Я слышала, как внизу, под густой кроной дуба, барсук ворчит на непослушного внука, роющего нору не в том направлении.

Слышала, как две белки на высокой ели спорят из-за шишки, переругиваясь на своем стрекочущем языке. А где-то в чаще молодая волчица подзывает своих неуклюжих щенков.

Я просто знала, без всяких сомнений, что на той солнечной поляне слева цветет редкая сон-трава, её синие бутоны еще не раскрылись до конца. А на болотистом пятачке справа, куда метла даже близко не подлетала, уже созрела ядовитая белоглазка, и её ягоды манили прохожих обманчивым румянцем.

Воздух стал иным, более насыщенным.

Я могла различить в нем аромат хвои, смешанный с запахом влажного мха, сладковатое дыхание луноцвета, горьковатую нотку полыни.

Метла плавно летела вперед, а я закрыла глаза, полностью доверившись ей и этому новому, невероятному чувству единства со всем, что меня окружало.

Из обычной девушки Ярославы я превратилась в могущественную ведьму, и мне это нравилось.

**

У хижины Лешего оказалось пусто, и мы с метелочкой направились к жилищу болотной ведьмы. Вот там-то все и нашлись: бабуля, Леший, Кощей и даже насупившийся Водяной. Судя по недовольным взглядам бабушки, они уже успели повздорить.

Я приземлилась прямо в объятия Кощея.

— Вовремя, — его низкий голос прозвучал прямо у уха, а руки крепко обхватили меня, будто боялись снова отпускать. — Как твой первый полет?

Я прижалась к его горячей коже, чувствуя, как отступает напряжение от пережитого восторга.

— Отлично, — прошептала я в ответ. — Было... невероятно. А что у вас происходит? — спросила уже громче, чтобы слышали все.

Бабушка, стоявшая у входа в хижину с видом победившей стороны, фыркнула и ткнула своим посохом в сторону Водяного.

— Нечего советы раздавать, когда их не просят.

Водяной, скрестив на груди массивные руки, буркнул что-то неразборчивое и отвернулся, демонстративно глядя на высоченные ели. Леший, прислонившись к стене хижины, лишь развел руками, мол, я здесь ни при чём, просто наблюдаю.

— Яра, — обратилась ко мне бабушка, — ты как раз кстати.

Кощей молча отпустил меня, но его взгляд говорил: «Я рядом». Подошла к бабушке, готовая оказать любую помощь.

— Дай свои ручки, внучка, — бабушка вложила в мои ладони пузырек с отваром и накрыла его пальцами. — Силу свою почувствуй, зелью передай. А слова... слова сами придут.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к ритму, что стучал в висках — ритму леса, неба, моего собственного сердца. И слова пришли, рождённые не разумом, а душой.

Девы прекрасные зелием скованы

Спят горемычные, к болотам прикованы.

Я призываю: Пора! Пробудитесь.

Из темного плена освободитесь.

Силою древней, что в травах таится.

Путь укажу я из вашей темницы

Силы вплетаем в бессмертную воду,

Пленницам нави даруя свободу!

Из-под наших сомкнутых ладоней вспыхнул изумрудный свет. Бабушка с торжеством посмотрела на Водяного.

— Ну, что я тебе говорила, а ты заладил: не получится, да не получится.

Мы разомкнули руки, и я открыла пузырек. Из горлышка тут же повалил густой, серебристо-зелёный дым. Он не рассеивался, а стелился по воздуху, заполняя поляну.

Я на мгновение замерла, сжимая в пальцах прохладное стекло, и нерешительно посмотрела на бабушку.

Та, не отрывая пристального взгляда от четырёх молчаливых холмов, кивнула и подбодрила.

— Смелей, милая. Всё получится.

И я решительно капнула на каждую спящую деву по десять капель. Откуда-то изнутри было понимание, что нужно именно десять.

Звон, похожий на разбившееся стекло, нарушил тишину.

Кощей достал зеркальце, спрятанное за пазухой. Отражающая поверхность покрылась мелкими трещинками, словно паутиной. А затем земля под ногами дрогнула, завибрировала.

Там, где лежали безмолвные фигуры, заструился тёплый, золотистый свет. Он растекался из-под мхов и лишайников, омывая неподвижные тела и растворяя их ледяную бледность в живом румянце.

