— Не убивай нас, Арм… не убивай…

Его руки дрогнули. Упершись одной рукой в плиту, а вторую положив рядом с её ногами, Арм навис над Надей.

— Мне нужно отречение, — раздался его глухой голос.

— Но почему ты не переодеваешься?

И она догадалась.

— Пожалуйста… не надо… так не надо, — прошептала, нервно сглотнув.

— Пора, — раздался голос жреца.

Глаза крон-эллина потемнели.

— Арм, не делайте этого. Арм… Это недостойно крон-эллина!! Вы не простите себе!! Ваш Дракон убьет Вас!! Арм!! Дракоооон!!! Нет!!!

Арм застонал. Уперся своим лбом в её и прошептал, словно уговаривая то ли себя, то ли её:

— Так надо…

И приобнял. А в груди Нади ощутимо шевельнулось тёплое чувство на миг возвратившегося счастья.

— Не надо… так… — ещё раз прошептала она, чувствуя, что его рука коснулась ног, — остановись…

И в тот же миг тело выгнулось от пронзившей его боли. Душа мгновенно наполнилась стыдом, вместе с которым она утонула в тумане, унесшим её безмолвный крик в темноту.

***

Пришла в себя на руках у жреца. Он нес её по светлому коридору. В окнах был виден пустырь, а за ним высокий забор. Надя опять завернута в простыню. Очень аккуратно завернута, как младенец. Она подняла взгляд. По морщинистому лицу жреца текли слёзы. А её слёзы закончились. Всё в ней застыло.

Он зашёл в помещение, где стояло больше десятка кроватей. Осторожно положил на самую крайнюю у стены. С соседней кровати подхватил тощую подушку и подложил под голову Нади.

— Так будет повыше. Отдохни немного, я принесу эликсир восстанавливающий… я… сейчас вернусь.

Сознание Нади уплыло в полусон. Очнулась. Жрец уже распеленал её и смывал кровь с ног.

— Артефактом он тебя поранил… крови много. Женщин здесь нет. Потерпи меня. Не стесняйся, я старый уже. Завтра тёплую воду на этаж дадут. Помогу тебе помыться. Здесь парни живут на перевоспитании. Они сейчас в мастерских. Но они тебя не обидят, не бойся их.

А Наде уже всё равно. Она подняла руку — татуировки нет.

— Крон-эллин заставил меня провести обряд отречения от невесты. Показал мне документы из Золотой Обители, что ты иномирянка. И документы из Объединённого Высшего Суда. Тебя обвиняют в нападении на Высшего Дракона-оборотня.

— Я из этого мира.

— Я жрец, я вижу. Ты из этого мира. Не знаю, почему Главный Жрец лжёт. Обитель ему такое не простит. И ещё… лучше, если ты узнаешь сейчас. После того как убедятся, что Хранитель вернулся к крон-эллину… Главный Жрец решил настаивать на обряде обрезания твоих волос.

Надя содрогнулась.

— Но… — начал жрец и замолчал.

— Что? Договаривай.

Жрец перешёл на шёпот:

— После отречения от невесты Высшим… она подлежит ликвидации. Ты должна об этом знать.

Надя перевела взгляд на потолок.

— Я знаю. Поэтому ты плакал, да? — прошептала она.

Жрец посмотрел на неё и опять быстро зашептал:

— Это не случится завтра. Волосы могут обрезать через половину оборота Сына. Это решает Совет Старших Жрецов. Если хотя бы один из жрецов проголосует против и аргументирует свой отказ, то волосы не тронут. А по ликвидации должен состояться суд. На это уйдёт не менее оборота Сына, если крон-эллин не станет настаивать на незамедлительном принятии решения. А слёзы… слёзы у меня давно не текли, детка. Очень давно. Думал, что они уже высохли. Я много в жизни несправедливости повидал. Обозлён я на жизнь. Сильно. Но такого, как с тобой…

Он собрал с пола окровавленные тряпки в блюдо с водой.

«Жрец не даст обрезать волосы, — мысль, словно молния, пронзила Надю, — но сможет ли спасти от ликвидации? Нужен ресс Толл. Только он спасет меня».

— Скажи, Академия ведь рядом?

— Да.

— Ты сможешь туда записку передать?

— Если хочешь что-то передать в Академию, то лучше попроси парней. У них там свои тайные связи. А я слишком заметен.

— Спасибо, жрец.

— Поесть тебе принесу.

