— Василиса, значит. А где искать-то ее? — изображение хранительницы пошло рябью, заставляя меня занервничать, — Эй, куда? Адрес! — я провела рукой по поверхности зеркала.

— Клубочек возьми, нить путеводная приведет, — произнесла напоследок Лара и отключилась, в смысле, зеркало вновь отражало мою физиономию.

— Сла-а-а-вочка, раскрасавица, яхонтовая моя, брульянтовая, зачем тебе к зазнайке идти? — принялся подлизываться Феофанушка.

С каждым словом он придвигался все ближе и ближе, пока не ухватил меня за локоток, — Оставайся, смотри, красота-то вокруг какая! Болота, леса непролазные! Будем с тобой хозяйство вести. Сейчас солнышко пригреет, травка всякая нарастет, чаек ароматный с пирогами пить станем… — соблазнял меня перспективами домовой.

И я так живо вдруг себе все представила: и самовар, и пироги… Живот заурчал, напоминая о себе.

— Пироги. Точно, Феофанушка, накрывай на стол. Перекусим — и в путь, — постучала я по самобранке рукой.

Повздыхав, домовой шепнул скатерке заказ, и на столе появились две тарелки, чугунок ароматных щей да пара ломтей черного хлеба.

— А ложки? — напомнила я, — Не через край же хлебать.

— На кухне возьмешь, неча волшебство переводить.

Феофанушка спрыгнул с лавки и поплелся к печке, ловко забрался на лежанку и закрыл за собой занавеску, отгораживаясь от меня. Все ясно, обиделся. Ну да, дело хозяйское. Я здесь задерживаться не собираюсь, мне домой надо. Отобедав, я поблагодарила скатерть и попросила прибрать посуду. Вообще, не рассчитывала на то, что скатерть послушается, но тарелки и чугунок исчезли мгновенно.

— Вау, слушай, волшебная скатерть, а наколдуй для Феофанушки…

И тут я задумалась, чем бы побаловать обиженку? Занавеска колыхнулась, выдавая, что домовой прислушивается к моим словам.

— Подсластим пилюлю расставания? — шепнула я самобранке пожелание, и на столе появился торт «Птичье молоко».

Рядом я положила волшебное зеркальце. Вещь дорогая, пусть останется в родном мире. С собой его брать не стала.

Путеводный клубок обнаружился среди вещей в сундуке, там же, где я нашла свою обновку. Этакий навигатор на славянский манер работал очень просто. Стоило только кинуть его перед собой и произнести, куда мне нужно, клубок мохеровых ниток рванул по заданному маршруту. Только гляди, не отставай. Уже добежав до края леса, я вдруг обернулась на домик. В лучах заходившего солнца он выглядел таким родным и уютным, что сердце сжалось от тоски. Странное иррациональное чувство. «Да еще и с Феофанушкой нехорошо получилось, — устыдилась я, — Но не оставаться же мне тут в самом деле?» И я поспешила за путеводной звездой, в смысле, нитью, которая скрылась за мохнатой елью.

***

— Попрощалась она, — ворчал домовой, слезая с печки, — До завтрева, милая, до завтрева. Куда ты теперь от нас? Правильно, нашенская ты, смирись. Я же смирился с такой бестолковой… Ну-ка чего ты там наколдовала? — запрыгнул на лавку к столу Феофанушка и уставился на диковинное угощение.

***

Солнце уже давно коснулось линии горизонта, а клубок все бежал и бежал вперед, не сбавляя темпа. Мои силы были на исходе, таких марафонских дистанций я не бегала никогда. Мы, люди двадцать первого века, избалованы прогрессом в виде такси, автобусов и метро. Наши ноги не приспособлены к таким нагрузкам. Интересно, какой километраж я набегала за сегодня? Ступни гудели, отказываясь идти дальше. Перспектива вырисовывалась так себе — ночевка в лесу. А ну как, волки или медведь? А еще змеюка может выскочить. Я поежилась от такой перспективы.

— Клубень, тормози, — потребовала я, и нить замерла на месте в ожидании дальнейших указаний, — Не могу больше, ночуем тут.

Я выискала глазами елку пораскидистее и забралась под нижние ветви, как в домик. Глаза сомкнулись сами собой, и я провалилась в сон.

Мне снился Кощей, точнее, мое утреннее пробуждение в его кровати. Что скрывать, он мужик видный, хоть и нечисть. Тем более, что я так для себя и не поняла: было что али нет? Если нет, то даже жаль. Ну где я в нашем мире такого красавца найду? Не говоря уже о том, чтобы в постель затащить. Ну так вот, пробуждение было приятным от поглаживаний моего совершенно обнаженного живота. Тепло от ладоней расходилось приятными волнами по всему телу.

