– Говорит офицер Хаген. – Женский голос в трубке. – Чем я могу вам помочь?

– Выслушайте меня внимательно, а потом действуйте быстро и оперативно, – решительно проговорил Ральф. Рассеянность и заторможенность, которые были его неизменными спутницами на протяжении последних месяцев, теперь исчезли. Он весь подобрался. Он сидел, выпрямившись в своем кресле-качалке, и выглядел не на семьдесят лет, а на пятьдесят пять, не больше. – Может так получиться, что вы спасете жизнь одной женщине.

– Сэр, назовите, пожалуйста, ваше имя и…

– Не перебивайте меня, пожалуйста, офицер Хаген, – сказал человек, который буквально недавно не мог вспомнить последние цифры телефона соседнего кинотеатра. – Я недавно проснулся, не смог заснуть снова и решил немного посидеть у окна. Окно моей комнаты выходит на Харрис-авеню. Я только что видел…

Тут Ральф на секунду замялся, думая не о том, что он видел, а о том, что из того, что он видел, надо рассказывать офицеру Хаген. И решение снова пришло мгновенно и как бы само собой, как и решение позвонить в Службу спасения.

– Я видел, как двое мужчин выходят из дома, который находится рядом с магазином «Красное яблоко». Этот дом принадлежит женщине по имени Мэй Лочер. Л-О-Ч-Е-Р, первая буква Л, как в слове Лесингтон. Миссис Лочер тяжело больна. Раньше я никогда не видел этих двоих мужчин. – Он опять замолчал, на этот раз для того, чтобы пауза произвела должный эффект. – У одного в руках были ножницы.

– Адрес дома? – Голос у женщины на телефоне был очень спокойный, но Ральф понял, что она среагировала правильно.

– Я точно не знаю, – сказал он. – Возьмите адрес в телефонной книге, офицер Хаген, или просто скажите офицерам, которые поедут, что это такой желтый дом с розовой отделкой в половине квартала от «Красного яблока». Может быть, им придется воспользоваться фонариками из-за этого идиотского оранжевого света уличных фонарей, но они найдут его без труда.

– Да, сэр, я уверена, что они его найдут, но мне все же нужно записать ваше имя и номер телефона для…

Ральф аккуратно повесил трубку. Пару минут посидел, глядя на телефон, почти уверенный, что он сейчас зазвонит. А когда этого не случилось, он подумал, что либо они не успели отследить звонок и у них нет такого навороченного оборудования, которое он видел в кино в фильмах про полицейских, либо аппаратура просто не была включена. И это было хорошо. Конечно, вряд ли это поможет ему решить, что делать или говорить, если Мэй Лочер вынесут по частям из ее кошмарного желто-розового дома, но у него хотя бы будет время подумать.

Улица за окном была по-прежнему пустынной и тихой, освещенной только оранжевыми фонарями, которые стояли по обеим сторонам и расходились в обе стороны, как какое-то сюрреалистическое видение. Пьеса – короткая, но полная драматизма – вроде бы закончилась. Сцена вновь опустела.

Нет, все-таки не совсем опустела. Из переулка между «Красным яблоком» и магазинчиком скобяных изделий выбежала Розали. У нее на шее болталась выцветшая бандана. Сегодня был не четверг и мусорных баков на улице не было, так что Розали нечем было поживиться, и она побежала к дому Мэй Лочер. Там она остановилась и начала принюхиваться (глядя на ее длинный и очень даже красивый нос, Ральф вдруг подумал, что где-то в роду у Розали наверняка были колли).

И только потом Ральф разглядел, что на тротуаре что-то блестит.

Он снова достал бинокль и направил его на Розали. Ему вдруг вспомнилось десятое сентября, когда он встретился с Биллом и Луизой возле входа в Строуфорд-парк. Он вспомнил, как Билл положил руку Луизе на талию и повел ее по улице, и как они напомнили ему Джинджер Роджерс и Фреда Астера. А лучше всего он запомнил следы, которые оставались за ними на тротуаре, серые следы Луизы и оливково-зеленые – Билла. Галлюцинация, подумал он тогда, в те благословенные дни, когда он еще не привлекал к себе пристального внимания всяких невменяемых психов типа Чарли Пикеринга и ему не мерещились по ночам маленькие лысые доктора.

И вот сейчас Розали принюхивалась к похожему следу на тротуаре. Он был таким же зеленым с золотым, как и ауры, окружавшие Лысого доктора номер раз и Лысого доктора номер два. Ральф перевел бинокль с Розали на тротуар и увидел две цепочки светящихся следов, которые вели к Строуфорд-парку. Они медленно исчезали – Ральф почти видел, как они исчезают, – но все же они там были.

