Я еще немного покрутил ствол в руках, а затем прикрепил его обратно к ноге. Пусть будет. Мало ли еще выпадет шанс вернуть должок, да и лишняя пуля в решающий момент лишней не окажется. Прикрепил, погладил Шельку, свернувшуюся клубочком прямо на полу, и прислушался к разговору парней.

— Вот одного понять не могу, — задумчиво протянул Эдрих, — почему эти местные так парятся из-за убитых или из-за смерти вообще? Какая им, по сути, разница, умереть сейчас или умереть через двадцать лет, если итог будет все равно один.

— Фиг его знает, — ответил Рам, — возможно играют роль базовые животные инстинкты вроде самосохранения. А может хотят воспользоваться по максимуму тем временем, которое у них есть.

— Воспользоваться? В этой дыре? — хмыкнул Селлас. — Где они только и делают, что пытаются хоть как-то выжить? Сомневаюсь. Больше похоже на банальный инстинкт. А к чему ты это вообще спросил?

— Да вот думаю, чья жизнь дороже, моя или их, — хмыкнул юморист. — Чисто технически — моя. Я могу прожить сколь угодно долго, а они… В общем, если сложить всё время, которое у них осталось, получится явно меньше.

— Ага, иди им это расскажи, — встрял в разговор молчавший до этого Берт, — то-то они обрадуются, узнав эту новость.

— Обрадоваться-то, может, и не обрадуются, — ответил Эдрих, — но, по идее, с логической, да и моральной, точки зрения, в том, чтобы использовать их как пушечное мясо для спасения наших собственных задниц, нет ничего плохого. Думаю, шеф, так и планировал в конечном счете сделать, нассав им в уши про спасение и светлое будущее.

Мда… А вот сейчас мне его захотелось стукнуть. Головой с размаху об стену. Хотя так ли он неправ-то? Да, я, конечно, не планировал использовать местных как живой щит, но… По большому счету, смерть для них — явление естественное. Она ждет каждого и никто не может ее избежать. Это для нас гибель — натуральная трагедия. Вот только… Зараза, а ведь так же думает и Бермут, ставя свою жизнь над жизнями остальных. Используя их, словно инструменты. Используя и выбрасывая, как только те приходят в негодность. И чем мы будем лучше него, если поступим с этим бедолагами подобным образом? Да ничем. Нет уж. Если и будем выбираться вместе с ними из этой жопы, то будем делать это действительно вместе, а не прячась за чужими спинами. Или сами, если они решат все-таки уйти в леса.

Я уже хотел было возразить Эдриху, попутно рассказав ему все, что о нем думаю, но тут дверь открылась и в комнату шагнул Анокар.

— Собирайтесь, — бросил дозорный окинув нас холодным, ничего не выражающим взглядом, — Вейм пришел в себя. Он хочет с вами переговорить.

Белый как мел Вейм смерил нас долгим измученным взглядом.

— Ну, — тихо и очень устало бросил он, — Вы добились чего хотели, да? Спасли того парня от чудовища из подвала. И в итоге он, его мать, сестра, два брата и все остальные, ради кого он пошел, — командир выживших выдержал паузу, — да, именно пошел на жертву. Добровольно. С полным осознанием того, что его ждет. Так вот, все те, ради кого это было — теперь мертвы. Ну так как? Нравится результат?

— А тебе? — спросил у него Эдрих. — Нравится то, к чему привела твоя попытка замолчать ту хрень, которая тут творилась? Три с половиной сотни человек просто из-за того, что одна трусливая сука очень боялась за целостность своей жопы.

— Их не было бы, не появись вы тут и не начни наводить свои порядки, — ответил Вейм. — Зря парни вас пустили. Впрочем, как я понимаю, у них и выбора особого не было.

— В отличии от тебя, — поддержал брата Рейн. — У тебя он был и ты им в полной мере в…

— Заткнулись все, — прервал дискуссию я. — Мы все знатно обосрались, и все замешаны в этом. Одни — по дурости, другие — по трусости. Сейчас уже бессмысленно выяснять кто прав, а кто виноват. Надо думать, что делать дальше.

Вейм и Анокар слушали, сверля меня усталыми и озлобленными взглядами. Было видно, что им очень хочется высказать все, что они про нас думают. Однако им еще удавалось сдерживать себя, потому я воспользовался ситуацией и продолжил.

