— Кто это? — от любопытства Баюн перестал мурчать и приоткрыл один глаз. Яркий изумрудный зрачок уставился на меня в ожидании ответа.

Я села на место, перо в моей руке скользнуло вниз, и облик кота тут же сменился на привычный. Все выдохнули, одни с облегчением, другие, точнее, сам Баюн с сожалением.

— Так в двух словах не описать, о! — я вспомнила про яблоко, — могу показать! Микоша, тащи блюдечко с голубой каемочкой.

Несмотря на шутку, домовуха меня поняла и через секунду метнула на стол медное блюдо и надкушенное яблоко. Огрызок послушно покатился по кромке, и через несколько секунд мы увидели то, что хотели.

Хвойный лес, засыпанный снегом. Среди стволов вековых елей, величественный и невозмутимый, стоял он — огромный, полосатый зверь. Амурский тигр. Шкура — пламя рыжее на белом покрове, глаза — спокойные, жёлтые угли, полные дикой, первозданной силы. Зверь был воплощением молчаливой мощи, хозяином бескрайней тайги, где правят иные законы.

— Ой... — снова ахнула Злата, но теперь в её голосе не было страха, лишь благоговейный восторг. — Вот это кот... До чего же статный…

— Громадный какой, — вторил ей брат.

— Сила-то какая... чистая, земная... — с уважением в голосе протянул Феня.

Даже Баюн, смотревший на своё «отражение» с невероятным интересом, казалось, расправил плечи. Его собственные, пусть и впечатляющие, клыки померкли перед величием этого исполинского сородича, но в его зелёных глазах не было зависти, лишь понимание и странная гордость, будто он смотрел на дальнего, но достойного родственника.

— Ну что, — обвела я взглядом всех присутствующих, — теперь понятно, с кем мы чай пьём?

— Прощаю, — довольно заявил Баюн, будто кто-то перед ним извинялся.

— И еще, спасибо тебе за подарок, он замечательный! — я вдруг вспомнила, что так не поблагодарила за перо.

— Ты это, помни только, что через пару деньков, сила его на нет сойдет, — поставил меня в известность кот.

— Ой, смотрите-ка, там бабушка какая-то! — прервал нас окрик Ярослава.

Мы дружно повернулись к блюду. Яблочко, покатившись от моего неосторожного движения в обратную сторону, сменило картину. Теперь в матовой поверхности медного зеркала была не снежная тайга, а уютная лесная поляна, освещенная полной луной.

В центре пылал костер, а над ним на треноге висел большой, почерневший от копоти котел. Оттуда густыми клубами валил пар, постепенно заполняющий все вокруг.

У котла стояли две фигуры. Одну я узнала сразу же — бабуля моя.

А вторая... Вторая была молодой красивой женщиной в простом холщовом платье. Это она тогда спорила с бабушкой, когда я в прошлый раз подсматривала.

Бабушка что-то шептала, вкладывая в пар над котлом слова, похожие на заговор, и водила над кипящей жидкостью ладонями, будто лепила из пара невидимую куклу. А молодая наблюдала за ее действиями, скрестив руки на груди.

— Яга... — отшатнулся от стола Феня, — неужто назад вздумала воротиться?

Сердце ёкнуло. Я прильнула к блюду, стараясь прочесть по губам, что за заклинание произносит бабуля. Но с такого расстояния это было невозможно.

– Не-е-е, – расслабленно протянула Микоша, — колдует-то не Яга, погляди, дурень.

Хм, а ведь Микоша права, черт возьми. Это что получается, бабушка знает, что произошло и пытается пробиться сюда?

Хорошо ли это? С одной стороны, родная душа, бабуля рядом мне только за счастье. Но с другой, каково будет ей здесь?

— Две Яги? — удивленно воскликнул Феофан, приподнимаясь над столом и рассматривая изображение уже с большим интересом, — сильна ведьма, — пробормотал с уважением, видя, как пар застилает всю поляну, скрывая котел, деревья и самих колдующих. — Зачем же нам две?

— Пущай сперва проберётся, — не растерялась с ответом Микоша.

Сквозь окно послышалось нетерпеливое ржание Мрака, конь напоминал, что мы, вообще-то, на минуточку заскочили. Пора и к терему двигать.

Я с сожалением посмотрела на замедляющее бег яблочко, на померкшее изображение. Обвела взглядом домовых и Злату с Яриком, начавших клевать носом. Баюн, успокоившись, что он тигр, вообще переместился на теплую печку, пока его не выгнали.