Девушки по очереди принялись открывать глаза.

Стоило последней очнуться, как зеркальце в руке Кощея с тихим, мелодичным звоном рассыпалось на сверкающую пыль, колдовство полностью рассеялось.

Первой подала голос Елена Прекрасная. Она медленно поднялась, сбрасывая с плеч остатки мха, каждое движение грациозно, изящно. Словно она не пролежала неподвижно долгое время, а поднялась с мягкой перины.

— Ну, наконец-то, — произнесла она, и её голос, чистый и звонкий,разрезал тишину.

Елена окинула взглядом нашу компанию, и её пронзительно-голубые глаза на мгновение задержались на мне.

— Спасибо, Яга. Хотя, — её губы тронула едва заметная улыбка, — я почти не сомневалась, что ты справишься. Иначе какой в тебе прок?

М-да, вроде и поблагодарила, а такое впечатление, что послала, — хмыкнула я.

Другие девушки оказались благодарнее. Они по традиции бухнулись на колени приговаривая.

— Спасибо! Спасибо!

— Вставайте уже, — поморщилась я, — ну что за привычка в ноги кидаться? Надо Ивана просить указ, что ли, издать: «Яге в ноги не падать».

Последнее я пробурчала еле-еле. Но Кощей услышал.

— Пожалуй, стоит, — тихо произнес он, посмеиваясь. — А то ещё ненароком затопчут мою любимую ведьму в порыве благодарности.

По моей спине пробежали мурашки: «Моя ведьма».

Тем временем Елена обвела взглядом подруг по несчастью.

— Ну, вы хоть приведите себя в порядок, что ли,— с лёгкой брезгливостью в голосе заметила она, видя, как те стряхивают остатки мха и грязи с платьев. — Нас ждёт возвращение в Дивногорье.

Пришлось пообещать сопровождать девиц в город. Они опасались, что по дороге с ними может ещё какая беда приключиться.

— Ладно, ладно, — вздохнула я, — мы проводим, да?

Кощей кивнул, а вот бабушка отказалась.

— Нет, я с вами не пойду, хочу в домике болотной ведьмы осмотреться.

— Неужто решилась остаться? — хмыкнул Водяной, хранивший до сих пор молчание.

— Решаются, милый, только те, кто в себе не уверен. А это точно не про меня, — фыркнула бабуля.

Вот ведь молодец, похвалила я её мысленно, вроде ответила, а вроде и нет. Я слишком хорошо знаю бабушку, раз пошла осматривать домик, значит быть у нас новой болотной ведьме.

Вот только как она здесь одна-то?

— Хм, — не остался в долгу Водяной, — тогда, пожалуй, вот так.

Он взмахнул рукой, и слева от хижины, прямо из-под корней старой ольхи, зажурчал ручеёк, прокладывая себе русло к линии горизонта. Чистая, прозрачная вода засверкала на солнце.

— Не живая, но лучше болотной жижи, — посмеиваясь в бороду, произнёс морской владыка. Ему доставляло большое удовольствие удивление на лице Варвары Степановны. — И тебе пригодится, да и мне спокойнее.

— Шпионить за мной вздумал? — уперев руки в боки, насупилась бабушка.

Водяной на этот раз не стал вступать в пикировку, ответил спокойно.

— Не шпионить, а присматривать. Кликнешь меня, коли понадоблюсь.

И не дожидаясь ответа, нырнул в ручей, превратившийся к этому времени уже во вполне приличную речушку.

— Спасибо! — только и успела крикнуть ему в спину бабушка.

— Я бы хотела по дороге до Дивногорья в избу свою заглянуть, брата с сестрой порадовать, что Дарья в себя пришла, — обратилась я к Кощею, пока бабушка, ворча себе под нос, скрылась в домике болотницы.

Кощей, наблюдавший за всей сценой с привычной невозмутимостью, кивнул.

— Конечно. Мрак домчит нас быстрее, чем они успеют соскучиться. — Он посмотрел на мнущихся в стороне девиц. И я перевела взгляд туда же.

Леший, стоявший возле них, мне сейчас чем-то очень напоминал Гордея. Словно завороженный он смотрел на Елену, не замечая ничего вокруг.

— Похоже, у твоей бабушки появился не только новый дом, но и весьма настойчивый покровитель, — вернул меня в реальность Кощей.