Старательно листала каждую книгу, но увы, ничего стоящего не находила. Глаз зацепился за заклинание «Шепот ночи» — переход в иной мир, точнее, за рисунок к заклинанию, а вот текста не было. Перелистнула страницу, но там уже шла речь о другом ритуале. Жаль, нумерации не было, я бы точно поняла, что чего-то не хватает. Такое впечатление, что кто-то вырвал страницу. Положила закладку на это место — надо бы с премудрой обсудить.

Это единственное, что мне удалось найти, все остальное и близко не подходило для перемещения в иные миры. Другой город, царство или еще куда, но все в пределах Сказочной вселенной.

Я ждала появления Василисы, но та все не шла. Часов у меня не было, и я могла ориентироваться лишь приблизительно, сколько сейчас времени.

По ощущениям уже ближе к обеду, а она обещала утром зайти. Интересно, что ее задержало? Пока я задумчиво глазела в окно, невольно крутила в руках надкусанное яблоко, лежавшее на волшебном блюде. Может, еще посмотреть, как продвигаются поиски меня? А там, глядишь, или домовые вернутся, или Вася придет? Подумалось мне, и я, прихватив артефакты, уселась за стол.

Первой яблочко показало мне Ирку — она спала, видимо, всю ночь занималась походом по лесу, вон у кровати лежит ее амуниция: куртка, сапоги, штаны, рядом стоит фонарь, больше похожий на прожектор. Навряд ли она днем так разгуливает.

Затем канал переключился на бабулю — она, стоя посреди двора Иркиных родственников, спорила с красивой девушкой. Та тоже, не сдерживаясь, активно размахивала руками, отстаивая свою точку зрения. Я присмотрелась: между ними на земле лежал пучок травы — «Синегубец душистый», — подсказала мне память. И я уже не уверена, что моя. Потому что следом отметила, что рано эту травку бабушка собирать начала — еще не зацвела недельку бы еще подождать, когда в самый сок войдет.

Вдруг обе спорщицы замерли, перестав препираться, выпрямились и заозирались по сторонам, а потом не сговариваясь уставились на меня. Конечно, видеть меня они не могли, просто смотрели как-будто в камеру, которая мне их транслировала.. Это я могу подсматривать за кем угодно, но мне показалось, что они чувствуют взгляд. Ладно бабушка — в то, что она ведьма, я уже была готова поверить, но вот незнакомка-то с чего?

Пользуясь моментом, я прекрасно ее рассмотрела: карие глаза в обрамлении густых черных ресниц, тонкие ниточки бровей, высокие скулы, алые губы, смуглая кожа. А фигура какая! Загляденье: стройная, гибкая. Одежда на ней, правда, как с чужого плеча, великовата, но несмотря на это, она все равно прекрасна. Светлая рубашка, заправленная в длинную юбку, делает образ воздушным, нежным и немного беспомощным. Кстати, по возрасту, мне кажется, мы с ней ровесницы.

Странно, но я ее не встречала, пока мы гостили в поселке. Такую раз увидишь — и век не забудешь. Наверняка женщины завистливо перешептываются за ее спиной, а мужчины провожают взглядом.

Задумавшись, я не сразу заметила, что сеанс связи закончился, и вместо незнакомки я вижу свое отражение. Не такое красивое, но тоже ничего. Вздохнув, я поправила свесившуюся на лоб прядь, выбившуюся из косы.

В коридоре послышался топот ног, и в избу ураганом влетели довольные домовые.

— Мы все сделали, хозяйка! — первым доложил Микоша.

— Белоголов почти на исходе, — кивнул Феофан, — луноцвет последняя щепотка, еще мухолов и осянка закончились. А вот черноуса полно… — он продолжал отчет, а я удовлетворенно кивнула, раз черноуса много, значит на приворотное зелье спроса не было. И это прекрасно, потому что все должно быть по любви. Любовь была у меня, любовь — и чего? Где она теперь? Вместо поисков пропавшей невесты трясется в электричке по дороге домой. Вот и вся любовь.

Скрип двери отвлек меня от невеселых мыслей. Кого принесло? Воображение тут же нарисовало Кощея, но он осерчал, понять бы на что. И вряд ли придет. Иван? Василиса? Или вновь кто-то за помощью?

