- Подозреваю, у нее не выдержало сердце, - соврала я. Но кто мог опровергнуть мои слова?

- Ладно, пусть так. Но каким образом вы оказались в гуще всех событий? – барон приподнял бровь. – Только не стоит повторять, что свернули к усадьбе Распоповой, испугавшись вьюги. Ведь это ваша служанка оказалась в плену сумасшедшей помещицы? Я видел девушку, когда приезжал к вам с визитом, Мария Дмитриевна. Да и усыпили вы всех специально.

- Да, вы правы, ваша милость. Мы приехали сюда с одной целью: спасти Стешу. На ярмарке люди видели, как с девушкой разговаривал слуга Распоповой. Я подумала, что это он виновен в ее похищении, поэтому решилась на этот план, - я рассказала полуправду, немного приукрасив ее. – Я же не могла признаться вам во всем, не зная причины вашего появления в этой усадьбе.

- Что это значит? – барон нахмурился.

- Я предположила, что возможно у вас есть близкие отношения с Ольгой Тимофеевной… - я мысленно застонала, говоря эти неприятные вещи. – С вашей-то репутацией. Кстати, Алексей тоже уснул…

- Единственный из нас! – процедил Вревский. – Мария Дмитриевна, я ведь сразу прекрасно понял, что вы что-то затеяли. Мифическая головная боль, отказ от ужина… А потом ваша кузина отказалась от вина и чая. И мне стало ясно, что в них что-то подмешано. Пришлось делать вид, что я пью вино. Через полчаса уснул Алеша, а следом Распопова. И я решил посмотреть, что будет дальше. Если честно, мне казалось, что вот-вот появитесь вы, но я ошибся. В столовой появился Григорий. Он разбудил свою хозяйку, и они много чего наговорили, думая, что я сплю. Когда Ольга Тимофеевна ушла вместе со своим слугой, я, естественно, проследил за ними.

Я молчала.

- Мария Дмитриевна, вы безрассудны. И да, какой бы ни была моя репутация, я не подлец, - произнес Вревский, после чего поднялся. – Поезжайте домой как можно скорее. С тем, что здесь произошло, я разберусь сам. Если в будущем вам захочется погеройствовать, сообщите об этом мне. Тогда, надеюсь, мы не встретимся в холодном подвале, где вас пытаются проткнуть ножом.

- Так вы не скажете мне, что делали здесь? – задала я последний вопрос, уже зная, что он ответит.

- Нет. Вам это знать ни к чему, - барон направился к дверям. – Собирайте вещи, Мария Дмитриевна.

Спорить с ним я не собиралась. В данный момент все складывалось как нельзя лучше. Распопова больше не станет губить людей, а Стеша вернется домой к родителям. Разве не это главное? Тем более никто серьезно не пострадал.

Но в голове все равно крутилась предательская мысль: «А что, если бы я сразу рассказала мужу правду?».

Вот только поверил ли бы он мне? Наверняка посчитал бы за дуру, услышав рассказы о ведьмах, колдовстве и жертвоприношениях. Нет, обычному человеку не нужно сталкиваться с мистической стороной жизни. Пусть лучше мой супруг думает, что я ненормальная, но спит спокойно.

* * *

Когда экипаж с супругой скрылся в заснеженной аллее, Вревский еще раз взглянул на рукав своего камзола. Как странно… на нем остались следы пороха. Он подошел к столу, на котором лежал пистолет. Мария сказала, что его достали у него из-за пояса, когда выносили из подвала. Ствол был чистым. Значит после того как его ударил Григорий все-таки что-то произошло. Но что? В обрывках памяти мелькало нечто странное, похожее на ночной кошмар. Вот только это действительно могло ему присниться и никак не являлось воспоминаниями.

Вревский отправил в город своего слугу, чтобы передал начальнику Тайной канцелярии письмо, в котором были изложены все события. А сам взялся опрашивать крепостных. Бедные люди никак не могли понять, каким образом уснули, но известие о смерти барыни вызвало в них такую радость, что некоторые даже расплакались.

У Вревского же волосы дыбом становились от того, что он услышал от них. Распопова творила ужасные вещи. Оставаться в этом доме было выше его сил, но он должен был дождаться графа Кушакова.

