— Да.

— Тогда идем, поможете нам перенести энергоячейки. Инженер, можешь вырубать тут все.

— Понял, — коротко отрапортовал он, и в следующее мгновение свет погас. Бронестекло моего шлема тут же перешло в режим ночного зрения. Ну, теперь местным аборигенам придется сложнее, если они решили все же тут остаться. Моим парням тьма — не помеха, а вот у них глаза вряд ли быстро к ней приспособятся.

Извлечение ячеек не заняло много времени. Вскоре четыре массивных черных ящика стояли на полу генераторной. Черные ребристые кожухи, которые раньше прикрывали энергоконтуры, теперь валялись неподалеку. Теперь уже комплекс, растревоженный нашим вторжением, уснул навсегда.

Парни взяли ячейки и мы медленно двинулись обратно. Загруженные плелись в хвосте, те же у кого были свободны руки — прикрывали их. Хоть на первый взгляд и казалось, что сектанты сбежали, но мало ли какие пакости они могли оставить нам напоследок. Да и просто какая-нибудь тварь вполне была способна заглянуть внутрь дыры, проделанной нами не так давно.

Когда мы проходили мимо убитых нами местных, я немного задержался, присел на корточки и перевернул одного из них на спину. Вроде бы обычный человек. Только болезненно-худой. Как будто все последнее время он сильно голодал. Пепельно-серая кожа, изуродованная тонкими полосками шрамов, складывающихся в какой-то причудливый, немного пугающий узор, выбитый глаз, красная повязка, скрывающая нижнюю половину лица, и символы, мерцающие тихим красным светом на вороте потертого, поношенного кожаного плаща. В руке несчастный все еще продолжал сжимать обрезок какой-то трубы, который использовал то ли как посох, то ли как оружие.

Как он тут выжил? Как нашел общий язык с этими кровожадными тварями? Почему напал на нас и чем этом место для них так важно? Одни сплошные вопросы. На которые ответы я, вероятно, не узнаю уже никогда. Да и хочу ли я их знать? Не думаю… Единственное, что мне сейчас реально нужно — убраться с этой проклятой планеты и выспаться. А потом разгрести ту кучу дерьма, которую заварил одноглазый.

Солнце уже скрылось за мрачными силуэтами небоскребов, но его теплые рыжеватые лучи все еще гуляли по тяжелым низким тучам, подобно изорванному ковру, застилавшим небосвод. На улицах вовсю хозяйничали сумерки. В их густом молчаливом полумраке едва удавалось разглядеть тонкие струйки дыма, поднимавшиеся из рваных ран воронок, разворотивших некогда красивую улицу. Бетонного забора больше не было. Транспортеры снесли его подчистую, разворотили своими выстрелами фасады близлежащих домов и пожгли большую часть брошенной техники. На остовах нескольких машин все еще плясали оранжевые язычки пламени, то и дело потрескивая и плюясь огненными мотыльками в стремительно темнеющее небо.

Повсюду лежали трупы тварей. На парковке среди машин, у развалин КПП, на улице, и даже свисали из окон близлежащих домов. Некоторые из них были сравнительно целыми, другим же поотрывало конечности, ошметки третьих так и вовсе разлетелись по округе. Бой тут кипел нешуточный.

— Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше, — коротко прокомментировал ситуацию Эдрих, разорвав повисшую на мгновение тишину.

Ему никто не ответил. Но на этот раз не потому, что он сморозил очередную не слишком смешную хохму, а потому, что обсуждать тут было попросту нечего. Этого мнения придерживались сейчас все бойцы, измотанные многочасовой вылазкой.

Мы медленно двинулись к броневикам, по пути проверяя контрольными выстрелами тех тварей, которые выглядели более-менее целыми. Шелохнулась лишь одна, да и та попыталась просто отползти в сторону. Игла оказалась быстрее. Мгновение, вырывающаяся толчками из рваной раны черная кровь, последний, практически беззвучный, рев. Жалости к ним ни у кого не было. Они были врагом, которого следовало истреблять. Да, пусть не бездумным и не бездушным, но ни о каком мире с такими существами речи идти не могло. Они убили наших парней, мы убили их. И на других нотах этот диалог идти уже просто не может.