Повернулась на звук и уперлась взглядом в незнакомку. Высокая, статная, красивая, но какая-то высокомерная, надменная. Смотрит так, будто я ей сто рублей должна и год отдать не могу. Голубые глаза так и сияют холодом, пухлые губы недовольно поджаты.Волосы русые в две косы вокруг головы уложены. Одежда как на королевишне — белоснежная рубашка, расшитая каменьями самоцветными. Сарафан лазуревый, а по подолу вышивка нитками шелковыми. Сапожки сафьяновые выглядывают из-под подола. — Зачем пожаловала? — на правах хозяйки спросила я, раз уж незнакомка не спешит начинать разговор. А вместо этого пялится на меня.

— Надо же, не врут люди, и вправду Яга новая объявилась. Я Елена Прекрасная, ну это ты, наверное, и так уже поняла. — Задрав нос, нахалка прошла в избу без приглашения и плюхнулась на скамейку напротив меня.

— И чего тебе надо, Прекрасная? — вздохнула я, хотя мне больше хотелось назвать ее пренаглой. Вот не нравилась она мне, хоть ты тресни. Помогать ей желания не было от слова совсем.

— Да так, ничего, посмотреть пришла, — Елена потянулась руками к книгам на столе, но я спешно отодвинула их так, чтобы ей было не достать.

Хмыкнув, Прекрасная оторвалась от чтения названий на корешках, мазнула взглядом по волшебному блюду, а затем вернулась к рассматриванию меня. А я почему-то представила, как эта девица громит дом Василисы. В красках. И мне ужасно обидно стало за премудрую, к которой я уже успела привыкнуть и даже начать ей симпатизировать.

— Вижу, что наслышана. Нажаловалась Василиска уже, поди? — хмыкнула девица, внимательно следившая за моей реакцией на свои слова.

— Не нажаловалась, а поделилась, — ответила я. Мне хотелось защитить премудрую. Пусть та не так красива, но она в сто раз милее и приятнее. И шансов выйти за Ивана у нее явно больше. А Прекрасная хоть и прекрасна, но так противна. Брр. Поморщилась я.

— А впрочем, по осени замуж выхожу. Хочу, чтобы ты ритуалом наш брак скрепила, поможешь?

Фига у девицы самомнение, это она уже к свадьбе готовится? А Иван-то в курсе? О чем я и спросила, но Елена легко отмахнулась.

— Это дело двух дней, максимум, куда он от такой красоты денется? — она обрисовала абрис лица в воздухе, демонстративно задрав нос повыше. И у меня мелькнула мысль, что что-то здесь нечисто. Надо у Фени поспрашивать, кто у Яги зелье приворотное брал.

— Ау, старая? — пощелкала Елена у меня перед носом пальцами, на которых колец было по три штуки на каждом. — Или как там тебя величать?

— Ярослава, — и подумав, добавила, — Игоревна.

Пусть по батюшке зовет, Славка я для близких, Яга для местных. А эта девица будет неприятным исключением.

— Так что, Ярослава, кхм, Игоревна, — с насмешкой произнесла Прекрасная, — берешься за обряд?

— Знаешь что, ты сперва сватов дождись, а потом и поговорим! А сейчас ступай, некогда мне, дел полно! — рявкнула я, поднимаясь и демонстрируя, что прием окончен. Мне надо помозговать, как Ивана с Василисой свести. Фиг ты его получишь!

— Хорошо, — ничуть не смутившись, Прекрасная поднялась и поплыла к дверям. Походка у нее и впрямь необычная — она не идет, а плывет над полом. Плавно, красиво, грациозно.

— Фу!

— Бе!

Стоило только девице уйти, как оба домовых синхронно высказали все, что думают о визитерке. Все время нашей беседы они сидели тихонечко на каржинке в углу у печки, сливаясь с пейзажем. И то ли для Елены они стали невидимы, то ли с высоты своей важности она их просто игнорировала — на Микошу и Феофана Прекрасная не посмотрела ни разу.

— Согласна. Лучше и не скажешь.

— Ваньку жалко, — шмыгнула носом Микоша.

— Вынужден согласиться, — кивнул Феофан, — девка своего не упустит. Да и брала она кое-что у Яги аккурат перед тем, как ты сюда явилась.

— Зелье приворотное? — скорее сказала, чем спросила я.

— Оно самое, — подтвердил домовой.

— Скажи, а много ли таких Яга продала за последние, ну скажем, полгода? — задала я вопрос.

Оказалось, что всего два. Одно Еленка взяла. А второе — Милания, дочка мельника. Всю зиму девка сохла по кузнецу местному Гордею, а тот по весне сватов к другой заслал. Ну она и решилась. На вечерке подала чарку парню, а сама туда зелья приворотного налила.