— М-м-м, как хорошо… — промурлыкала я, прижимаясь к крепкому мужскому телу спиной.

Реакция на мои действия была приятна, как и утром. Явно ощущалось твердое намерение в отношении продолжения банкета. Руки мужчины стали смелее, поднимаясь выше, сжимая грудь. На шее я ощутила горячее дыхание, а затем первый осторожный поцелуй коснулся плеча.

— М-м-м, — разомлев от ласки, я могла издавать только стоны или нечленораздельные звуки.

Резким движением Кощей развернул меня лицом к себе и шумно втянул носом воздух у виска. Мои руки потянулись к нему, обнимая за плечи. Раз уже мне снится сон, почему не воспользоваться моментом? Мои пальцы с его плеч скользнули ниже. Как он сложен! Как статуя древнегреческого бога, увиденная мною в музее. Сплошные мышцы, которых чертовски приятно касаться.

— Во сне ты мне нравишься больше… — шепнула, не открывая глаз.

Потянувшись за поцелуем, я услышала насмешливое:

— Ты считаешь, что это сон?

Мужская рука прошлась по линии спины, опустилась на мою ягодицу и… И я вдруг поняла, что это нифига не сон. Я опять в постели Кощея.

— Ты?! А ну, руки убрал, — зашипела я и попыталась отодвинуться.

Но не тут-то было. Хватка была железная.

— Как ты это сделал? Зачем?

Смесь стыда, желания, злости… Сложно сказать, чего из этих чувств было больше. А еще появился страх, потому что, как ни крути, Кощей сильнее. И вокруг на многие километры никого. Кричи, не кричи.

Не знаю, почувствовал ли Кощей резкую перемену в моем настроении или, может, у него проснулась совесть, но руки его разжались, отпуская на свободу. Я тут же замоталась в простыню, служившую ему одеялом. В ту самую, что вернула накануне. И, отодвинувшись на другой край огромной кровати, вновь задала свои вопросы:

— Зачем? Тебе скучно, и ты так развлекаешься?

— Поверь, мне тоже пока непонятно, что происходит, – Кощей улегся на спину, закинув руки за голову, — Думал, твоя ворожба.

Я с сомнением покосилась на того, кто парой минут ранее беззастенчиво облапал меня с превеликим, по-моему, удовольствием. «Обоюдным», — ехидно подсказал мне мой внутренний голос.

— Больно надо, — буркнула себе под нос.

Пришлось тряхнуть волосами, отгоняя видение того самого процесса. Копна густых медных волос разметалась по плечам, пара прядей свалилась на лоб, и я сдула ее привычным движением.

— А где мои вещи? — наконец, поинтересовалась я, — Спать ложилась одетая. У меня с собой еще клубок путеводный был.

— Про то мне неведомо, — Кощей перекатился на бок и подпер голову рукой, — Ну раз уж ты все равно тут, пойдем завтракать? В прошлый-то раз я даже предложить не успел. Ты сбежала.

— Кофе есть? — поинтересовалась я, — Без него мне жизнь по утрам не мила. В смысле, ничего в рот не лезет.

— Попробуем, — загадочно пообещал Кощей, поднимаясь с постели.

— И одежку? — поднялась я вслед за ним, завернувшись в простыню, — Мне еще домой возвращаться. Да и босиком не хотелось бы, — продемонстрировала босую ногу, от чего простыня разошлась, показав чуть больше, чем я планировала.

Кощей залип, проскользив взглядом от кончиков пальцев до линии бедра и обратно, и пошел на второй круг.

— Кофе! — напомнила я об обещании, но ногу убирать не спешила.

Непонятно почему, но такая реакция очень льстила. «Дура, надо было делать вид, что спишь дальше, — отругала я себя, — Глядишь, и было бы потом, что вспомнить».

— Ах, да, — очнулся Кощей и, не стесняясь того, что вообще-то совсем не одет, развернулся и отправился к выходу, — Здесь дожидайся, найду тебе одежу.

С моего последнего визита обстановка в спальне не изменилась: все тот же столик у окна, лавка да кровать, на которой я и дожидалась возвращения Кощея. Странно, как быстро я приняла, что оказалась в сказочном мире среди нечисти. Нет, я по-прежнему хотела домой, тем более, меня там бабушка ждет, волнуется. Да и друзья, наверное, искать станут. Не могут же они не заметить, что я исчезла.