- Что ж, если нужно поставить точку в этом деле, я ее поставлю, - сквозь зубы произнес Вревский. – Пристальное внимание мне ни к чему.

После разговора с Вревским на душе остался тяжелый осадок. Но, с другой стороны, хорошо, что все разрешилось подобным, пусть даже не очень приятным способом. С каждым разом скрываться было бы сложнее, да и зачем? В общем, я сделала выводы и пообещала себе, что постараюсь больше не допускать таких ошибок. И главное, пора бы уже вести себя как взрослая женщина, а не девица, попавшая в сказку. Хотя это ощущение все еще было очень сильно. Видимо, оно и делало меня немного сумасбродной.

Своим появлением на балу мы, как и ожидалось, очень заинтриговали общество. Особенно его женскую половину. Мало того, что все обратили внимание на необычные украшения, так еще и оказалось, что я супруга барона Вревского. В ювелирную лавку Сазоновых потянулись желающие приобрести уникальные вещицы. Но и, конечно же, для того, чтобы узнать подробности женитьбы барона-повесы. Украшения были в ограниченном количестве, поэтому дамы заказывали понравившиеся по эскизам. При этом они пили кофе и сплетничали, сидя в ювелирной лавке. Сазонов находился в полном восторге и прислал мне с охраной драгоценных камней больше, чем требовалось. Один из охранников передал записку от Федота Демьяновича: «Вручаю сии камни в ваши нежные ручки в надежде на новые произведения искусства в вашем исполнении. Жду Вас с нетерпением у себя в мастерской, баронесса.».

У меня появилось много работы, что отвлекало от неприятных мыслей. Я погрузилась в нее полностью, наслаждаясь уютом своего дома.

Из моих идей рождались новые эскизы. Теперь я взялась за венцы, тиары, гребни для волос и сетки для волос, уложенных в виде пучка. Украшения уже были полностью готовы, поэтому я на днях собиралась поехать в город к Сазонову. Пришло время обсудить предложение ювелира об именном бренде.

Но поездку пришлось отложить, так как уже второй день бушевала метель. Ветер стучал по ставням, швырял в окна пригоршни снега. Но внутри дома раздавался уютный треск дров в камине, смешиваясь с тихим голосом Елизаветы, рассказывающей старинные истории за шитьем. А на столе остывал ароматный чай, наполняя гостиную ощущением покоя.

Когда из передней послышались громкие голоса, я удивленно посмотрела на закрытые двери. Что еще случилось?

- Барышня! Мария Дмитриевна! – в гостиную заглянул взволнованный Иван. – Там это… ваш супруг пожаловали!

Меня словно жаром обдало. Вревский? Но зачем он приехал?!

- Проси, - спокойным голосом распорядилась я, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. – И принеси его милости вина.

Находящиеся в комнате Надя, Елизавета и Алексей настороженно замолчали.

Как только слуга скрылся за дверью, в комнату вошел барон. Его густые волосы были в беспорядке, на них мерцали снежинки, и я сразу ощутила аромат зимней свежести, исходящий от него.

- Добрый вечер, ваша милость, - я поднялась с кресла. – Чем обязана вашему визиту?

- Здравствуйте, Мария Дмитриевна, - он слегка склонил голову. Свечи отбрасывали на его лицо теплый свет, и резкие черты казались высеченными из камня. – У меня к вам важный разговор. Мы могли бы остаться наедине?

- Да, конечно, - я кивнула друзьям, и они бесшумно покинули комнату. Наверняка у барона что-то очень серьезное, если он проделал такой путь, несмотря на погоду. – Прошу вас, присаживайтесь к огню.

Вревский присел напротив меня. Выражение его лица оставалось бесстрастным. В гостиную вошел Иван с подносом, и мы молча наблюдали, как он ставит на столик графин с вином и рюмку. Когда слуга ушел, барон сказал:

- У вас красивый дом. Вижу, вы не нуждаетесь в средствах.

- Слава Богу, нет, - ответила я. – А усадьба действительно чудесная.

- Понимаю, вы удивлены моим визитом, но дело не терпит отлагательств, – Вревский говорил спокойно. В его голосе звучала легкая усталость. – Императрица желает видеть нас на Рождественском балу.

- Что? Но зачем? – я растерялась.

- Не стану лгать, до государыни дошли слухи о нашем браке, и она хочет познакомиться с вами. Сплетни о скандале, якобы произошедшем между нами на балу, лишь подогревает интерес. Как вы понимаете, отказываться от приглашения Ее Величества нельзя.

Понятное дело, что не хотелось лишнего внимания к своей персоне, не хотелось появляться при дворе, где все взгляды будут прикованы ко мне. Любой неверный шаг и всё. пиши: пропало. Но я прекрасно понимала, что от моих хотелок ничего не зависит.

- Что ж… Значит, нужно готовиться к поездке.

- Мы отправимся пятнадцатого декабря. Я пришлю за вами экипаж, - барон налил себе вина. – Но это еще не все. Нам придется играть роль горячо влюбленных супругов, Мария Дмитриевна. Я вижу, что вы удивлены, но я попробую объяснить, для чего этот спектакль. Благодаря ему мы станем неинтересны ни обществу, ни государыне. Любовь, семья, верность – это так пресно. Всем подавай столкновение характеров, игру страстей. А «жили они долго и счастливо» даже звучит скучно.

- Вы тоже так думаете? – я пыталась хоть что-то прочесть по его лицу, но у меня ничего не получалось. Вревского словно окутывала плотная оболочка, не допускающая в его внутренний мир.

- Вы о чем? – барон поднял свои темные, будто бездна, глаза.

- Вы тоже считаете, что любовь, семья, верность — это пресно? – повторила я, не понимая, зачем мне это знание.

- Разве есть разница, как считаю именно я? – холодно поинтересовался Вревский. – Мария Дмитриевна, я не люблю задушевных бесед. Надеюсь, вы понимаете, что легкая игра в любовь не обязывает нас становиться друзьями?

- Прекрасно понимаю. Это был всего лишь вопрос. Женское любопытство. Так что вы можете не переживать о своих личных границах, ваша милость, - я равнодушно пожала плечами и поднялась. – Пойду распоряжусь, чтобы к ужину накрывали на одного человека больше и приготовили вам комнату.

- Буду безмерно благодарен, - барон отвернулся к огню, а я сжала кулаки, направляясь к двери. Убила бы! Надменный, равнодушный, холодный кусок льда!

- Мария Дмитриевна, - вдруг окликнул меня Вревский. Когда наши взгляды встретились, он попросил: – Могу я поговорить с Алексеем?

- Конечно, я сейчас позову его, - ответила я, покрываясь холодным потом от страха. Над головой барона снова «выпускала лепестки» черная лилия с той же пресловутой буквой «V». Тот же цветок распускался над головой князя, но, правда, белого цвета - символ безвременной кончины.

Я сходила на кухню с распоряжением. Потом сказала Алексею, что его ждет барон, и поднялась в свою комнату. Мне хотелось посмотреть в книгу.

Сладко спящий Орель сразу же проснулся, стоило мне зашуршать страницами древнего фолианта. Кот уселся рядом, наблюдая сонными глазами за моими движениями. Как только я перевернула седьмую страницу, Орель положил на нее лапу, будто говоря, что именно здесь находится то, что мне нужно.