— Значит так, один вариант предложил уже Анокар. Вы собираете всех, кто выжил, и уходите с ними в леса. Мы провожаем вас до них и охраняем по мере своих возможностей, после чего расходимся, и каждый идет своей дорогой.

— Наилучший из возможных, — презрительно сплюнул разведчик. Забавно. А ведь поначалу он был даже рад тому, что мы убили урода, сидевшего у них в подвале. Быстро же изменилось его мнение после того, как к нам «пришли последствия». Впрочем, парня трудно за это винить. Он тут замешан лишь косвенно, как и мои ребята. В конечном счете, замолчал все именно Вейм, и именно я отдал приказ расстрелять чудовище.

— Второй вариант, — продолжил я, проигнорировав выпад Анокара, — вы отсиживаетесь тут, зализываете раны, а мы идем на разведку к базам синдиката и Братства и смотрим, есть ли возможность там сделать что-то с нашими текущими силами. И там уже решать будем по обстоятельствам.

В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь глухим уханьем выстрелов, доносящихся из главного холла, да ровным гудением ламп. Дозорный не спускал глаз с Вейма, а тот сверлил взглядом меня. Внутри командира выживших шла напряженная борьба между желанием послать нас куда подальше и долгом перед своими людьми, подкрепленным осознанием того, что без нашей помощи они долго не протянут. Он пытался ее скрыть за серой безэмоциональной маской усталости и безразличия, нацепленной на лицо, но получалось откровенно плохо.

— Трое суток у вас на разведку. Анокар введет вас в курс дела и снабдит всем необходимым, — слова дались командиру выживших с большим трудом. Он буквально вытолкнул их из себя. — А теперь идите нахер отсюда. Все.

— У него снаружи остались дети, — сказал дозорный, когда за нами с тихим шипением закрылась тяжелая стальная дверь, — оба ребенка. Они играли на улице, когда все началось, и не услышали, что все уходят.

— Сильный мужик, — задумчиво протянул Селлас. — Я после такого нас бы точно нахер послал и видеть не захотел.

— Он и послал, — хмыкнул Эдрих. Его эта ситуация как будто бы веселила. А может просто напряжение он так сбрасывает, тут уж хрен разберет.

— Ты прекрасно понял, о чем я, — раздраженно бросил капрал. — И вообще, мы много чешем языками, а дела стоят. Шеф, так как действуем дальше?

— Хороший вопрос, — сказал Анокар, поправляя веревку, заменяующую ремень винтовки, перекинутую через плечо. — Вейм сказал снабдить вас всем необходимым для разведки, и я это сделаю, хотя могу заранее сказать, что идея со штурмом — идиотская. Но если хотите убедиться в этом сами, и среди ходоков найдется доброволец, который захочет вас проводить через расколотый мир — флаг вам в руки. Что еще вам нужно?

— Подзарядка, — ответил я, косясь на индикатор аккумулятора костюма, мигающий красным. — И информация об этом «расколотом мире». Чем больше мы будем знать о нем заранее, тем меньшей обузой станем для проводника.

— Если б все было так просто, — устало улыбнулся дозорный. Странный мужик, конечно. Пять минут назад он готов был сожрать нас с потрохами, а сейчас от его неприязни не осталось и следа. То ли решение, которое принял Вейм, остудило кипящую от злости кровь, то ли просто парень импульсивный, но в то же время отходчивый. А может… Командир выживших решил сплавить весь отряд к Дагору под хвост и разведчик понял его намерения. Часть отправит с «проводником», который заведет нас в такие дебри, откуда мы просто не найдем обратной дороги, другую — еще куда-нибудь денет. Зараза… А ведь такой вариант развития событий мне в голову не приходил. На их месте можно было бы с нами поступить, конечно, проще — не дать зарядить костюмы. Устроить «перебои» с энергией, или еще что-то в этом духе, чтоб мы не могли получить её силой. Однако тогда, скорее всего, двери комплекса распахнутся, и твари хлынут внутрь, сметая все на своем пути. Вот и приходится им выкручиваться. Впрочем, все это пока мои домыслы, проверить которые нет никакой возможности, а значит надо держать их в голове и не сбрасывать со счетов, но помнить еще и про вариант нормального сотрудничества с последующим побегом из этого проклятого города тем или иным путем. В конце концов, сейчас это выгодно всем нам.