Лысые доктора стояли между двумя вентиляторами, которые выбрасывали в воздух пурпурно-коричневые потоки. Они нервно переглянулись, и Лахесис почти незаметно кивнул Клото. Клото шагнул чуть вперед и оглядел Ральфа с Луизой, как бы собираясь с мыслями.

[Хорошо. Прежде всего вы должны понять, что все, что сейчас происходит – пусть это отчасти печально и неожиданно, – это вполне естественно. Мы с другом делаем то, что должны делать. Атропос делает то, что он должен делать. И вы, мои друзья-краткосрочники, будете делать то, что должны.]

Ральф одарил его кислой улыбочкой.

[А как начет свободы выбора?]

Лахесис: [То, что вы называете свободой выбора, только часть ка, великого колеса бытия.]

Луиза: [Мы видим мир, словно сквозь темную пелену… вы это хотите сказать?]

Клото улыбнулся неожиданно юной улыбкой: [Библия, да? Цитата очень к месту.]

Ральф: [И к тому же очень удобная для ребят вроде вас, но не будем об этом. У нас есть еще одно выражение, не из Библии, правда, но тоже хорошее: Не стоит золотить червонец золотой. Надеюсь, вы примете это к сведению.]

Однако Ральф и сам понимал, что он слишком многого хочет.

Клото начал говорить, и говорил очень долго. Ральф понятия не имел, сколько именно, потому что время на этом уровне было другим – каким-то сжатым. Иногда просто не было таких слов, чтобы выразить то, о чем он говорил, тогда слова заменялись яркими образами наподобие картинок на детских кубиках. Ральф предположил, что это была телепатия, и для него это было внове, но на таком уровне восприятия телепатия воспринималась так же естественно, как и дыхание.

Иногда не хватало ни слов, ни образов, и тогда в рассказе Клото возникали сбивчивые паузы.

[ – ]

Но даже тогда Ральф обычно улавливал смысл того, что Клото пытался сказать, и ему казалось, что и Луиза тоже все понимает, причем даже лучше, чем он.

[Во-первых, вы должны знать, что в той области существования, где ваши жизни, и наши, и жизни тех, кто…

[—

[как бы накладываются друг на друга. Существуют только четыре константы: Жизнь, Смерть, Предопределенность и Случайность. Все эти слова что-то значат для вас, хотя ваши взгляды на Жизнь и Смерть слегка изменились в последнее время, правда?]

Луиза и Ральф нерешительно кивнули.

[Мы с Лахесисом – агенты Смерти. Вот почему нас боятся краткосрочники, даже те, кто, казалось бы, соглашается с нашим существованием и нашей задачей. Нас все равно боятся. На картинах нас обычно изображают в виде жутких скелетов или мрачных фигур в капюшонах, из-под которых не видно лица.]

Клото скрестил руки на груди и притворился, будто дрожит от страха. Пародия получилась вполне забавной, так что Ральф даже слегка усмехнулся.

[Но мы не только агенты Смерти, Ральф и Луиза. Мы также агенты Предназначения. А теперь слушайте очень внимательно, чтобы понять все правильно. Есть люди, которые верят, что все совершается по Плану; есть которые думают, что все события – дело случая или удачи. Правда в том, что жизнь подчиняется и Случайности, и Предназначению, хотя и не в равной мере. Жизнь похожа на…]

Тут Клото составил из рук окружность, как ребенок, который пытается изобразить форму земного шара, и в кольце его рук Ральф увидел яркий и запоминающийся образ: тысячи (может быть, миллионы) игральных карт, развернутых в парящую радугу червей, пик, бубен и треф. В этой внушительной колоде было на удивление много джокеров; не так много, чтобы составить свою собственную масть, но пропорционально гораздо больше, чем два или три на обычную колоду. Каждый джокер криво ухмылялся, каждый был в мятой панаме с обгрызенными полями.

У каждого в руке был ржавый скальпель.

Ральф посмотрел на Клото широко распахнутыми глазами. Клото кивнул.

[Да. Я точно не знаю, что именно ты увидел, но знаю, что ты увидел то, что я пытался выразить. Луиза? А ты?]

