— Ну и видок у вас, парни, — хмыкнул он, завидев нас. — Знатно, по ходу, повоевали. Алекс, Сел — на вас так вообще смотреть страшно. Такое чувство, что твари сначала вас сожрали, а потом вы выбрались из них естественным путем.

— Иди в жопу, — устало отмахнулся от него капрал, садясь у стены напротив. Остальные тут же последовали его примеру. События последних трех дней вымотали нас уже настолько, что ни у кого не было сил даже просто стоять на ногах.

— Все настолько плохо? — не отставал парень. Жалеет, что пропустил все самое интересное. А может просто хочет быть в курсе последних событий. Дагор его разберет.

— По нам не видно? — мрачно бросил Рам.

— Видно, — кивнул Дейт, — очень даже. Но закончилось-то все, как?

— Хреново, — сказал я, открывая карман, в котором пряталась Шелька. — Тремя с половиной сотнями трупов. Твари убили всех, до кого успели добраться, и разрушили лагерь почти до основания. Причем они именно рвали всех, кого видели. Не жрали, не утаскивали, как добычу. Убивали и бежали дальше. Такое чувство, что у них имелся большой зуб на местных.

— Очень похоже на то, — сказал ветеринар. — Мы уже убедились в том, что они весьма разумны, по крайней мере на примитивном уровне. А значит и не стоит отказывать им в наличии таких эмоций, как ненависть или жажда мести.

— Разумны и обучаемы, — встрял в разговор Эдрих. — В прошлый раз они вели себя… По другому, что ли…

— Намного тупее, — устало пробормотал Селлас. — Раньше они просто морочили нам голову, создавая фантомов, а теперь они придали им правдоподобности. Следы от попаданий, «трупы»… И пока мы на них отвлекались, суки начали атаку прямо изнутри лагеря. Нет, тупое необучаемое животное на такие трюки точно не способно. Мне кажется тот, кто планировал эту атаку, очень тонко рассчитал и эффект неожиданности, и последующую за ним панику, и суматоху в самом лагере, которой он прикрыл свои основные силы. Так вот, что хочу сказать. Кем бы этот хрен ни был, человеком или же еще одной тварью, мы имеем дело с крайне опасным и хитрожопым уродом, который учится на своих ошибках. В следующий раз надо ожидать еще большей подляны.

— Если до следующего раза вообще дойдет, — ответил ему Рам. — Учитывая тот факт, что они разумны — не думаю, что мы сможем предсказать дальнейшее поведение этих… существ. Возможно это была банальная месть, и тогда дело ограничится разрушением лагеря. Быть может речь идет о борьбе за территорию и нам надо просто уйти с этого места. Но если мы имеем дело с целенаправленным геноцидом…

— То ничего не меняется, — перебил его я, осторожно схватил Шельку за черный пушистый хвост и принялся медленно вытаскивать ее наружу. Зверек упирался и возмущенно пищал. Боялся, что ли? Впрочем, от меня наверное так воняет сейчас кровью этих уродов, что я сам в глазах зверька могу сойти за одного из них. — Когда мы только высаживались на планету, расклад был простой: или мы тварей, или они нас. Такой он остается и сейчас. Просто теперь надо помнить, что наш противник — не тупое животное.

— Ну да, — мрачно ухмыльнулся Рейн. Все-таки хорошо, что он носит бакенбарды с усами, а не полноценную бороду как его «брат». Слишком уж эти двое друг на друга похожи, постоянно бы путал. — А еще нас было три десятка человек, корабль, два БТРа, дроны поддержки, и самое главное — четкий план, предполагающий эвакуацию. Так что, шеф, расклад сейчас куда более хреновый, чем тогда. Или более сложный. Раз уж твари разумны, то возможно стоит воспользоваться этим и попробовать устроить с ними переговоры?

— Не самая плохая идея, — поддержал его Рам. — Судя по тем сектантам, которых мы встретили в командном комплексе, человек вполне может сосуществовать с ними. А если предположить, что общаются они с помощью непосредственной передачи мыслей, то и «переводчик» в лице Дейма у нас уже имеется.

— Вперед и с песней, — хмыкнул Эдрих. — Я вам даже ради этого свои труселя выделю. Используете как знак мира.

