Шедший рядом Никита печально вздохнул при виде парня.

— Полюбуйтесь, во что наш Гордей превратился, одна тень от него осталась.

— Да, — вздохнул Илья, идущий чуть позади, — как глоток сделал из чарки Милании, так и стал дурачком.

А я вдруг на секунду представила, что Ивана могла постичь такая же участь и мысленно поморщилась. Это не жизнь, а существование.

— Мы почти пришли, — оторвал меня от моих мыслей Никита, кивком указав на дом в конце улицы.

Мы уже миновали Гордея, как вдруг мне пришла в голову мысль: а не взять ли его с собой?

— Гордей, — окликнула я его, но он даже не повернулся в мою сторону. — Гордей! — Прокричала я уже громче. — Идем с нами.

— Бесполезно, — покрепче сжал меня за ладонь Кощей.

— Ага, он только на Милку теперь реагирует, — пояснил Никита, глядя на притаившуюся в полумраке фигуру друга.

Вместо Гордея откликнулась его невеста. Распахнув окно, на улицу высунулась недовольная девичья физиономия. Рассмотреть ее с такого расстояния не представлялось возможным, зато слышно было весьма хорошо.

— Это кто здесь моего жениха куда зовет? — поинтересовалась она визгливым голосом, крутя головой в поисках осмелившегося посягнуть на ее собственность.

Завидев свою зазнобу, ожил Гордей.

— Миланушка, сердце мое, я здесь, — произнес он с придыханием, двинулся в сторону окна. Дойдя до невесты, замер, ожидая дальнейших распоряжений.

— Идем, — Кощей было попытался меня сдвинуть с места, но не тут-то было. Я неожиданно для всех и само́й себя в первую очередь уперлась. Отпустила руку, державшую меня, и направилась к парочке «влюбленных».

Я сделала несколько шагов к дому, чувствуя на себе тяжелые взгляды своих спутников, но внутреннее чутье подсказывало: все верно. Подойдя почти вплотную, смогла разглядеть и Миланию. Личико симпатичное, круглое, румяное, но глаза... Холодные, хитрые и жадные.

— Это я зову, — сказала спокойно, останавливаясь так, чтобы и Гордей, и его избранница были передо мной.

Милания окинула презрительным взглядом с ног до головы, явно не видя во мне угрозы.

— А ты кто такая, чтоб чужого жениха сманивать? Убирайся, пока цела.

Гордей стоял, бессмысленно улыбаясь ей, словно пес, ждущий команды.

— Яга я, милая, — парировала я, и в моем голосе зазвучали стальные нотки, от которых у девицы дрогнула уверенность. — Твой «жених» больше на пса похож, чем на мужчину. Неужто по сердцу тебе такой?

— Не твое дело! — визгливо выкрикнула Милания и посильнее высунулась в окно. Отчего улыбка на лице Гордея стала еще шире.

— Как знаешь, — сладко продолжила я, заманивая глупышку в свои сети. — Я же помочь хотела, да только недосуг мне сейчас, Ждану сватать иду.

Увидела, как в ее глазах загорелся огонек. Ей стало любопытно, о чем я.

— Старая бабка сильна была, да не шибко умна, раз вот такое из мужика сотворила, — я кивнула на Гордея, — но я знаю, как можно исправить. Будет как прежний… — И ведь сказала правду, я и собираюсь вернуть прежнего Гордея. Вот только Милания поняла это иначе, что и приворот при этом сохранится.

— Правда? — заглотнула наживку девица. — Я мигом, подожди, мы с вами!

Последнее она прокричала, исчезая в окне.

— Быстрее, — бросила я повелительно, разворачиваясь спиной к окну, и пошла обратно к своим спутникам. За спиной послышалось хлопанье двери, сдавленное фырканье Милании, шепот «Пошевеливайся же, дубина!», и неуверенные шаги Гордея.

Никита уставился на меня с нескрываемым удивлением, дядька Илья чесал затылок, а Кощей... Кощей смотрел на меня с тем выражением, от которого по телу бежали мурашки — с гордостью и одобрением.

Еще на подходе к дому Жданы Милания затянула песню, которую подхватили Илья и Никита.

Что ни слово, то восхваление жениха — прислушалась я к тексту.

Пары с любопытством оглядывались, а кое-кто и вовсе останавливался в ожидании продолжения. Намерение соседей выдать Ждану за другого, судя по скептическим выражениям лиц любопытствующих, секретом ни для кого не было.

