та собрала приданое и устроила младшей дочери свадьбу, не дожидаясь его возвращения, а оставшееся золото тратила бережливо, чтобы прожить этот год, не нуждаясь.

– Быть может, – сказал он, собирая в сумку кисти и некоторые книги, – когда я получу остаток, то смогу сдать государственный экзамен и получить должность.

Мать со слезами простилась с ним, пообещав, что сделает всё в точности так, как он сказал.

– Предсказание монаха начинает сбываться, – уверилась она.

У Цяньхэн возразил:

– Это всего лишь учительство. Что в этом великого?

– Великое начинается с малого, – ответила мать пословицей.

У Цяньхэн покачал головой и вышел из дома, чтобы присоединиться к управляющему семьи Чэнь. Он полагал, что пойдёт следом за повозкой, как и полагается слугам, но управляющий велел ехать вместе с ним в повозке. У Цяньхэн повиновался.

– У тебя блестящее будущее, Сяоэр, – сказал управляющий, когда повозка тронулась. – Ты сможешь сдать государственный экзамен и стать настоящим учёным, когда получишь остаток.

У Цяньхэн с некоторым сомнением спросил:

– За учение платят золотом? В чём подвох?

– Семья Чэнь богата, – засмеялся управляющий, – и платит золотом. Господин Чэнь надеется, что племянница получит место при дворе императора, потому и вкладывается в её обучение. Сяоцзе – способная девушка.

– Чему именно мне полагается учить её? – спросил У Цяньхэн.

– Каллиграфии, живописи и поэзии, – сказал управляющий.

– Разве Сяоцзе не умеет читать и писать? – удивился У Цяньхэн.

– Обучишь её изящному стилю письма и сочинению стихов, при дворе такие знания необходимы, – пояснил управляющий.

– Сколько часов в день будет отведено для наших занятий? – спросил У Цяньхэн.

– Сколько угодно. Этот год полностью твой, – сказал управляющий. – Справишься?

– Раз вы сказали, что Сяоцзе способная…

Повозка остановилась у поместья.

– Сяоэр, – сказал управляющий, – то, что происходит в поместье, должно оставаться в поместье, ты меня понимаешь?

У Цяньхэн поклонился. Всем известно, что богатые семейства хранят много тайн или склонны к причудам. Семья Чэнь, вероятно, не была исключением.

Он знал, что бездетные супруги всячески старались умилостивить богов и улучшить собственную карму, проявляя щедрость и раздавая еду и деньги на праздниках, но Небеса так и не послали им детей, хоть монахи и предсказывали славное будущее их линии крови. Тогда они взяли на воспитание племянницу.

Поговаривали, что семья Чэнь хочет прославиться – «примазаться» к правящей династии, отправив в гарем императора «совершенную деву», какую пытаются вылепить из Сяоцзе.

У Цяньхэн и сам не знал, что его смущает во всей этой истории. Но за работу платили золотом. Кто бы отказался?

Управляющий передал У Цяньхэна слуге, и вскоре тот предстал перед хозяином поместья. Господин Чэнь был тучный и неповоротливый, он лишь приветственно наклонил голову и велел слуге устроить нового учителя.

У Цяньхэн был удивлён, что комнату ему отвели в главном доме. Он-то думал, что будет жить со слугами. Комната оказалась просторной и светлой, в ней уже были подготовлены вещи для учителя, в том числе и одежда. У Цяньхэн переоделся, в новой одежде он чувствовал себя несколько неуютно: она была из дорогой ткани зелёного цвета, такую носили чиновники Третьей столицы и сановники. Слуга сказал, что это подарок хозяина.

«Намёк на блистательное будущее», – невольно подумал У Цяньхэн.

Слуга ещё рассказал ему о порядках в поместье Чэнь, следовать правилам было несложно. Других учителей уже не было, так что он мог выстраивать уроки в какое угодно время. Обедать он будет в комнате, слуги будут приносить ему еду и питьё, и если у него есть какие-то пожелания, то они их исполнят.

У Цяньхэн сказал, что в еде неприхотлив. От личного слуги, который помогал бы ему с переодеванием и бытовыми заботами, он тоже отказался: он привык делать всё сам. Он лишь попросил, чтобы заботились о светильниках и чтобы у него всегда было на чём и чем писать. Слуга, кажется, удивился такому повороту дел. У Цяньхэн спросил и узнал, что учителя, приглашённые в поместье Чэнь, все пользовались случаем пожить как большие господа, поэтому слуга и удивился скромным требованиям У Цяньхэна.

– Я лишь ещё один нанятый слуга, – сказал тогда У Цяньхэн.

После слуга повёл У Цяньхэна знакомиться с Сяоцзе, которая жила, как выяснилось, не в главном доме, а в специально выстроенном для неё павильоне, отгороженном от остального поместья живой изгородью. Слуга сказал, что Сяоцзе любит уединение, потому её и устроили в самом отдалённом уголке поместья.

«Или заперли», – невольно подумал У Цяньхэн.