— Знак мира — белый флаг. А не коричневый, — парировал его выпад Рейн. Когда требовалось, брат нашего шутника мог быть не менее острым на язык, чем он сам, хоть и предпочитал молчать большую часть времени. Возможно, именно поэтому из этой парочки он казался мне наиболее разумным.

— Никто никуда сейчас не пойдет, — прервал спор я, — и никаких переговоров не будет. Нас и так катастрофически мало, и я не готов рисковать еще тремя бойцами в сомнительной авантюре.

— Ну да, а план со штурмом базы Синдиката, конечно, не авантюра? — хмыкнул Рейн. — В девятером, так особенно. Какая разница тогда, как мы подохнем, если итог будет все равно один?

— А никто подыхать и не собирается, — бросил я, наконец вытащив Шельку из кармана. Крохотная зверушка всем телом прижалась к металлической ладони скафандра и уставилась на меня большими черными глазами. Она дрожала, а ее длинный пушистый хвост нервно покачивался из стороны в сторону. Боится. Впрочем, это неудивительно, учитывая какой от меня запах сейчас идет. Но, в конце концов, не вечно же ей в это кармане сидеть. Пусть побегает, пока есть такая возможность. — Поможем местным с печатью оружия и прочего, а потом, когда они двинутся в сторону леса, мы заберем из этого комплекса источник питания и присобачим его к межпланетной яхте, которую видели в космопорту. Таким образом у нас получится выбраться с планеты, а там, быть может, удастся подать сигнал бедствия вольным торговцам или Директорату, который наверняка в поисках «Тени» рано или поздно посетит эту систему.

— Ага, чтобы этот самый Директорат поставил нас к стенке как военных преступников, — буркнул Селлас. — Предварительно выпытав все, что мы знаем о местонахождении «Тени». Сам знаешь, с людьми вроде нас они вообще не шибко церемонятся.

Тут он был почти прав. Когда я учился в академии, нам один раз показывали допрос пленных, подозревавшихся в шпионаже. Их накачали какой-то наркотой и потом вытянули из них все, что только могли. Один оказался чист, а другого взяли «с поличным». Вот только пострадали в итоге оба. И у одного, и у другого мозг оказался поврежден до такой степени, что оба стали овощами, причем без возможности реабилитации. После констатации этого факта обоих списали в утиль и расщепили на атомы. Как я слышал, родственникам невиновного потом выплатили денежную компенсацию, но сильно сомневаюсь, что бедолаге стало от этого лучше. Если Директорат поймает и нас, вряд ли он обойдется с нами мягче. Про Братство можно даже и не вспоминать. Остается только надеяться, что у нас получится нарваться на какого-нибудь вольного торговца, случайно залетевшего в эту систему. Нарваться и заплатить ему услугами охраны за новые документы и прочее сопутствующее барахло, которое поможет начать жизнь с чистого листа во внешних колониях. Жаль только Ани так и не узнает, что с нами в итоге стало. Впрочем, может оно и к лучшему. По крайней мере, останется жива, если Бермут не поймет, что она связана с заговором против него и с поломкой «Тени». Впрочем, думаю, он все-таки знает про нашу «повстанческую ячейку», просто не хочет ее убивать по каким-то своим причинам. Вот только мое «воскрешение» может его спровоцировать и на это.

Я поставил Шельку на пол и отстегнул от набедренного магнитного замка пистолет с одной единственной пулей. Пулей, которую мне, по мнению Бермута, следовало пустить себе в висок после расстрела всех причастных к заговору. Мда… Для сукина сына мы были просто инструментом. Инструментом, который он использовал и выкинул. Расчётливо, хладнокровно. Сука редкостная. Политик, одним словом. Руки машинально крутили оружие. Тяжелое, громоздкое и неудобное. Оружие, с которого и началась вся эта история. Дагор, если бы я тогда не начал стрелять по СБДшникам, если бы просто приставил его к виску этого сукиного сына, вынудив его сесть на землю и дождался бы силы правопорядка… Не сидел бы сейчас в этой жопе и не ломал бы голову над тем, как из нее выкарабкаться. Вот только откуда мне тогда было знать, что весь тот спектакль — подстава одноглазого урода. Эх, затолкать бы ему эту пушку куда поглубже, да вернуть «подарок», нажав на спуск. Ну да, видимо, не судьба.