* * *

Радости Акулины и Ивана не было предела. Они и плакали, и смеялись, обнимая ослабевшую Стешу. Мы еле оторвали счастливых родителей от нее и увели девушку в комнату, чтобы уложить в кровать. Надя сразу отправилась на кухню, чтобы приготовить лекарство. Алексей ушел в конюшню проведать Ахбазана, а Елизавета взялась за приготовление ужина. Бедная женщина никак не могла успокоиться, вспоминая ужасные события. Я же пила чай на кухне, размышляя, чем себя занять. Экономка словно прочла мои мысли.

- Мне нужно чем-то занять руки! Сердце до сих пор не на месте! – она повязала передник, схватилась за кастрюлю, но потом присела рядом со мной. – Деточка, ты должна знать, что если после обряда твой муж в течение трех дней зайдет в церковь после заката солнца, он может все вспомнить.

- Что? – я отставила чашку. – Но почему я только сейчас узнаю об этом?

- Потому что у меня уже память не такая как в молодости! – фыркнула Елизавета. – Забыла! Ну, ты-то переживать брось. Чего ему там делать вечером? Он, наверное, туда и днем не особо ходит.

Тут я с ней была согласна. Вряд ли Вревский такой набожный, что ему приспичит в ближайшие дни посетить храм. Все будет хорошо. Нечего себя накручивать.

Допив чай, я поднялась к себе и села за стол рисовать эскизы. Перед глазами стоял шатлен французского шпиона. Вот его подобие я и попробую изготовить, украсив полудрагоценными камнями. Кстати, нужно будет посоветоваться с ювелиром по поводу вещичек, которые вешают на шатлен. Их можно было сделать из серебра или золота. Ножнички, наперсток, крючок для пуговиц, флакончик для духов и даже записные книжки. Странички последних вполне могли быть изготовлены из слоновой кости. Но это для особо модных и богатых клиенток. Рисуя эскиз шатлена, я вдруг подумала, что неплохо было бы сделать и сумочки в похожей технике. А если это будет комплект? Шатлен и ридикюль, украшенные одинаковыми камнями?

Меня моментально охватило вдохновение, и я позабыла обо всем на свете, погрузившись в работу.

На улице было темно, в воздухе кружились редкие снежинки, и весь мир был погружен в тишину, которую нарушал только легкий шелест ветра. Вревский вышел из экипажа и, глубоко вдохнув свежий воздух, направился к белоснежным стенам монастыря. Их освещала своим светом зимняя луна, отчего они казались призрачными.

Барон постучал в тяжелые ворота, после чего принялся ждать, когда в окошке появиться лицо какого-нибудь монаха.

Молодой мужчина с короткой бородкой сразу впустил его внутрь и проводил к настоятелю.

Игумен Илларион находился в монастырской библиотеке. Он что-то читал при тусклом свете одинокой свечи, но как только барон вошел в комнату, поднялся ему навстречу.

- Благословите, святой отец, - сказал Вревский, и игумен осенил его крестным знамением.

- Присаживайся, сын мой. Я ждал тебя.

Барон опустился в деревянное кресло, а настоятель устроился напротив. Его добрые глаза были немного усталыми.

- Что мне делать, батюшка? Как бороться с этим? – спросил Вревский, внимательно глядя на игумена. – Вы сказали, что подумаете.

- Я подумал, Сережа… подумал… - тяжело вздохнул настоятель. - Слово Божие предостерегает: «Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых. Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего. Будь непорочен пред Господом, Богом твоим».* Но ведь это дитя твое, и даже некий дар, данный при рождении, не отменяет его чистоты. Только в твоих силах наставить сына на путь добра, объяснить, помочь обрести истину. Ему сейчас больше всего нужны твои любовь и ласка, Сережа. Дитя должно чувствовать в тебе опору и поддержку. А если ты станешь отстраняться от него, то передашь в руки тьме, которая сделает все, чтобы овладеть невинной душой.

- Мне бы хотелось, чтобы вы поговорили со Львом, посмотрели на него, - попросил Вревский. – Это очень важно для меня.