Ральф перевел бинокль обратно на Розали, неожиданно почувствовав к ней странную симпатию… а почему бы и нет? Если он хотел получить окончательное и неоспоримое доказательство, что он действительно видел то, что видел, он его получил в лице Розали.

А если бы здесь была маленькая Натали, она бы тоже увидела эти следы, подумал Ральф… а потом его вновь одолели сомнения. А увидела бы? Или нет? Ему показалось, он видел, как девочка хватала призрачные следы, оставшиеся в воздухе от его пальцев, и ему показалось, что она смотрела на зеленую дымку, которая окружала умирающие цветы, но мог ли он быть уверен? Как вообще можно быть уверенным в чем-то, что касается маленьких детей?! Кто их там разберет, куда они смотрят и что они видят?

Но Розали… ты посмотри не нее, видишь?

Но вот что странно: он ведь не видел следы на тротуаре, пока Розали не начала принюхиваться. Может быть, это были следы почтальона или какой-то съедобный мусор, и то, что он сейчас видит, это не более чем плод его воображения, воспаленного от недосыпа… как и сами лысые доктора.

Увеличенная линзами бинокля, Розали трусила по Харрис-авеню, опустив голову и принюхиваясь к тротуару; ее косматый хвост болтался из стороны в сторону. Она переходила от зелено-золотых следов Лысого доктора номер раз к следам Лысого доктора номер два, а потом возвращалась к следам первого Доктора.

А теперь, не подскажешь ли ты мне, Ральф, что вынюхивает эта бродячая дворняга? Ты думаешь, это возможно, чтобы собака шла по следам гребаных галлюцинаций? Это не галлюцинация; это действительно следы. Настоящие следы. Следы белого человека, о которых говорила тебе Каролина. Ты это знаешь. Ты это видишь.

– Но это же полный бред, – сказал он себе. – Это безумие, правильно?

Но кто его знает, правильно или нет. А вдруг этот сон был не просто сон. Если действительно существует такая вещь, как гиперреальность – а сейчас Ральф был почти уверен, что существует, – то, может быть, существует и такое явление, как предвидения. Или призраки, которые являются людям во сне и предсказывают будущее. Кто знает? У Ральфа сложилось впечатление, что некая дверь в стене реальности вдруг распахнулась настежь… и из открывшегося прохода наружу лезут всякие нежданные и незваные гости.

Но в одном он был уверен твердо: там действительно были следы. Он их видел, Розали к ним принюхивалась, и в этом сомнений не было. За те полгода, пока Ральф мучился бессонницей, он обнаружил множество странных и интересных вещей, в частности, что в промежутке между тремя часами ночи и шестью часами утра способность человека к самообману сходит на нет.

Ральф наклонился вперед, так чтобы увидеть часы на стене в кухне. Половина четвертого, ага. Самое время.

Он снова поднес бинокль к глазам и увидел, что Розали все еще идет по следу лысых докторов. Если бы кто-то сейчас вышел на Харрис-авеню – маловероятно, конечно, в такую рань, но все же возможно, – он бы не увидел ничего необычного: бродячая собака с грязной шерстью вынюхивает что-то на тротуаре, как тысячи других вечно голодных, бесхозных собак. Но Ральф видел, к чему именно принюхивалась Розали, и в конце концов разрешил себе поверить своим глазам. Конечно, когда взойдет солнце, он вполне мог аннулировать это разрешение, но сейчас Ральф прекрасно понимал, что именно он видит.

Внезапно Розали подняла голову. Ее уши встали торчком. В тот момент она была почти красива, как бывает красива охотничья собака, почуявшая дичь. А потом, за секунду до того, как фары машины на перекрестке Харрис-авеню и Витчам-стрит осветили улицу, она повернула обратно и пошла вдоль по улице, прихрамывая и пошатываясь. Ральфу вдруг стало ее жалко. Уж если на то пошло, Розали – это такая же Старая Кляча с Харрис-авеню, как и весь их клуб старперов, только ей еще хуже, чем им: у нее нет возможности пропустить стаканчик джина или рома с кем-нибудь из друзей или перекинуться в покер с другими, такими же, как она. Розали свернула в переулок между «Красным яблоком» и магазинчиком скобяных изделий как раз в тот момент, когда патрульная машина полиции Дерри вывернула из-за угла и медленно поехала по улице. Сирена была выключена, но мигалки горели, окрашивая красно-синими огнями спящие дома и маленькие магазинчики.