Однако всё мгновенно переменилось, едва замечали в процессии Кощея. Разумеется, во мне Ягу никто не узнал, но вот то, как я крепко сжимала руку Бессмертного, повергло собравшихся в настоящий шок.

Мы плелись последними, потому что мне нравилось рассматривать дома с яркими палисадниками и резными наличниками. Жилища обустроены с любовью, от них так и веяло теплотой и уютом. Лёгкий дымок, поднимающийся из печных труб, смешивался с вечерней прохладой, рождая в воздухе ни с чем не сравнимый аромат.

Я с наслаждением вдыхала воздух, чистый, густой, он напоминал мне о днях, проведенных в деревне у бабушки. Да, я скучала по ней, но чем дольше я находилась в сказочном мире, тем меньше мне хотелось возвращаться. Уверена, что бабуля поймет, надо лишь дать ей знать, что я счастлива.

Мы уже дошли до дома невесты, остановились у ворот. Я осторожно высунулась из-за широкой спины кузнеца. Из-за забора, хмурясь, нас рассматривал хозяин дома — худой, словно палка, коротко стриженный, темноволосый мужчина. Отворять он явно не спешил.

— Ты, Миланьюшка, верно, умом повредилась? Чего горланишь? — нелюбезно поинтересовался он. — Да и тебе ли, Илья, не знать, дочь моя сватана давно. Чего баламутишь?

В окне мельтешила девичья тень, скорее всего, Ждана, взволнованно металась по горнице, не решаясь выйти на порог. А в дверном проеме маячили две крепкие мужские фигуры. Братья? — промелькнула догадка.

Милания оказалась девкой не из пугливых, на хамоватые замечания лишь фыркнула и затянула погромче новую песню, о том, что сваты в дом пожаловали, знать пора приданое собирать, да дочь готовить в мужний дом отдавать.

— Ты бы, Мирослав, не ерепенился, — вышел вперед Кощей, увлекая меня за собой, — а встретил как положено, ворота открыл, поклонился в пояс.

Мирослав ахнул при виде пожаловавшего гостя, кубарем свалился на землю, видимо, все это время он стоял на скамеечке. А затем со скрипом распахнулась одна створка тяжелых ворот.

И хозяин дома, кланяясь, произнес:

— Прости, Кощей, не заметил сразу, проходите, гости дорогие, проходите, — посторонился, пропуская нас, а затем, что есть мочи, крикнул в сторону дома, — Ждана, накрывай на стол, радость у нас!

**

Внутри горницы мужчины расселись за огромным столом. Во главе устроился Мирослав, по бокам от него двое братьев Жданы: Матвей и Евсей, так представили их нам.

Парни одинаковые как две капли воды: темноволосые, ростом выше отца, в плечах широки, кареглазые, розовощекие.

Этакие двое из ларца, одинаковы с лица, — улыбнулась, вспоминая мультяшных персонажей.

На другом конце стола по центру уселся дядька Илья, видимо по праву старшего родственника жениха, так я поняла эту рассадку. По правую руку — Никита, по левую — Кощей, рядом с ним по наказу Милании расположился Гордей.

Сама же девица за стол не села, кивком подала мне знак, что нам к Ждане.

Невеста хлопотала на кухне. Наверное, Милания бывала в этом доме не раз, потому что ориентировалась она прекрасно, ухватив меня под руку, потащила к цветастой занавеске, отделяющей горницу от зоны приготовления пищи.

Ждана стояла у печки, нервно теребя в руках платок, за ее спиной на столе высилась гора посуды, на шестке печи дымился чугунок, а на лавке под окном угадывались очертания пирога, накрытого холщовым полотенцем.

— Ты?! — увидев Миланию, изумленно воскликнула Ждана. — А ну, вон из моего дома!

Зажав один конец платка в кулаке, Ждана замахнулась на незваную гостью, вынуждая меня заступиться.

— Ждана, нет! — Шагнув вперед, я прикрыла собой девицу. — Милания нам помогает, — выпучив глаза, я активно намекала на свой интерес.

Но Ждана, взбудораженная сватовством, не желала понимать, упорно пыталась стукнуть наглую воровку чужих женихов. Но та, посмеиваясь, ловко уворачивалась, пока не задела одну из стоявших на краю чашек, и посуда полетела на пол, разлетевшись на мелкие кусочки.