Солнце уже наполовину закатилось, окрашивая лучами воду в алый цвет. Мы обе сидели на мелководье, пытаясь расшевелить воспоминания Дарьи, но ничего не выходило. По напряженному лицу я видела, что она пытается, но тщетно.

Чтобы моя одежда не промокла, я стянула платье и устроилась возле русалки в одной рубахе. Девица же, чего ее стесняться? А то, что Леший говорил, здесь кто-то за мной наблюдает каждое утро так одетая я. Да и на завтра опять побегу, только уже в простыне. Сегодня-то Кощей одежду мою не забрал.

— Что делать? — протянула я, и вопрос был скорее риторическим, но не задать я его не могла.

— Оставь русалку в покое, — неожиданно прозвучал за спиной голос Владыки морского, — не вспомнит она ничего из прошлой жизни, пустое затеяла.

Ойкнув, Дарья моментально исчезла в воде, оставляя на поверхности лишь расходящиеся круги. А я обернулась на звук, смерила взглядом недовольного водяного и спросила:

— Скажи, как ее обратно вернуть? Домой? — ведь за этим я и пришла. А то, что не по душе такое Водяному, что ж, пусть так.

— Зачем? — сделал шаг вперед владыка, заходя в воду, — она свой выбор сделала, сбежала от проблем. К чему ей их помнить?

Логично, об этом я не подумала, получается, что после ныряния память стирается? Чтобы русалка не терзалась прошлым, от которого и бежала. Это многое объясняет. Пока я соображала, Владыка зашел в озеро уже по пояс, собираясь погрузиться, он вдруг обернулся и спросил:

— Все, что ли? Зачем пришла?

Вообще-то, был у меня вопрос, можно ли как-то вернуть русалке мозги, в смысле память, но такой недовольный вид был у Владыки, что я вдруг выдала:

— Нет, в гости позвать хотела, на чай с вкусняшками.

— Неожиданно, — потеплели глаза водяного, он развернулся ко мне, выражая всем своим видом заинтересованность. — Приду, коли не шутишь? Когда?

— Когда? Да завтра, чего тянуть?

**

Идти по лесу босыми ногами, похоже, входит у меня в привычку. Сапоги промокли насквозь, и одевать их я не стала. Так и шлепала по траве, что пушистым ковром стелилась до самой избушки. На ступеньках уже поджидал Баюн, намывая мордочку, словно самый обычный кот, он то и дело посматривал на запертую дверь. Будто его не пускают внутрь. Хотя почему будто? Сдается мне, и правда Микоша с Феофаном заперлись.

Услышав шаги, кот встрепенулся и проворчал:

— Наконец-то, ну, и где тебя носит? — топорща усы, он поднялся и лениво потянулся.

А я повела носом и уловила вкусные запахи ужина. Как хорошо иметь домовых, сейчас меня покормят. Поднялась на крыльцо, поглядывая на торчавший меч в дверях. Добрыня, похоже, не приходил и, судя по сгущавшимся сумеркам, сегодня уже не придет. Подергала ручку — заперто. Пришлось постучать ногой, сопровождая все это криком:

— Сова, открывай, медведь пришел!

Домовые шутку не оценили, точнее восприняли слова буквально. Прежде чем отворить дверь, Микоша и Феня высунулись в окно.

— Зачем медведь?

— Где медведь?

Хором выдали домовые, всматриваясь в темноту. Поняв, что я одна, не считая кота, конечно, Микоша скрылась в избе, очевидно, пошла открывать, а Феофан заворчал:

— У-у-у, наглая морда! Повадился. Утром приходи, — обращаясь к Баюну, он даже потряс кулаком в воздухе.

Кот не растерялся.

— Зачем утром? Я лучше с вечера останусь, мне Яга разрешила. — соврал он, не моргнув глазом.

Мне же было решительно все равно — утром или вечером, хотелось одного — поесть и завалиться спать. Долгие пешие прогулки меня выматывали. Что уж говорить, ну непривычная я к таким марш-броскам ежедневным. Пожалела, что в ту ночь, когда очутилась в сказочном мире, на руке не оказалось фитнес-браслета, считающего шаги. Было бы любопытно взглянуть, сколько я нашагала за сегодня.

Щелкнул замок и отворилась дверь, впуская внутрь. Микоша подхватила мою корзинку, Баюн пролез между мной и домовухой, задрал хвост и потрусил к столу.