— Ну, вот и все, — выдохнул я, когда энергоячейки были погружены в броневики.

— Да, действительно все, — сказал Брем, вставая чуть позади меня, — вы, парни, остаетесь.

Я хотел было повернуться к нему и спросить, что за фигня, но ствол направленный прямо в мой шлем заставил меня передумать.

— Какого ху… — начал было Эдрих, но один из парней Бермута оборвал его на полуслове.

— Заткнись и шевели ногами, — рявкнул он. — Дернешься — положим прямо на месте. Остальных тоже касается. Шевелите булками, если не хотите, чтобы мы их прострелили.

— Суки, вы что делаете? — тихо процедил Селлас, вставая рядом со мной. — Хотите тут бойню устроить? У меня же нервы не железные, я вас, пидарасов, сейчас одной очередью всех…

— Расслабься, — ухмыльнулся Брем, делая малозаметный знак броневику, разворачивавшему башню в нашу сторону. — Ваши винтовки не будут по нам стрелять, а вот наши по вам — очень даже могут. Если не будете послушными мальчиками.

Остальных «заговорщиков» мордовороты одноглазого тоже согнали в кучу. К нам каким-то образом умудрился затесаться даже ничего не понимающий техник. Он все пытался спросить, а его-то почему, но конвоир толкнул бедолагу так, что тот буквально кубарем укатился нам под ноги.

Брем встал напротив, смерил нашу кучу оценивающим взглядом, указал пальцем на белобрысого и выдал:

— Ты. Коль уж явился с повинной, то иди в броневик. Спас свою жопу, считай. А остальные… Извините, парни. Вы просто начали задавать неправильные вопросы в неправильное время и в неправильном месте. Тут уж, как говорится, не мы такие. Жизнь такая.

Сгущающуюся тишину серых сумерек прорезал вой электромагнитной винтовки.

Парень, шедший к броневику пошатнулся, упал на колени, а затем и вовсе рухнул на землю. Из его пробитого насквозь шлема тонкой струйкой стекала кровь, собираясь в небольшую черную лужицу на сером полотне тротуара.

— Стукач, — выдал Брем, смерив тело парня презрительным взглядом, а затем повернулся к нам и добавил, — ненавижу, блять, стукачей. Так вот, как я уже и сказал, парни, вы сами по себе ребята неплохие, но задали неправильные вопросы в неправильном месте и в неправильное время. Потому мне и было приказано ликвидировать вас. Но, — он посмотрел на меня, а затем переключился на личный канал связи, — зря стараешься. В общей сети отряда приоритет моих команд поставлен над твоими, так что экзокостюмы без моего согласия ни мне, ни моим парням отключить не получится. У тебя появится полный контроль, как только мы уйдем.

Зараза.

— Но я не собираюсь этого делать. Не в моих принципах убивать тех, кто стал жертвой обстоятельств и тем более мне не хочется убивать тех, кто как минимум один раз спас мою жопу. Так что сейчас мы просто сядем в транспортники и уедем, — он немного помолчал, а затем более мягким тоном добавил. — Простите, парни, но у нас действительно нет сейчас права на ошибку. От тех данных, которые мы тут достали, зависят судьбы сотен, а может и сотен тысяч людей, и было бы очень глупо после всех тех усилий, что мы, и в частности наш капитан, приложили, дать вам сорвать своими глупыми разборками всю проделанную работу. Я не очень одобряю методы Бермута, потому и нарушаю сейчас его приказ, — Брем на мгновение замялся, — но его цели мне кажутся достаточно благородными. В общем, мы оставляем вам костюмы, винтовки и немного снаряги, — он махнул рукой в сторону одного из своих бойцов, вытаскивавшего из броневика короб с боеприпасами. — На первое время вам хватит, чтобы отбиться от тварей и освоиться тут. Возможно со временем вы даже найдете способ удрать с этой планеты. Но мы тогда будем уже далеко, и надеюсь с вами больше уже не пересечёмся. В общем, прощайте, парни.

Он развернулся и быстрым шагом направился в сторону машин, однако потом остановился, как будто что-то вспомнив, и, подключившись по личному каналу к моему коммуникатору, сказал: