Бабушка фыркнула, опершись на посох.

— А я, милая, у самого леса живу, умею за себя постоять.

— Да уж, — улыбаясь, Кощей потер макушку, — подтверждаю.

Удивленно уставилась на голову своего любимого, это что и ему досталось?

— Ну, прости, милый, не сразу разобралась кто из вас враг, а кто друг. Приложила слегка, с кем не бывает. До свадьбы заживет, — подмигнула мне бабуля.

— Да я не в обиде, — вздохнул Кощей, — все понимаю. Жалею лишь, что не я одолел ведьму болотную.

— Ну-ну, не прибедняйся, без тебя и я бы не справилась. Вместе сдюжили.

Оказалось, бабуля подоспела как раз в разгар схватки. Понаблюдав секунду и увидев, как Кощей яростно атакует Илисту в облике беззащитной девушки, она поначалу кинулась на него, решив, что он нападает на невинную.

Нанеся первый удар, до нее донеслись обрывки фраз, выкрикиваемые ведьмой — полные злобы и угроз, адресованные внучке Яре.

Мгновенно сообразив, что перед ней не жертва, а хищник в овечьей шкуре, она круто изменила намерения. Воспользовавшись тем, что все внимание Илисты приковано к Кощею, бабуля нанесла точный и решающий удар своим посохом прямо по затылку соперницы.

Илиста, не ожидавшая подвоха от той, кто секунду назад ей помогал, пропустила этот момент и оказалась повержена.

— Ну вы даете, — только и смогла пробормотать я. — Кстати, Илиста болтала что-то о моей силе, о способностях ходить меж мирами.

— Все так, — подтвердила бабушка, — мы же ведьмы с особым даром, вот только дремал он в тебе до поры до времени. Спасибо Ядвиге, подсказала что к чему.

— Но как же? А почему ты мне никогда ничего не говорила? — я уставилась на бабушку широко раскрытыми глазами.

Информация о том, что мы ведьмы, да еще и не простые, повергла меня в шок.

— Разве? — прищурилась бабушка, — а кто тебя травки учил собирать?

— Так то травки, — разочарованно протянула я, — зверобой, ромашка, столетник, много ли в них волшебства?

Столетник? Мгновенно озарило меня. Травка, что раз в сто лет растет на голом камне — столетник?

— Во-о-о-от видишь, — улыбнулась бабуля, — Соображаешь. Только дело не в названии, а в сути. В этом мире ты тот самый столетник, что пробился сквозь камень. Только камень этот — граница между мирами. А твой дар — это корень, что способен ее раздвинуть.

От ее слов по коже пробежали мурашки. Вспомнилось то самое странное чувство дежавю, когда я впервые увидела Кощея, смутное ощущение, что этот лес милее, чем квартира в городе.

— Но... я же ничего не умею! — вырвалось у меня. — Никаких корней и миров!

— Не умеешь, потому что принять боишься, — спокойно сказала бабушка. — Боишься своей силы. А она, милая, просыпается не от заклинаний, а от чувств. Сильных. Яростных.

И я вдруг вспомнила. Не просто вспомнила, а заново пережила. Тот самый миг в хижине, когда отчаяние достигло предела, а потом сменилось яростным, всепоглощающим жаром.

Этот огонь не просто растопил лед паралича — он был ощутимым. Он тек по жилам, пульсировал в кончиках пальцев, был готов вырваться наружу.

Бабуля терпеливо ждала, пока я пропущу через себя ее слова, переверну их в голове, примерю к тому, что уже знаю.

— Что ты чувствуешь? — взволнованно спросил Кощей.

Он до сих пор не выпускал меня из своих объятий, словно хотел защитить от всего мира. И это было так трогательно, так нежно и нужно.

Меня накрыло с головой ощущением безмерного счастья, любви. И в тот самый миг, когда сердце готово было разорваться от переполнившей нежности, я почувствовала нечто иное.

Это было похоже на тихий, глубокий гул под землей. Микоша, Феофан… Они идут на помощь. Пришло понимание, а может быть, я услышала это в тихом шорохе листьев. И где-то с другой стороны явственно ощутила, как сжимается пространство. Леший строит тропы, пробирается к нам.

— Я... я чувствую. Все. Каждую травинку. Каждый камень. Чувствую, как друзья пробираются к нам на подмогу. Эта, — мазнула взглядом по очнувшейся ведьме, — выстроила вокруг болота границу, преодолеть ее почти невозможно.

Илиста зашипела.

— Думаешь, ты победила? Я сдамся? — ее черты лица исказились злобой, — Не-е-ет, пока бьется мое сердце, я буду мстить…

— Это вряд ли, — бабуля стукнула посохом по земле.

Словно живые щупальца, покрытые мхом и глиной, корни с шелестом поползли к Илисте, все еще пытавшейся сбросить оцепенение со своего тела.

Один обвил ее шею, грубо заставив замолкнуть на полуслове, другие оплели руки, скрутили их за спиной, туго стянули ноги. Тело ведьмы спеленали прочнейшие путы, вросшие в землю. Она могла только метать яростные взгляды.

Бабуля, не меняясь в лице, подошла к ней, нагнулась и, прицелившись, сунула ей в рот крупный, ярко-красный мухомор.

— Пожуй, красавица, прочисти мозги. А то глупости всякие в голову лезут.

Илиста попыталась выплюнуть гриб, но корень на ее шее сжался, заставляя ее смириться.

— Вот. Теперь не болтает, — с удовлетворением констатировала бабушка, отряхивая ладони. — Гадостей не говорит.

— Что мы будем с ней делать? — спросила я.

— А чего думать-то? — удивился Кощей вопросу, — притопить в трясине, и дело с концом.

Илиста отчаянно задергалась, но лишь сильнее затянулись путы на ее теле. Из кармана на свет вывалилось маленькое зеркальце. Знакомое до жути. Точно в таком же сидели заточенные души девиц.

Переглянувшись с Кощеем, я подняла его и коснулась рукой. Холодная стеклянная поверхность под пальцами дрогнула, словно живая.

Внутри в глубине, мелькнуло бледное лицо Елены Прекрасной. Она с опаской вглядывалась в того, кто потревожил ее.

— Елена? — удивленно воскликнула я. Вообще, я ожидала увидеть женщину постарше, наподобие первых двух заключенных, и уж никак не думала, что Прекрасная тоже заточена в зеркальце.

— Ты кто? — поняв, что перед ней не Илиста, Елена слегка успокоилась, но услышав, что я Яга, нахмурилась, — И ты туда же?

Куда туда? Я не успела спросить, на поляну поднялся ветер, практически ураган. Пришлось прижаться к Кощею, чтобы не сдуло. А когда все стихло, я увидела Лешего.

— Еле пробился к вам, — он взволнованно осматривался. Убедившись, что все враги повержены, расстроился, — Не успел.

— Ты вовремя, друг! — Кощей хлопнул Лешего по плечу. — Познакомься, это бабушка Яры.

— Варвара Степановна, — подсказала я.

— Варвара Степановна, — вслед за мной повторил Кощей, — Сильная ведьма, — усмехнулся он. Очевидно вспоминая не только ворожбу, но и физическую мощь старушки.

— Здрав буди, Варвара Степановна, — Леший почтительно склонил голову, — а я, стало быть…

— Хозяин чащи, Леший, — бабушка протянула ему руку для приветствия. — В хижине еще одна злодейка дожидается, идем, подсоби разобраться?

— Вестимо, — кивнул Леший. — Веди.

Они скрылись за травяным ковром, скрывающим дом болотницы.

А мы с Кощеем вернулись к Елене. Интересно было узнать, почему она в своем облике, память на месте. А главное — как ее оттуда достать?

Лицо Елены, искаженное недоверием и страхом, было настоящим. И в отличие от Лары и Млады, она все помнила.

— «Туда же»? — мягко переспросила я, стараясь не напугать ее еще больше. — Я не Илиста. И не собираюсь тебе вредить. Мы освободили тебя.

— Освободили? — горькая усмешка исказила ее прекрасные черты. — Я в стеклянной тюрьме, если ты не заметила.

Кощей нахмурился, но я положила руку ему на запястье, прося не реагировать на резкие выпады. Елену можно понять, она жертва, потерявшая веру в спасение.

— Илиста повержена. Мы пытаемся понять, что произошло. Расскажи, как ты оказалась внутри? И почему ты в своем облике?

Елена замолчала, изучая моё лицо в поисках лжи. Видимо, не найдя ее, она тяжело вздохнула, и её образ в зеркале померк, словно на него упала тень.

— Глупость, — прошептала она. — Моя глупость и жадность. Я пришла к Илисте за… — она замялась, смущаясь, но, потом собравшись с духом, произнесла, — хотела стать умнее.