Луиза, которая любила играть в карты, побледнела и тоже кивнула.

[Атропос – джокер в этой колоде, вот что ты хотел сказать.]

[Он – агент Случайности. Мы с Лахесисом служим другой силе, той, что управляет почти всеми событиями как в жизни отдельных людей, так и в общем потоке жизни. На вашем уровне, Ральф и Луиза, все создания – краткосрочники, и всем назначен свой срок. Я не имею в виду, что дитя появляется из утробы матери с биркой на шее: «Перерезать нить через 84 года 11 месяцев 9 дней 6 часов 4 минуты 21 секунду». Это было бы просто смешно. Но все же каждому определен свой промежуток времени, и, как вы уже поняли, одна из многих функций ауры краткосрочников – это отсчет времени.]

Луиза зашевелилась. Ральф повернулся к ней и обомлел: небо над ними уже светлело. Было, наверное, около пяти утра. Они приехали в больницу в девятом часу вечера, во вторник. А сейчас, значит, уже среда, шестое октября. Ральф, конечно, не раз слышал фразу «время летит незаметно», но это было невероятно.

Луиза: [Ваша работа связана с тем, что мы называем естественной смертью, да?]

Ее аура замигала смутными, незавершенными образами. Мужчина (покойный мистер Чесс, догадался Ральф) лежит на кровати в кислородной маске. Джимми Ви открывает глаза за секунду до того, как Клото перерезает его веревочку. Страница некрологов из «Дерри ньюс» с крошечными фотографиями, большинство из которых – не больше почтовой марки, недельный урожай местных больниц и домов престарелых.

Клото с Лахесисом покачали головами.

Лахесис: [Не существует такого понятия, как естественная смерть. Наша работа – смерти целенаправленные. Да, мы забираем стариков и больных, но мы забираем не только их. Вчера, например, мы забрали молодого человека, ему было всего двадцать восемь. Плотник. Две ваши недели назад он упал с лесов и получил перелом черепа. Все эти две недели его аура была…]

Ральф получил нечеткий образ расцвеченной молниями ауры, похожей на ауру того ребенка в лифте.

Клото: [А потом его аура изменилась. Мы знали, что это произойдет, но не знали когда. Как только это случилось, мы пришли к нему и переправили его.]

[Куда?]

Вопрос задала Луиза, затронув щекотливую тему жизни после смерти. Ральф мысленно подкрутил свой предохранительный клапан, почти надеясь, что в ответ он получит один из этих характерных пробелов, но их наложившиеся друг на друга ответы были на удивление ясны.

Клото: [В везде.]

Лахесис: [В другие миры.]

Ральф испытал смесь облегчения и разочарования.

[Звучит поэтично, но я думаю, что это значит – и поправьте меня, если я ошибаюсь, – что жизнь после смерти такая же тайна для вас, ребята, как и для нас.]

Лахесис, похоже, обиделся: [Этот вопрос мы обсудим как-нибудь в другой раз, а сейчас нам есть о чем поговорить. Вы, наверное, уже заметили, что время идет быстрее на этом уровне.]

Ральф огляделся и увидел, что уже почти рассвело.

[Прошу прощения.]

Клото улыбнулся: [Ничего. Нам нравится, когда вы задаете вопросы, это так освежает. Любопытство, оно есть везде, где есть жизнь, но здесь его особенно много. Однако тому, что вы называете жизнью после смерти, нет места среди четырех констант: Жизни, Смерти, Случайности и Предопределенности, о которых сейчас идет речь.

[Приближение почти всех смертей, служащих Предназначению, весьма характерно. Ауры тех, кто умрет предназначенной смертью, становятся серыми при приближении конца. Потом серый темнеет до черного. Нас призывают, когда аура

[– [и мы приходим, как вы это видели прошлой ночью. Мы даем облегчение страждущим, покой – испуганным, отдохновение – уставшим. Многие предназначенные смерти вполне ожидаемы, а иногда и желанны. Многие, но не все. Иногда нам приходится забирать совершенно здоровых мужчин, и женщин, и даже детей… просто их ауры внезапно меняются, и наступает время конца.]