— Не надо, не хочу.

Жрец подхватил блюдо с тряпками и ушёл. Довольно быстро вернулся с подносом.

— Давай я тебя приподниму, нужно поесть.

— Я не хочу, — повторила Надя.

— Обряды энергозатратные, магию у тебя хорошо вытянули. Тебе необходимо набираться сил.

Надя встрепенулась:

— А я магии не лишилась?

— Нет, не лишилась. Крон-эллин провёл инициацию рукой без обмена магий. А плита, как и положено, получила в жертву твою кровь. Но на отречении браслеты сильно искрились. Твоя магия и магия жертвенника сопротивлялись обряду. Я такое впервые увидел. Ты сильный маг.

— А почему нет браслетов? — Надя подняла руки, где остались лёгкие следы от ожогов.

— Завтра надену. Тебе следует магию восстановить. Но если кто придёт, не говори, что без браслетов была. А парни не выдадут. Они такие. Защищают друг друга. Давай, ешь уже. Еда остывает.

Жрец приподнял Надю. Она застонала не только от застарелой боли в шрамах, но и от рези внизу живота.

— Больно? Надо терпеть. Лекари сюда только по сложным болезням приходят.

Он поставил поднос ей на ноги, а сам сел позади. Надя аккуратно прислонилась к жрецу спиной. Он погладил своей морщинистой рукой по её волосам. Еда показалась удивительно вкусной. Неожиданно для неё самой открылся зверский аппетит, и Надя всё съела.

Жрец дал попить. Остатки эликсира поставил на столике и сказал, что до заката необходимо его выпить. Там же оставил маленький колокольчик.

— Если понадоблюсь, звони, не стесняйся. В туалет на руках отнесу, тебе пока ходить не следует.

— Спасибо, жрец.

Надя осталась одна. Уставилась в потолок. Жрец родовой Обители должен знать, как она попала в этот мир. А если он сам перетащил её сюда, то тем более. Может, отправит обратно? Слабая надежда, но она есть. Надо проработать оба варианта. С Жрецом и Толлом.

Осторожно отвернулась к стене. Глаза слипались. Наверное, ей дали успокаивающего эликсира. Надя слегка улыбнулась — ещё один психотерапевт на её голову. Хотела спать, очень хотела. Но воспоминания не давали покоя, лезли в мысли, выплывали, тормошили, издевались.

— Если Арм узнает, кто ты, он тебя не пожалеет. Никакая безумная любовь не поможет.

— Останови меня.

— На данный момент я для тебя крон-эллин Арм Дарган.

Она со стоном перевернулась на другой бок. Закрыла глаза.

— Моя маленькая…

— Надя, нехорошо юной девственнице спать в одной кровати с изысканным мужчиной.

Надя дёрнулась. Воспоминания уже больше походили на бред. Добавились явственные голоса и лица говорящих.

— Поцелуй выдержать сил хватит?

— Надя, я буду ждать тебя в конце этого пути…

— А ещё полеты на моем Драконе. Пора ему привыкать таскать тебя на шее.

— После отречения от невесты Высшим…она подлежит ликвидации, ты должна об этом знать.

— Переместиться ты можешь только в сопровождении Дракона.

Голоса и лица накладывались друг на друга: сначала немного, затем всё чаще и чаще, пока всё не превратилось в сплошной пульсирующий болью гул и мельтешение цветных сполохов…

Внезапно наступила тишина, которую взорвали два голоса:

— Я люблю тебя, Надия.

— Я люблю вас, Арм.

Надя вздрогнула и открыла глаза. Бред прервался.

Она прислушалась к себе. Душа кипела обидой. Глаза — выжженная пустыня. Горела резью кожа, ломило низ живота.

Но сильнее всего обжигал ком, повисший в груди. Невыносимо жёг. Ком, принявший в себя боль остатков разодранной в клочья любви. Любви, мучительно погибающей в смертельных судорогах. Любви, поруганной и растоптанной.

Отказался. Предал. Унизил.

Из всех чувств медленно, но верно поднимала голову только гордость. И Надя была ей рада. Лишь гордость сможет выжить в таких условиях. Лишь несломленная гордость поможет выжить и самой Наде.

«Ты долго испытывал мою любовь, крон-эллин Арм Дарган… и, наконец, уничтожил её… ненавижу тебя…»

Лишь одно осталось желание — выбраться из лагеря и вернуться на Землю.