На шестке дымился чугунок, вокруг печки суетился Феофан, орудуя ухватом. На столе посередине уже ждал горячий самовар, расставленные тарелки, почему-то четыре.

— На всякий случай, — пояснила Микоша, убирая со столешницы лишнее, — ты же постоянно кого-то в дом тащишь.

Улыбнулась на ее ворчание, ставшее родным и привычным. Села на лавку, рядом запрыгнул Баюн, придвинул к себе пустую плошку из-под молока.

— А где? Почему не положено? — заявил он, обиженно рассматривая пустоту на донышке.

— Утром молоко кончилось, — мстительно заявил Феофан, гремя чугунком о поверхность стола. — Картошечки положить?

Баюн поморщился на такое предложение, понятно, что кот этим не питается.

— С капусткой квашеной? — поддержала его Микоша, ставя рядом второй чугунок.

Я приподнялась с места и открыла крышки: картошка в мундире и тушеная капуста с репой. В животе заурчало, есть хотелось так, что голова закружилась. Желая удостоверится, что на ужин еда для него неподходящая, кот тоже сунут свой любопытный нос и тут же, фыркнув, уселся на место.

— Благодарствую, — насупился Баюн, — я такое не ем.

Микоша наполнила наши тарелки едой, я уже подцепила полную ложку и замерла, едва донеся ее до рта. Баюн сверлил меня голодным взглядом.

— Да ежки-макарошки! Не смотри на меня так, сейчас покормлю. — обрадовала я кота и, отложив приборы, отправилась к скатерке. Не могу я оставить некормленой животинку, пусть даже и такую наглую.

Наколдовала для кота то, что обожают все его сородичи в нашем мире — «Вискас», конечно же. Аппетитные кусочки курицы в соусе. Баюну даже не пришлось упрашивать попробовать, он в момент опустошил миску, потребовав добавки.

— В дверь не пролезешь, — ослабляя шнуровку на штанах, усмехнулся Феофан, глядя, как и вторая порция исчезает с тарелки.

— Сам такой, — кивнул на его заметно увеличенное пузо Баюн, не отрываясь от еды.

Хихикнула Микоша, да и я улыбнулась, глядя на ворчунов. Как хорошо дома, подумалось в голове. А как там оно дома? Пожалуй, посмотрю после ужина. И пока домовуха убирала со стола, расставляла стаканы для чая, я катнула по медному блюду остатки яблока. Единственным, кого я хотела увидеть, не считая Кощея, была бабуля. Ее я и попросила мне показать.

Первое, что я рассмотрела — незнакомая комната, освещенная свечами. На столе стояло не меньше десятка самых разных форм, цветов и размеров. Помещение явно деревенского дома — потемневшие деревянные стены выдавали весьма почтенный возраст строения. Да и меблирован он весьма просто: стол, пара стульев, высокий комод да печка. Впрочем, печка была вполне себе современной — чугунная буржуйка со стеклянной дверцей, за которой полыхал огонь.

Когда глаза привыкли к мраку, смогла рассмотреть за столом, одетую в черное бабушку. Она читала книгу, поправляя очки на переносице. Почему в черном? Неужели она решила, что я? Меня уже не найти?

Колыхнулось пламя на всех свечах разом, будто кто-то открыл двери, впуская свежий воздух. Бабушка вскинула взгляд от книги. Мне показалось, она кого-то слушает, потому что спустя некоторое время она поднялась, сняла очки, оставив их на своем чтиве, и вышла из кадра. А затем изображение потускнело и пропало.

Жаль, звука нет, в очередной раз расстроилась я, — эх, прав был Феня — нечего в рот тащить что попало.

Ужин у домовых получился замечательный. Правда, после капусты очень хотелось пить. Два стакана чаю — и я поспешила в царство Морфея, предвкушая приятное пробуждение.

Однако проснулась я сильно раньше утра. Выпитый чай поднял меня раньше. То, что я уже не дома, поняла сразу — по размеру кровати, по особенному запаху и… шепоту за дверями. Кощей говорил с Марой.

Осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, я поднялась с постели, накинула рубаху, принадлежавшую Кощею, и на цыпочках подкралась к дверям. Приложила ухо, прислушалась.

— Вот значит как, — шипела рассерженная Мара, — быстро ты замену нашел!