Нужно идти.

Мы с домовыми вышли на улицу. Баюн промурчал с лежанки — до новых встреч. А брат с сестрой уже мирно посапывал в своей кровати.

**

Мрак стоял, неподвижный и величавый, как неприступная крепость, которую мне предстояло покорить. Печально вздохнув, я приступила к осаде, в смысле предприняла жалкую попытку оседлать коня.

Начала с варианта – разбег. Я отошла подальше, сделала рывок, оттолкнулась ногой и... безнадёжно повисла на боку удивлённого животного, беспомощно перебирая ногами в воздухе. Мрак терпеливо фыркнул.

— Эх, Ярушка, не так ты дело делаешь! — сокрушенно покачала головой Микоша, наблюдавшая за представлением, сложив руки на животе. — Ты его по шее почеши, он голову нагнет, ты на шею ему — раз! — и перекинулась!

Послушно почесала Мрака по шее. Конь благосклонно склонил голову. Я ухватилась за его гриву и попыталась вскарабкаться. Получилось не «раз!», а нечто среднее между прыжком лягушки и падением мешка с картошкой. Я снова сползла по его скользкому боку.

— Да нет же! В стремя ногой! — деловито встрял в процесс Феофан, подойдя ближе. — Все верхом так садятся! Видела, как Кощей?

— Видела, — хрипло ответила я отряхиваясь. — Но что-то я стремени не вижу… голые бока!

— А, ну да, — спохватился домовой, почесав затылок. — Запамятовал. Тогда, может, с лавки?

Эта идея мне понравилась. Мы вместе с Феофаном вытащили из избы скамью и поставили к могучему боку Мрака.

«Ну, сейчас...» — подумала я, готовясь к решающему броску.

На этот раз мне удалось взгромоздиться на спину Мрака. Не то чтобы изящно — скорее я перекатилась на живот, отчаянно цепляясь за гриву, а потом, кряхтя и пыхтя, умудрилась перекинуть ногу. Но факт оставался фактом: я сидела на спине у исполинского коня! Вышло не как у лихой наездницы, но вышло же!

— Ура! — выдохнула я, расправляя плечи.

— Вот! Видала? А говорила — не выйдет! — эмоционально воскликнула Микоша, похлопывая себя по бокам.

А Феофан вдруг подошел к уже собравшемуся в путь коню и протянул мне сверток, завернутый в рогожку.

— На-ка возьми, там перо, пригодится.

**

Мрак вновь взял курс на терем Кощея, петляя между деревьями. Как в такой темноте он умудрялся находить дорогу? Надо бы ему пером подсветить! Точно!

Обрадовавшись своему решению, я вытащила из-за пазухи подарок Баюна и воткнула в гриву коня.

— О! Гораздо лучше! — обрадовалась я тому, что теперь что-то вижу. Вдруг сбоку проскользила чья-то тень, заставляя меня напрячься. — Кто здесь?

Но на мой зов никто не подал голоса.

— Выходи! Леший, ты? — предположила я, кто же еще может бродить по лесу в час ночной? — Мара?

Последняя вроде как раз мне зла желала, но она сейчас на дне морском мою смерть ищет.

Мрак заметно нервничал. Он остановился и принялся бить копытом, издавая глухое, тревожное фырканье. Его уши напряженно подрагивали, улавливая каждый шорох.

Деревья зашуршали листвой, словно предупреждая об опасности. Из темноты послышался крик ворона, а через мгновение над головой закружил Карлуша, собственной персоной.

— Впер-р-реди, Прекр-р-расная! Бер-р-р-р-егись! – только и успел выкрикнуть он, а затем яркая вспышка разрезала черноту ночи, и ворон без движения упал к ногам Мрака.

И в свете пера появилась девичья фигура, Елена Прекрасная, прикрывая лицо рукой от яркого света, преградила мне путь.

— Ну здравствуй, Яра. Вот мы и снова встретились.

Мрак грозно задышал, и горячие клубы пара вырывались из его ноздрей. Он не отступал, но и не двигался вперёд, чувствуя исходящую от Елены опасность. Я инстинктивно сжала в шелковой гриве пальцы, сердце колотилось где-то в горле.

— Елена, — выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты как здесь? Заблудилась? А чем тебе Карлуша помешал? — я кивнула на неподвижную птицу.